Как государство борется с идеей
Сюжет:
БЕЗ КОРОНАВИРУСАПохожие движения были и у нас: в свое время конструктивисты и авангардисты были назначены формалистами. Невзирая на то, что в период между 1918 и 1932 годом сформировалась целая плеяда по-новому мыслящих людей, им тоже пытались забить в крышку гроба гвозди.
В любом обществе есть люди, способные поменять привычную точку зрения, сместить фокус внимания. Сейчас мы назвали бы это провокацией, хотя провокационным может быть и официальное искусство. Когда-то совершенно неприемлемым казался критический реализм: мастера смещали акцент с восторженного и героического на частное, на «здесь и сейчас». Конечно, академики надували щеки и рассказывали, что нужно, а что не нужно писать, но тем не менее «дегенеративное» искусство фокусировало внимание публики на том, что происходит в культуре, в мире. И с нами.
В XX веке стало очевидно, что одним из действенных способов управления обществом является искусство во всех его проявлениях. Начиная от живописных полотен, заканчивая цирком, кино и фотографией. Тогда человек в первый раз испытал шок от информации, серьезно повысился уровень грамотности. Люди стали получать сведения об искусстве, в том числе из критических статей, которые рассказывали, как просвещенные умы понимают те или иные авангардные произведения. «Дегенеративное» искусство стало инструментом, и это привело к феномену государственной борьбы с идеями, выражаемыми через пластические формы. И тем не менее механизмы замены одного искусства на другое никогда не были по-настоящему работоспособны.
Есть замечательная фраза о том, что художник должен быть угнетен. И чем больше его угнетают, тем больше он находит в себе внутренних сил для того, чтобы прорваться через препоны. Закроешь для него галереи, он будет выставляться на улице. Прогонишь с улицы, он организует выставку где-нибудь в поле. И придется пригонять бульдозеры. Хотя я бы сто раз подумал. Потому что была уже и «бульдозерная» выставка, и выставка в павильоне «Пчеловодство». Вся Москва тогда хлынула туда, все про нее знали, хотя она шла один день.
Искусство мобильно, а махина, которая его пытается раздавить, неповоротлива. Оппозиция между официальным искусством и подпольным в XX веке была очень ярко выражена. Но в то же время были признанные академики, которые, творя «официальное» искусство, держали камень за пазухой.
Самое опасное для любой доктрины — это эзопов язык искусства, умение художников доносить информацию на разных его наречиях.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции