Вот, к примеру, захочется вам выпить, а нигде не дают. И не продают: закрыто. Но любой столичный человек знал, что в Москве в такой ситуации надо ехать к трем вокзалам. О нега! О нектары райские! В любой час ночи таксисты рады были вам помочь...

Но это — вариант для беспокойных, для энтузиастов, которых песня позвала в дорогу. Которые люди степенные, семейные там, али пожилые — те к вокзалам не ездили. Хлопотно, накладно, грешно. Который человек нравственный, устойчивый, тот знал: в каждом московском районе был таксопарк. Всего их числом двадцать один. Подойди ночью, мятущийся гражданин, и увидишь у ворот «Волгу». Стоит, не едет. А рядом люди молят о чем-то водителя. Моли и ты, вылезет он из машины, откроет багажник, а там — ах! Ящик водки. Или два. Червонец — все удовольствие, но это до перестройки. После — все пятнадцать и выше.

До часу ночи свободно можно подойти с черного хода к любому ресторану: официанты приголубят и осчастливят. Тоже за пятнадцать. После часу не ходи: сами все выпьют, загуляют до рассвета. Знал одного из ресторана «Лабиринт» на Калининском проспекте — его аж два такси в пять утра домой провожали. Одно везло кульки с закусками в авоське, а другое — тело.

Но не всяк, други мои, пламенел сердцем настолько, чтобы соловьем разлиться перед швейцаром да администратором, не всяк! Иные бы и рады, да ноги не ходят, руки не держат, и в сердце — тоска, и в душе — пустота. А выпить-то надо, знает ведь наш человек: сколько ни возьми, все равно бежать за следующей! Поэтому люди опытные с ведром в магазин ходили, но не мы, бродячие художники, мейстерзингеры и комедианты. Мы на запои не рассчитывали, хотя и чувствовали приближающийся штопор. Мы надеялись завтра с утра чуть свет — и на работу. И потому далеко от дома не отходили, потеряться же можно. Москву ведь как сегодня не подсвечивали.

Здание Казанского вокзала / Фото: Анна Быкова

Выйди из подъезда, всяк алчущий и знающий, подними руку, но не как такси ловишь, а подняв вверх большой палец и оттопырив мизинец. Тогда возле тебя остановится нужный водитель и не будешь ты отвлекать от маршрута тех, кто уже все распродал.

— Сколько?

— Две!

— Тридцатка!

— Четвертак!

— За двадцать пять — только «Сучок».

— Кашинская? Ну давайте, давайте!

В этом мудрость. С собой больше двух не возили, чаще одну, завернув в газетку, мол, для себя. Я предпочитал завернутую в «Вечерку»…

Если какая барышня из нынешних не знает про «Сучок» и «Коленвал», то поясняю: это водка самая дешевая, стоила три шестьдесят две, а прозвана так за несравненные свои вкусовые качества. Кашинская же была из них всех самая непредсказуемая, действовала на человека антигуманно, расслабляя и тело, и душу, однако ж поутру все просыпались. Ну всяко — к обеду.

А теперь, судари вы мои, столица не та: пьешь без экспедиций и дипломатий, как венец творения. Но приключения все еще возможны. Москва!

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции