Киса и Ося были на Байконуре

В первоисточнике появлению исторически значимой для каждого русского надписи предшествует шикарная презентация гида по Дарьяльскому ущелью, который «закричал, стараясь перебороть грохот и стоны Терека: «Чуть повыше облака и несколько ниже орла! Надпись «Коля и Мика, июль 1914 г.». Незабываемое зрелище!.. Где вы сейчас, Коля и Мика?» После этого Ося решил «забить Мике баки» и оставить свой след в истории.

Одни пишут для того, чтобы сохраниться в истории. Мы были здесь. А те, которые приехали после, — вы уже после! Иногда эти надписи раздражают, иногда удивляют (ну как можно забраться на отвесную скалу, чтобы накорябать там свои кривые буквы), иногда даже умиляют.

Прошлой осенью в поездке на озеро Рица сфотографировала огромную белую надпись — как раз неподалеку от дачи Сталина, на каком-то заброшенном бетонном здании: «Стенягины 2020» — и, конечно, жирное сердце рядом. Это же целый рассказ, целая история: кто такие эти Стенягины, осилившие в ковидный сложный год путешествие в Абхазию на море, и поездку в горы, любование сине-зеленой водой Рицы, ущельями и камнями, и, конечно, обед с жареной форелью и красным вином в тяжелых лафитниках; ну а потом, уж потом, от полноты жизни, вот это: мы были здесь! Стенягины, дружная, без сомнения, семья.

Это вандализм и бескультурье, скажет кто-то воспитанный правильно. И я с ним легко соглашусь: да, вандализм.

Кадр из фильма «Киса и Ося здесь были» / 1927 год

Зачем этим скалам, зачем этим стенам и даже космическим аппаратам дурацкие надписи, которые будто нацарапал двоечник-третьеклассник? Уличный художник, оставивший свой привет потомкам на недостроенном корабле «Буран», рассказал на своей страничке, что «тоже стал первым» — по-своему, конечно. Чтобы попасть на Байконур, он с друзьями два дня шел по степи. Кто скажет, что он не романтик? Я тоже есть! Я живу! Будто сообщают нам настенные граффити. Единицы становятся основоположниками тренда или даже нового вида искусства — как Бэнкси.

В Шильонском замке в Швейцарии автограф Байрона заключен в рамочку. При этом все стены рядом буквально испещрены надписями на самых разных языках — и, конечно, руссо туристо тоже оставил свой след… Только Байрон написал (в том же 1816 году) не только автограф на колонне, но еще и «Шильонский узник». А десятки других каляк так и остались, увы, просто горьким и отчаянным выкриком: и я здесь был.

Но почему-то среди надписей на чужих языках каждый обязательно ищет след соотечественника. И, найдя, по-детски радуется. А мы-то, а наши-то! Везде! И в парке Гауди в Барселоне. И на скамейке в Римини, и на огромном дереве, которое, скорее всего, называется платан, на бульваре в Париже. Поищите хорошенько, и вы обязательно найдете Мику, Васю, Стенягиных, Пупсика, асимметричное сердечко и робкое «люблю тебя», ненормативное слово из трех букв или букву «С» в ромбике, обозначающую «Спартак». И почему-то вдруг радостно перехватит дыхание.

Так и в случае с надписью на борту недостроенного космического корабля. Его обязательно достроят, и кто-то полетит в Космос, и туда отправится весточка: «Юра, мы приехали», — которую не поймут марсиане и даже земляне из других стран, но поймет любой русский.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции