«Каждый сам делает выбор»: режиссер фильма «Плакать нельзя» Наталья Назарова рассказала о своей картине

Выходит в прокат драма Натальи Назаровой «Плакать нельзя». В интервью «Вечерней Москве» режиссер картины рассказала, почему для нее так важна тема детства и семьи.

По сюжету фильма «Плакать нельзя», у эмигрантки из России Татьяны Ольсен (актриса Светлана Чуйкина) служба защиты детей отобрала сына Колю (его роль исполнил Владимир Левченко), а дальнобойщик-соотечественник Алексей (Иван Янковский) вызвался помочь вернуть ребенка матери в обход закона.

Фото: Из личного архива Натальи Назаровой

— Наталья, почему для вас так важна тема детства?

— Я никогда не выделяла ее намеренно, но она волновала меня всегда. Один из самых острых конфликтов — столкновение жесткого, структурированного мира взрослых с мягким и податливым миром детства. Ребенок — персонаж очень уязвимый. На него наваливается все зло этого мира, и он с огромным трудом ему противостоит. Это интересно исследовать.

— Что в детях проявляется ярче, чем во взрослых?

— Это очевидно — они более искренни. У них все на поверхности: плохо — значит плохо, хорошо — хорошо. Их реакция мгновенная, открытая. Они не умеют лгать, прикидываться. Точнее, некоторые ребята умеют, но делают это по-своему, довольно наивно.

— Как вы создаете своих маленьких персонажей? Как выбираете актеров для них?

— Я стараюсь искать в детях индивидуальные особенности, вспоминаю своих знакомых. Часто в кино показывают некий обобщенный образ ребенка, который взрослые придумывают себе сами, и он оказывается неправдивым. Для меня главное, чтобы персонаж получился максимально живым — не слащавым киноребенком, а реальным пацаном или девочкой. Не знаю, насколько мне это удается, но стараюсь, по крайней мере, наделять героя реальными чертами. Естественно, когда появляется хороший актер, он еще немного корректирует образ, вносит личные проявления и качество.

— Образы, не связанные с людьми, но раскрывающие смыслы — зимний пейзаж, пойманная рыба, — продумываются заранее или возникают по ходу?

— По-разному. Что касается пейзажа — мы исходим из локации, где снимаем. Там возникает желание выбрать ракурс, подход и прочее.

А образ с рыбой возник намеренно. Когда я думала, кем работает Алексей — герой Ивана Янковского, — решила, что он дальнобойщик. Но что он возит? Живую рыбу, что типично для северных стран — так появилась рыбная ферма.

Если уходить глубже, образ рыбы — один из основных в христианстве, некоторые из учеников Христа были рыбаками. Мне хотелось чего-то такого, но связанного с нашей реальностью. Идея кадра, где много рыбешек, продюсерам понравилась, и мы нашли способ ее воплотить. Что символично, ведь герой готов пожертвовать собой, чтобы помочь едва знакомым людям — матери и сыну — и постараться искупить совершенный грех.

Фото: Пресс-служба фильма «Плакать нельзя»

— Как думаете, есть ли что–то, что могло бы изменить путь Алексея, остановить зло?

— Наверное, есть, но мы эту зону не исследовали. Я думаю, у человека всегда существует выбор. Нет такого, что человек, как в греческой трагедии, является заложником рока. Все-таки он сам отвечает за свои поступки.

Что же касается того, как остановить зло... Оно действительно очень часто порождает зло в ответ. Это как некая цепная реакция, карточный домик. Другое дело, что остановить его можно. Но для этого надо обладать огромной духовной силой, чтобы, например, решить не мстить, идти по закону. Если бы Алексей сказал: «Я не буду мстить. Бог им судья, а я пойду дальше»... Но он не смог. И цепочка зла продолжила гулять по свету. Но кто бы смог остановиться? Таких людей очень не много.

— За фильм «Дочь» вы получили награду Русской православной церкви — орден святой Варвары II степени. Какое место христианство занимает в вашей жизни?

— Давайте без обиняков — оно занимает самое главное место. Это то, чем я живу, чем держусь.

— Религия часто ассоциируется с табу и запретами. При знакомстве с вашей биографией и творчеством возникает образ довольно независимого человека. Как найти грань между самоограничениями и свободой развития?

— Это очень сложный богословский вопрос, но я попытаюсь на него хотя бы как-то, по-своему, ответить. Я не верю в существование полной свободы. То есть даже если человек считает себя абсолютно свободным и плюет на все ограничения, он продолжает зависеть от собственных хотений, он раб своих страстей. Поэтому здесь ты сам решаешь, какие ограничения будешь принимать.

По-моему, лучше принимать ограничения от Бога, чем попадать в зависимость от низких стихий. Да, действительно, так ты будешь в чем-то связан, но, по крайней мере, станешь понимать, что это не приведет тебя в какое-то гнилое место. У тебя будет во имя чего себя сдерживать, какой-то высший смысл. Поэтому каждый выбирает для себя, в чем заключаются его ограничения, а в чем — свобода.

— Почему в вашем фильме нет однозначно хороших и плохих героев?

— Мы старались создать объем персонажам, ведь люди — разные. Конечно, бывают и святые. Но о таких редко снимают кино. Нас больше интересуют люди обыкновенные, со своими недостатками, заблуждениями, ошибками. Следить за ними увлекательнее, чем расставлять слишком явные смысловые характеристики. Когда такие люди начинают действовать, они могут как быть правыми, так и ошибаться. Так возникает переменный переход некой малой, человеческой правды с одной стороны на другую.

Хотя есть и правда глобальная, и безусловное, неперсонифицированное зло. Если говорить о фильме, то в нем таковым является государственная машина, которая переламывает судьбы людей. Служба защиты детства делает нужное дело, когда изымает детей у алкоголиков, из семей, где ребенку невозможно жить. Но бывают и абсолютно неверные, на наш взгляд, случаи, когда ребенка забирают по надуманным поводам или когда это связано с идеологией государства. Думаю, родителям никто не имеет права диктовать, как воспитывать ребенка, если они более или менее вменяемы.

Фото: Пресс-служба фильма «Плакать нельзя»

— Почему действие фильма происходит в Скандинавских странах, а не в России? Потому что у нас эта проблема пока стоит не так остро?

— Именно поэтому. У нас еще очень сильна традиция. Ювенальные (занимающиеся проблемами детей и подростков — «ВМ») службы не бесчинствуют так сильно, как там. Да, они могут совершать ошибки, отдельные злоупотребления, но это еще не приняло тотального характера. В Скандинавских же странах — огромное количество подобных случаев, которые происходят пугающе часто. А системность страшна!

— Каждой ли ленте, по–вашему, для успеха нужен титулованный актер? В «Плакать нельзя» играет Иван Янковский, у которого несколько «Золотых орлов», в вашем «Райцентре» — каннская лауреатка, актриса Самал Еслямова...

— На самом деле я не очень люблю работать с медийными актерами. Мне немного мешает их бэкграунд — шлейф сыгранных ролей. Предпочитаю снимать минимально известных людей. Но в случае с Самал — другое дело, она моя ученица (Наталья Назарова преподает в ГИТИСе — «ВМ»). Сергей Дворцевой (российский и казахстанский режиссер игрового и документального кино — «ВМ») привез нам ее после того, как снял «Тюльпан», и попросил взять на курс. У нее была квота, и мы легко смогли это сделать. И она у нас 4 года отучилась. Так что я работала с ней не как с лауреаткой Каннского фестиваля, а как с моей ученицей, на которую, в принципе, и был написан сценарий, еще до Канн.

— Замечали ли вы, как известность меняет артистов?

— Кого-то, конечно, меняет. Медные трубы никто не отменял — это одно из основных человеческих искушений. Но некоторым удается как-то сохраниться. Они, наверное, имеют достаточно самоиронии и понимания, что ничто не вечно в этом мире. Что сегодня ты нужен, а завтра, может, уже и нет. Потому что слава быстро проходит и любовь зрителя может скоро закончиться. Если актеру хватает трезвости это понимать, то он ведет себя нормально, по-человечески. Не хватает — начинаются повреждения.

— Вы не только работаете в кино, но и не так давно поставили в МХТ имени Чехова спектакль «Ювенильное море» по Платонову. Насколько это разные процессы?

— Фильм и спектакль — очень разные вещи. Да, в них есть точки соприкосновения: работа с актером, выстраивание целостной истории как некой режиссерской композиции и другие. Но технически и организационно это абсолютно разные истории.

— Мне кажется, в кино режиссер больше работает с изображением, а в театре — с энергией артистов. Это так?

— Не совсем. И в театре есть картинка, образ. И в кино есть работа с актерской энергией. Камера отлично ее улавливает, если она есть. Если нет, то и захватывать нечего. Поэтому некоторые наши российские сериалы смотреть невозможно. Другое дело, что многие привыкли к такому маргарину, что по-своему тоже нормально.

Но на самом деле, когда почувствуешь вкус настоящего, это уже ни с чем не перепутаешь. А камера вообще не врет. Актерская энергия даже в большей степени передается через нее, чем в театре. Камера — лупа, которая все увеличивает, под которой очень трудно соврать.

— Фильмы или сериалы каких современных российских режиссеров могли бы вы посоветовать нашим читателям?

— Недавно я посмотрела фильм Дмитрия Мамулии «Преступный человек», мне очень нравится, что он делает. Он как-то очень честно и по-своему работает. Я очень люблю Сергея Дворцевого, который, к сожалению, мало известен широкой публике, а он очень большой режиссер — это фильмы «Айка», «Тюльпан». Что касается сериалов, я не много их смотрю, но мне нравится, как работает Борис Хлебников — очень его уважаю. Еще назову Сергея Урсуляка.

— Когда вы поступали в театральный, мечтали стать актрисой или сразу были другие цели?

— Я изначально хотела стать режиссером. Но не решалась даже подойти ко ВГИКу — чувствовала себя такой ничтожной, не знающей, с какой стороны к этой цели подобраться. И выбрала окольный путь — решила, что стать актрисой будет проще. На какое-то время даже убедила себя, что я могу быть очень неплохой актрисой. Но режиссура меня все равно затянула. Как актриса больше не работаю, не трачу на это время. Но совмещаю режиссуру с преподаванием. Для меня это важно.

— Женская режиссура отличается от мужской или такое деление неверно в принципе?

— Я не принадлежу к феминистически настроенным дамам, которые считают, что «никакой разницы между нами нет, главное — талант»… По-моему, она все-таки есть. Женщины в большей степени успевают уловить очень тонкие вещи, промежуточные состояния, что очень выгодно для кино.

Мужчины на это могут не обратить внимания, но их сильная сторона в том, что они охватывают общую картину, им более присуще чувство целого, как и некая дерзость, смелость. Но тут можно бесконечно говорить о том, что это у кого как, бывают и женщины дерзкими… Безусловно, это так. Но все же небольшая разница между нами есть.

Фото: Пресс-служба фильма «Плакать нельзя»

ДОСЬЕ

Наталья Назарова родилась 16 ноября 1969 года в Раменском Московской области. Окончила РАТИ-ГИТИС, курс Левертова в 1995 году. В ее фильмографии как режиссера 10 работ, в том числе: «Дочь» (2012), «Простой карандаш» (2019), «Райцентр» (2021) и другие. Наталья является автором сценариев более 30 фильмов и сериалов, среди них: мини-сериал «Бесы» (2014), «Балканский рубеж» (2019), «Седьмая симфония» (2021), «Учености плоды» (2021) и другие.