Актер Владимир Кошевой: В искусстве нет запретных тем

Фильм-антиутопия «Петрополис» вышел в прокат 27 октября. Актер Владимир Кошевой сыграл в нем одну из главных ролей — советника секретной организации Майкла Манна. «Вечерняя Москва» пообщалась с артистом.

— Владимир, «Петрополис» — это авторское или зрительское кино?

— Авторское, актуальное, сложное. Но в то же время оно снято для широкого зрителя. Знаете, «Преступление и наказание» — тоже авторское кино, но его многие смотрят.

— Это не первый ваш проект с режиссером Валерием Фокиным. На чем основывается ваша творческая близость?

— После выпуска спектакля «Рождение Сталина», который очень тепло приняли в Москве, мы поняли, что нам интересно друг с другом. Это режиссер, который не терпит актерских вольностей. К нему не придешь на репетицию или на съемочную площадку «на старых дрожжах», со старыми наработками.

Фокин — режиссер со своим почерком, очень конкретным, четким, и это именно театральный режиссер, который снимает большое кино. «Петрополис» — эпическое полотно, интеллектуальное. Обычно съемки — это гонка. У нас же все было отрепетировано к началу работы на площадке.

— Сколько длился подготовительный период?

— Неделю. Это был застольный период: мы читали сценарий с моим партнером Антоном Шагиным. Потом были пробы, и в кабинете режиссера репетировали. Было важно все — какая у моего персонажа борода, очки, как он ходит, как достает сигарету, как откидывается в кресле, как говорит... Может ли он позволить себе улыбнуться, какой у него градус эмоций. Все было отрепетировано. Но кто скажет так, глядя на экран? Все живое!

Фото: Из личного архива / Игорь Панков

— Команда «Петрополиса» интернациональна. Мешал языковой барьер?

— Разве вы, глядя на экран, понимаете, кто русский артист, а кто — нет? В этом и есть замысел режиссера: искусство не имеет национальности. Поэтому каждый герой говорит на своем языке, и зрители все понимают. Языкового барьера не ощущал, так как у меня был опыт работы с иностранными компаниями. Мы общались и на английском, и на французском языке — на каком придется.

— Автор сценария, молодой драматург Кирилл Фокин, участвовал в процессе съемок?

— Конечно. Даже в процессе озвучания он помогал найти верные интонации, чтобы речь звучала убедительно. Майкл Манн — все-таки американец, хотя и русского происхождения. Кирилл мне помог разобраться в том, как это отразить. У него индивидуальный подход к каждому персонажу. «Петрополис» — это красивый, умный сценарий.

— По сюжету главы ядерных держав ведут с инопланетянами переговоры о разоружении Земли. Сейчас мы слышим об угрозе ядерных кнопок. Но когда шли съемки, эта тема ведь совсем не звучала.

— Хорошие фантасты — всегда визионеры. Они видят больше, чем обычные люди. Если вы возьмете хорошую литературу, написанную не сегодня, а, например, в середине ХХ века, то увидите, что эта тема поднималась не один раз. У хороших авторов всегда то, что написано, то и сбывается. Может быть, мы доживем и до того, что узнаем, кто из нас на самом деле инопланетянин.

— Среди ваших ролей — Раскольников, Мастер, молодой Сталин, Майкл Манн. Все эти герои находятся в пограничных состояниях. Сложно ли было погружаться в эти роли и как вы потом «выходите» из них?

— Перед спектаклем «Рождение Сталина» я обязательно смотрю советские комедии — мне нужно чистое, незамутненное хорошее настроение — без каких-либо раздражающих внешних факторов. А отыграв спектакль, чувствую потребность помолчать, принять долгий душ.

Мне нужно посидеть в гримерной в одиночестве, чтобы эту внутреннюю пружину агрессии, обиды, подозрительности не тащить в свою жизнь; уйти тихонько из театра, чтобы меня никто не видел. С Раскольниковым было сложнее — это был первый такой опыт, «выходить» из него было непросто. Тогда я еще не научился владеть собой так, как нужно было, и не был готов к такой нагрузке. Помогали психологи.

Фото: Из личного архива / Игорь Панков

— Есть ли в искусстве запретные темы?

— Нет, табуированных тем в искусстве быть не может. Но может быть неверной форма, подача. Она не должна противоречить этическим нормам.

— Ваши роли вас внутренне меняют?

— Наверное, только роль Сталина меня укрепила: я стал сильнее, увереннее в себе. И на сегодняшний день роль Подколесина в спектакле «Женитьба», более светлая, тонкая, ранимая — она необычна для меня. Я таких персонажей никогда не играл прежде: это совершенно другая краска, другой ритм сердца. Еще замечу, что всех моих героев объединяет одиночество. Кого бы я ни играл, в нем будет внутренний излом.

— Почему у вас так много исторических персон?

— С первых моих шагов в институте мой педагог Михаил Скандаров объяснял мне, что нужно выбрать и играть именно свою тему. Мне всегда были интересны «перевертыши» — когда знакомый в жизни человек у тебя на глазах становится совершенно другим.

Помните реплику из фильма «Обыкновенное чудо» по пьесе Евгения Шварца? «А попробуй-ка из живого сделать еще более живое». Чем дальше персонажи от меня самого, тем мне интереснее — тогда есть тема внутреннего преображения, которая и шокирует, и привлекает.

ДОСЬЕ

Владимир Олегович Кошевой родился 1 сентября 1976 года в Риге. Помимо работы в кино, артист играет в театре, записывает музыкальные треки на стихи русских поэтов, озвучивает мультфильмы и аудиокниги, снимается в документальных проектах и ведет социальные сети.

Сюжет фильма

Главный герой фильма, ученый Владимир Огнев (Антон Шагин), изучает возможную реакцию человечества на новость о существовании инопланетян. Вскоре он понимает, что это не фантастика. От Майкла Манна (Владимир Кошевой) ученый узнает, что от его исследований зависит будущее планеты.

Фото: Из личного архива / Игорь Панков

Коротко о главном

— Зрители вас знают по серьезным драматическим ролям. Но еще вы ведете канал в соцсети, выкладываете смешные видео. Сами придумываете сюжеты?

— Да, хотя иногда что-то и подсматриваю. Канал создал в период пандемии — делать было нечего, а это хорошее развлечение. Ничего серьезного! А потом увидел, что у меня два миллиона лайков, тысячи подписчиков. Очень удивился!

— Вы учились в военной академии, а потом — на журналиста. Навыки, приобретенные тогда, помогают в актерской жизни?

— В военной академии развил самодисциплину. Если надо — значит, надо. А журналистика помогла мне раскрыться и находить общий язык с разными людьми. Я не очень общительный, плохо иду на контакт.

— Вы поступали в театральный, будучи старше других абитуриентов. Не было ли сложностей?

— Это вопрос к моему мастеру, Михаилу Скандарову. Он поверил, что я, как Людмила Прокофьевна (героиня «Служебного романа», которую сыграла Алиса Фрейндлих, — на фото справа) говорила, «глубоко в душе ребенок» и могу быть артистом, играть, используя свою детскую непосредственность. И мне, взрослому 21-летнему человеку, была такая счастливая возможность подарена.

Кадр из фильма «Смерть среди айсбергов»: Шарлотта Рэмплинг и Ричард Харрис / Кадр из фильма «Смерть среди айсбергов» / 1976, Dino de Laurentiis Cinematografica, Famous Films (II)

— Любовь к театру и кино привила вам бабушка. Есть ли фильм, который вы посмотрели и задумались об актерской карьере?

— Помню, фильм Майкла Андерсона «Смерть среди айсбергов» произвел на меня сильное впечатление, как и прекрасная музыка Эннио Морриконе, что в нем звучала. Вторым «по красоте» фильмом стал «Людвиг» Лукино Висконти.

Я мало что понимал, но не мог оторвать взгляд от экрана. А стать актером захотел, увидев спектакли Адольфа Шапиро. Он возглавлял Рижский театр юного зрителя. Меня поразило, что в одних постановках артисты заразительно смеялись, танцевали, прыгали — а в других играли сложные драматические роли.

— С развитием соцсетей звезды стали доступнее. Любой может написать вам. Это не раздражает?

— Когда была премьера «Женитьбы», мне очень многие писали, и я старался отвечать на все сообщения. После роли Сталина было много негативных комментариев. Первое время я пытался как-то защищаться, а потом стал старше и сдержаннее.