Реликвии детства: история елочных игрушек

Елочные игрушки почти в каждой семье занимают особое место. Их бережно хранят, чтобы в преддверии Нового года торжественно распаковать хрупкие реликвии и окунуться в теплые воспоминания, связанные с историей рода, города и страны.

Нетерпеливо прыгать по кухне под антресолью я начинала, наверное, за месяц до новогодних праздников. Так трудно было дождаться момента, который старшая сестра ехидно называла «забросить Наташу». Традиционно на этот ритуал собиралась вся наша большая семья. Меня, самую мелкую и юркую, сильные руки отца поднимали к самому потолку, и, словно Алиса из сказки, я ныряла в огромную, темную нору, чтобы раскопать в ней заветную коробку чудес. И вот оно — волшебство! Таинственно шуршат обрывки старых газет, пожелтевший от времени пергамент, кусочки ваты вперемешку с серпантином… А из-под них поблескивают сокровища. Но украшать елку хрупкими шарами, колокольчиками, невиданной красоты птицами, нарядными человечками и забавными зверюшками мы никогда не спешили.

Взять в руки, рассмотреть каждую из игрушек — словно пролистать семейный альбом. Вот и сейчас я снова невольно улыбнулась лукавому взгляду мальчишки на санках, что старше меня чуть ли не вдвое. Помню, пап, твои рассказы… В одну из первых немецких бомбежек перед подъездом дома во 2-м Неопалимовском переулке упала мощная авиационная бомба. Оставшихся без жилья мою бабушку с пятилетним сыном в августе 1941-го отправили в эвакуацию. И эта ватная смешная фигурка отправилась с ними в Ташкент зайцем. «Когда пришли на пепелище, чтобы собрать хоть что-то из вещей, я безутешно искал свое деревянное ружье, — вспоминал отец. — Не нашел его, зато увидел под ногами эту игрушку, ну и сунул ее в карман». Елочные украшения в Узбекистане были большой редкостью. Этот парнишка, укутанный в шубку, как символ мирной жизни, напоминал москвичам о белых снегах зимней столицы. Встречая 1942 год, за неимением елки фигурку поставили на стол. Семье тогда удалось ненадолго объединиться: к жене и сыну после выписки из госпиталя в короткий отпуск приехал мой дед. Потом он снова уйдет на фронт, за Победой. А мальчика на санках у нас с тех пор принято водружать на ель первым, на самое видное место, после праздников снимаем его последним — в знак уважения.

Подруга моя, художница Оксана Пятницкая, частенько перед Новым годом заезжает в гости — проверить сохранность нашей реликвии. Старинные елочные игрушки она не только коллекционирует, но и реставрирует.

— Такие советские игрушки были одними из первых, их начали производить во второй половине тридцатых годов после того, как новогодние праздники реабилитировали, — говорит она. — Они же вместе с Рождеством в СССР долгое время были запрещены, как пережитки прошлого. И только после того, как 28 декабря 1935 года в газете «Правда» вышла статья Петра Постышева «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку», а Сталин одобрил идею, страна снова стала официально отмечать зимний праздник. Но праздновать надо было теперь по советским правилам. Нарком просвещения тут же издал пособие с рекомендациями, в котором, в частности, запрещалось вешать на елку «антихудожественные безделушки мещанского безвкусного оформления». Так на смену рождественским херувимчикам-ангелочкам пришли детишки, на санках, лыжах — очень много вариантов! Еще были спортсмены, циркачи, полярники, герои сказок, космонавты и всевозможные звери и птички. Но игрушек не хватало, а партия дала наказ возродить для народа новогодний праздник. Поэтому выпуск советских елочных украшений тогда шел ударными темпами.

Проще всего оказалось наладить производство ватных фигурок, над ними в столице трудились несколько артелей, среди них: «Все для ребенка», «Художественная игрушка», ИЗО–фабрика Центрального парка культуры и отдыха имени Горького.

— Брали проволочный каркас, обматывали его ватой, придавали нужную форму, красили, а потом покрывали клейстером со слюдой, это придавало жесткость, — объясняет художница. — Лица делали из папье-маше (бумага, картон, крахмал) или лепили из глины. Рисовали глаза, брови, губы — все вручную! Выражаясь современным языком, это чистый хенд–мейд. Поэтому абсолютно одинаковых игрушек не было. В каждой — своя изюминка. У твоего мальчонки на санках смотри какой шаловливый взгляд получился, с хитринкой. Такие игрушки делали до середины 50-х годов. Кстати, они очень ценятся у коллекционеров, но в продажу поступают редко. Люди не хотят расставаться с семейными реликвиями.

Не хочу и я. Вот этих крокодила и зайца мама моя маленькой девчонкой вырезала после войны из картонных листов. Она рассказывала, что их продавали целыми наборами, чтобы можно было самим из таких полуфабрикатов смастерить незатейливое елочное украшение. Снеговик, рыбка, зайчик... Помню, был еще картонный фламинго, но мы с сестрой его, красивого, активно делили, пока не порвали. Жалко очень. Как и бусы из стекляруса — несколько лет назад они просто рассыпались в руках.

— Починю! — решительно говорит Оксана. — Тут всего-то на новую нитку собрать надо. Кстати, знаешь, во время войны, да и в первые годы после нее шарики делали из перегоревших электрических лампочек и всяких лабораторных колб. Народ у нас был рукодельный. Их раскрашивали, припаивали петельку или из проволоки мастерили крепеж и вешали на елку. Промышленное производство новогодних игрушек восстановить полностью удалось только годам к 50-м. А ведь и традиции, и опыт были огромные. Одна только клинская фабрика «Елочка» чего стоит! На ней еще задолго до революции стеклянные бусы и шары делали. Да вспомни: мы с тобой в прошлом году туда в Музей елочных игрушек ездили...

Действительно, история этой фабрики началась с небольшого стекольного завода, который в 1848 году построил в своем имении Александрово, что близ Клина, правнук сподвижника Петра I, блестящий морской офицер Александр Меншиков. Но в годы Великой Отечественной здание фабрики сильно пострадало, стеклодувное производство возрождали порядка десяти лет. Игрушка клинского объединения «Елочка» с тех лет тоже хранится в нашей волшебной коробке. Даже чек товарный есть! Вот он: набор «Верхушка», цена с упаковкой — 49 копеек. Краски потерлись, но шпиль по-прежнему хорош.

Тут с работы вернулся муж и, естественно, сразу полез искать свое сокровище. Ему, выросшему в коммуналке, большую елку родители поставить не могли, места для нее не было. Выручала маленькая, настольная, которую наряжали миниатюрными шариками и фонариками из стекла. Набор украшений так и называется «Елка-малютка» производства фабрики № 2 бауманского райпромтреста. Сейчас елку мы ставим большую, но муж непременно наряжает игрушками из своего детства и маленькую елочку.

— Огурец и моего Деда Мороза не забудь! — строго командует по телефону сестра.

Фото: Главархив

Зная, как любит Любаша разбирать новогодние игрушки, терпеливо жду, когда она позвонит в дверь. Через час примчалась. Стеклянный огурец — ее любимец. Она его всегда вешала к самому стволу и дразнила меня, младшую: найдешь, мол, — получишь конфетку.

— А кукурузы у вас нет? — интересуется Оксана. — В хрущевские времена очень популярное было украшение. Да и вообще в 60-е годы много игрушек выпускали именно в виде овощей и фруктов.

Порылись, нашли и кукурузу вместе с парой шишек и гроздью винограда. А сестра тем временем уже разворачивает солидного Деда Мороза в голубой шубе, на которой выбиты цифры — 1967 год. Старенького, из папье-маше, что всегда стоял под елкой нашего детства, сохранить не удалось. А этот, уже пластмассовый, держится.

— Тебя еще в проекте не было, а меня на новогоднее представление в Кремль уже отправили, — вспоминает Люба. — По-моему, это был чуть ли не первый год, когда кремлевскую елку стали проводить только для детей, до этого на нее и взрослых приглашали. В этом подарочном Деде Морозе, кроме вкусных конфет и вафель, были и фрукты: точно помню яблоко и мандарин. Я их сразу по дороге домой слопала.

Сказочный домик, бравый гусар, слоник и пупс в пятнистом капоре — мои! Вечерами, когда меня уже укладывали спать, я выбиралась из кровати и в свете зажженных на елке фонариков играла с ними, озвучивая персонажей. Роль принца выполнял гусар, он никак не мог добраться до висящей чуть выше хрустально-стройной балерины. И так он старался до нее дотянуться, что однажды моими руками перевернул всю елку, разбив, к несчастью, несколько красивых шаров, а заодно и стройную танцовщицу. Вот и из двенадцати шишечек осталось только три. Не помню, чтобы меня сильно ругали. Поохали, конечно. А спустя несколько дней после того несчастного случая отец принес огромный пакет с великолепными елочными игрушками из ГДР. Мама была недовольна: как оказалось, папа получил большую премию за какое-то рационализаторское предложение и… всю ее потратил на гэдээровскую красоту. Отец не сдавался, вины не признавал: «У моих детей игрушки должны быть ска- зочные!» Они и правда были волшебные. От птиц на прищепках с настоящими, как я думала, пушистыми хвостами оторваться было невозможно. Плавно покачиваясь на ветке, они словно парили среди хвои, игриво поблескивая, переливаясь яркими красками. Много позже я узнала, что сделано это чудо, как и разноцветный, словно пряничный домик, на родине стеклянных елочных украшений, на старейшей фабрике в немецком городе Лауша. И колокольчики! Они мелодично позвякивают до сих пор. Особенно этот, с нарисованными на нем желудями.

Не знаю уж почему, но своим мальчишкам я чаще покупала самые разные елочные шары и цветные сосульки.

Мода, что ли, на них была в начале двухтысячных? А поделить между собой Кирилл и Глеб никак не могли прозрачный шарик, в котором вертушкой крутилась веселая бабочка. Очень она им нравилась. Чтобы не ссорились, я однажды купила еще одну, такую же. И правильно сделала!

Без внуков в этом году наряжать елку не хотелось, и наконец Кирилл привел своих двоих сыновей. Что бы вы думали? Тема с Максом тут же схватили те самые желтые пластмассовые шары, с бабочками, почему-то проигнорировав стеклянную собачку и снежинку из новых, недавно купленных мною за немалые, между прочим, деньги. Но, поиграв немного с вертушками, малышня потянулась к столу — разглядывать остальные приготовленные для елки украшения разных лет. Выбирали недолго. Пара секунд — и ручонки обоих тянутся к мальчику на санках. Тому самому. Прадед их, думаю, был бы счастлив.

…Голоса, перебивающие друг друга, смех, вопли малышни — звуки из детства. Оглядываюсь: все как всегда. Дом полон близких, родных людей. Пора заваривать чай, доставать любимое всеми малиновое варенье по бабушкиному рецепту. И, конечно, вместе наряжать елку. А шпиль на нее доверяем водрузить самому младшему, трехлетнему Теме. На сильных плечах отца внук с восторгом тянется к макушке.

Загадай, малыш, желание. Пусть это детское счастье навсегда останется и в твоей памяти.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Людмила Федотова, психолог:

— Мода на новогодние елки с годами меняется. Каких сегодня только не увидишь в магазинах: серебряные, уже сразу кем-то наряженные, перевернутые вверх тормашками, «стильные» с огромными шарами, блестками и переливающейся мишурой. Но мне кажется, что семейная елка непременно должна быть украшена игрушками разных лет. Новый год обожают дети, а взрослые стараются создать волшебную, незабываемую праздничную атмосферу именно для них.

Но ведь все мы были когда-то малышами. А новогодние дни потому и сродни чуду, что позволяют папам, мамам, бабушкам и дедушкам вернуться в свое детство и снова испытать искренний, чистый восторг и счастье ребенка, попавшего в сказку. Не лишайте себя этого. Игрушки прошлого дарят очень мощные положительные эмоции от светлых воспоминаний. Передавая их из поколения в поколение, мы создаем ту самую связь, которая бережет семейные традиции и заставляет помнить о самом важном — о своих корнях.