Люди мира: как иностранцы помогают россиянам и почему они это делают

Этой зимой кажется, что весь мир против нас. На Западе цветет русофобия: русскую культуру запрещают, россиянам за рубежом закрывают счета и банковские карты. Но все ли иностранцы разделяют идею «плохих русских»? Мы нашли граждан других государств, живущих в столице, сопереживающих русским людям и помогающих им как словом, так и делом.

Историк Ольга Тимофеева говорит, что вопрос изучения мотивов человека занимал умы исследователей с момента осознания своей принадлежности к человеческому роду. Так, Томас Гоббс считал «войну всех против всех» естественным состоянием человечества.

— И именно воинствующее начало homo sapiens позволило ему устранить конкурентов в виде homo floresiensis, неандертальцев, человека Денисова и других, — поясняет она.

В то же время Жан-Жак Руссо считал, что человеку, напротив, свойственно стремление не к войне, а к кооперации. Он описывал мирные сообщества, которые познакомились с агрессией только после появления частной собственности.

— А вы как считаете: человек по природе агрессивен или дружелюбен? — интересуюсь я. — Скорее всего, и то и другое, — отвечает историк. — Конфуций говорил, что люди наделены светлым и темным началами, «чувствами радости и гнева, печали и счастья. Небо одарило их такой природой, но не определило ей меру». Наверное, это тоже не просто так. Меру должен определить сам человек, и в зависимости от его выбора человечество либо продолжит свое развитие дальше, либо исчезнет с лица Земли.

Если ты добрый — значит, ты слабый

Имя: Сотхеала Реал
Гражданство: Камбоджа
Вероисповедание: буддизм
Род занятий: аспирант МАДИ, преподаватель кхмерского в ИСАА МГУ

С камбоджийцем Сотхеалой Реалом мы направляемся к Сыромятническому скверу. На улице дождь, я сильней кутаюсь в куртку, а камбоджиец только радуется:

«В плохую погоду людей больше будет».

Он имеет в виду бездомных, которые пришли за едой. Два раза в неделю, по средам и пятницам, Сотхеала, закончив работу, покупает в ближайшем магазине хлеб и пряники и отправляется в сквер за Курским вокзалом. Каждая такая покупка в среднем обходится ему в 2000 рублей.

Вроде и немного, но для аспиранта, который живет в общежитии и перебивается подработками, сумма существенная.

К семи вечера в сквере, как правило, уже дежурят волонтеры из «Социального патруля» и других организаций. Они привозят суп в полевой кухне, не хватает хлеба и сладенького.

— А еще не хватает рук, — говорит камбоджиец. — Они нужны даже больше, чем хлеб! Поэтому я рассказываю друзьям о том, чем занимаюсь, и привожу их сюда.

Его инициатива поначалу вызывает у людей брезгливость — все-таки бездомные, мало ли чем болеют. Но после первого выхода «в поле» эти чувства как рукой снимает — границы расширяются.

— Ой, сынок, ты с девушкой сегодня? — к Сотхеале спешит бабуля в косыночке и телогрейке.

Она представилась Дарьей и рассказала, что всю жизнь проработала на обувной фабрике. Жила с сестрой в квартире, а после смерти сестры племянники выселили тетю на улицу. С тех пор Дарья живет на вокзале.

— Сынок, ты пряничков мне дай, и я пойду, — просит Дарья. А потом, обернувшись ко мне, объясняет: — Все время его имя забываю, называю «сынком». Он вроде не обижается… В этот момент к нам подходит сотрудница социального патруля с пластиковыми ложками.

Так мы образовали конвейерную линию: дежурные на полевой кухне наливают суп, затем мы с Сотхеалой выдаем хлеб, а завершает раздачу девушка с ложками. Через полчаса у меня онемела рука: я не успевала передохнуть даже несколько секунд — голодные люди все шли и шли. Я поняла, почему Сотхеала говорил, что руки в этом деле важнее хлеба.

Стереотипных «бомжей» в этой очереди, к слову, было немного. Гораздо больше трезвых людей в чистой одежде. Многие из них оказались здесь случайно: например, одного из строителей-мигрантов «кинул» работодатель — не заплатил за работу, поэтому он ждет перевода от родственников, чтобы оплатить комнату. А пока пришел поужинать на вокзал — знакомые рассказали, что здесь кормят бесплатно.

— Когда я в 2007 году приехал в Москву, то не знал русского языка, — вспоминает Сотхеала. — Сначала учил язык, потом поступил в МАДИ и начал учиться. Денег постоянно не хватало, и я пошел работать на автомойку. Поддержки от родных было мало, и я мог не есть по два дня. Поэтому я знаю, как плохо, когда хочется кушать.

Сотхеала — буддист. Рассказывает, что у него на родине принято поддерживать монахов, которые молятся за всех кхмеров. Монахи подходят к домам и молчат. Люди понимают, что они просят есть, и делятся едой.

— А в России не принято делиться с теми, кто просит, — улыбается Сотхеала. — Тут говорят, что если ты добрый — значит, слабый. Русские пережили много страданий, поэтому многие закрыли свою душу и открывают ее неохотно.

Камбоджиец вспоминает, как однажды кормил бездомных зимой, сильно замерз и заболел. А его русские друзья ухаживали за ним: принесли лекарства, сварили еду и развлекали его, чтобы он не скучал. Сегодня, когда ему трудно, друзья помогают деньгами.

— Надо возвращать «долги»! — шутит он. А потом прибавляет. — В России раньше была культура помощи бедным. А сегодня все думают только о себе. Я делюсь своим добром, это видят другие и присоединяются ко мне. Понимаешь, добро — это главное качество в человеке. У кого-то оно открыто, а у кого-то закрыто. Я хочу, чтобы люди в России стали делать больше добра друг другу, потому что закрытые люди сами по себе, а открытые — все вместе! Россия — большая страна, и если вы не будете вместе, то жить здесь будет очень тяжело.

— Хорошо говоришь, — не выдерживаю я. — Но тебе-то какая разница: будут русские вместе или нет? — А я хочу остаться здесь, — улыбается кхмер. — Планирую российское гражданство получить. За эти годы я много где побывал и понял, что не смогу жить без России: без своих друзей, без бабушек, которые называют меня «сынком», без Москвы... Без всего этого.

Бабушка думает, что Россия — это СССР

Имя: Джесси Доменик
Гражданство: США
Вероисповедание: христианство
Род занятий: редактор портала о православии

Джемпер, клетчатая рубашка, окладистая борода и очки — если собрать в кучу все стереотипы об американцах, то образ Джесси Доменика отсылает либо к студенту одного из американских колледжей, либо к проповеднику. Впрочем, то и другое недалеко от правды.

Джесси — американец из глубинки штата Пенсильвании: «там нет многоэтажных домов, подземки, а из культурно-развлекательных заведений — бар да протестантский приход». Как и все в его семье, Джесси был протестантом. Его взгляды на мир изменила встреча с православным проповедником, читавшим лекции у них на кампусе: «Это большая редкость. У православных не принята уличная проповедь. Многие считали его сумасшедшим».

Но этот «сумасшедший» сумел донести суть катехизиса до студента лучше, чем это делали протестантские проповедники в его городке.

— Одна из мыслей, которая у меня отозвалась, — то, что в протестантизме авторитетом духовной жизни является Писание, — вспоминает он. — И, по сути, авторитетом может стать любой человек, который его читает и толкует. Это неправильно. Ну как один человек или Писание могут быть авторитетами? В православии авторитетом является вся церковь.

Спустя полгода бесед с преподавателем Джесси принял православие. А чтобы лучше его понимать, начал учить русский по аудиоурокам и книгам. Дальше — больше. Американец приехал в Москву — «монастыри посмотреть». А потом как-то внезапно для себя устроился на работу в редакцию сайта «Православие.ру». Там он начал рассказывать о православии на огромную англоязычную аудиторию. Чуть позже познакомился с Филиппом Чэмпионом, директором Центра святого Феликса Бургундского. В этом центре волонтеры учат иностранным языкам желающих. Так Джесси присоединился к команде добровольцев — проводил библейский кружок на английском, несколько раз читал курс катехизиса.

— Это благословенное дело — учить других вере, особенно на великолепном английском языке, — улыбается он.

Спустя время там он встретил свою будущую жену. Екатерина — россиянка, на курсах она преподавала английский. И с Джесси, говорившим по-русски с сильнейшим американским акцентом, тоже быстро нашла общий язык. Теперь у пары подрастают две очаровательные дочки. А все мысли о возвращении домой у американца сначала отошли на второй план, а потом и вовсе исчезли.

— Я несколько раз ловил себя на том, что при слове «дом» представляю свою квартиру в Бирюлево, а не родительский домик в Пенсильвании, — улыбается он.

Конечно, родителям свыкнуться с этой мыслью было нелегко.

— Сначала они не понимали меня: почему православие, почему Россия? — вспоминает Джесси. — Они живут в глубинке и далеки от того, что происходит в мире. Моя бабушка, например, до сих пор думает, что Россия — это СССР. Им казались странными наши службы, ведь в протестантстве нет песнопений и чтения… Но мой папа, пытаясь понять меня, посещал православные службы и через несколько лет сказал: у вас на службе очень высокая молитва.

Для Доменика православие — это не про человека, а про любовь ко всем людям, без разницы, на каком языке они разговаривают. И если даже родители приняли его точку зрения, то со временем, считает Джесси, можно донести ее и до других людей.

Именно поэтому он и сейчас в Москве продолжает говорить о любви и мире, даже в условиях, когда мира в мире не очень много. Да, сложно, что родные на другом конце света, и непонятно, когда младшая дочь сможет обнять свою бабушку, которую она видела только на экране монитора; сложно с получением документов, особенно во время новой «холодной войны». Но когда путь проповедника, особенно православного, был легким?

Когда братья ссорятся — они не перестают быть братьями

Имя: Амир Бахши
Гражданство: Иран
Вероисповедание: ислам
Род занятий: спортивный тренер (Герой отказался предоставить фото по соображениям безопасности)

С иранцем Амиром мы знакомы давно: он один из самых популярных тренеров в спортзале, куда я хожу заниматься. Суровый взгляд и мышцы, которые видны даже в свободной толстовке, мотивируют всех «офисных мальчиков» выстраиваться к нему в очередь на тренировки. С девочками он не занимается. Во-первых, тренировки у него достаточно тяжелые и изматывающие, без перерывов на веселую болтовню, а девочки такое не любят. А во-вторых, он мусульманин и с «чужими женами» предпочитает лишний раз не связываться. Возможно, и мы тоже продолжили бы просто кивать друг другу при встрече, если бы случайно не встретились на одном из пунктов сбора помощи беженцам. Узнав меня, серьезный иранец расплылся в улыбке, и разговор завязался сам собой. Амир рассказал, что помогает беженцам с первых дней конфликта. При этом до СВО он вообще не интересовался российско-украинскими взаимоотношениями.

— У меня был клиент, который ходил ко мне постоянно в течение нескольких лет, — говорит он. — Ну и со временем мы подружились. Я к нему на дачу ездил, обсуждали разное…

Оказалось, что Илья, друг Амира, — военный-контрактник. С началом спецоперации его откомандировали на Донбасс. И с этого момента Амир начал изучать вопрос: читать статьи, смотреть ролики на ютубе.

— У меня были клиенты и с Украины, и из Белоруссии, из Армении, но я всех их считал русскими — одним народом, как в ваших учебниках написано. Я даже не подозревал, что между братьями могут быть такие серьезные разногласия, — признается он.

Первый раз он приехал на пункт сбора помощи из интереса — просто посмотреть, но разговорился с семьей беженцев из Северодонецка. Оказалось, что людям действительно угрожала гибель: от бомб они прятались в подвале своего дома и только чудом успели выбраться в Москву. Их история поразила иранца до глубины души. И с этих пор он каждый месяц приезжает сюда, нагруженный коробками консервов и памперсами. Пачки с памперсами в руках сурового бородатого мужика смотрятся как-то особенно трогательно.

— Да, в исламе поощряется помощь ближнему, — отвечает на мой вопрос Амир. — Но я это делаю не только из религиозных соображений. Я хороший мусульманин, мне не надо лишний раз доказывать это Аллаху. Когда я только приехал в Москву, многие люди помогали мне с жильем и документами. С тех пор я считаю их своими братьями. А братья моих братьев — мне братья. Один мой брат, Илья, сейчас сражается за жизни своих братьев с Донбасса, значит, и я должен помочь им.

Я интересуюсь, стал бы Амир помогать беженцам не из восточной Украины, а, например, из западной, окажись они здесь. Иранец задумался.

— Если бы я лично сюда не приехал, то не стал бы, — помолчав, признался он. — Слишком плохо я относился к украинцам после того, что прочитал о них в сети. Но теперь, пообщавшись с людьми, бежавшими оттуда, я понял, что если братья ссорятся, то они не перестают быть братьями. Кроме того, когда у тебя нет дома, а живот пуст, то политика уже не важна. Сейчас я помог бы всем. И сделаю это, если у меня будет возможность. И я уверен, что мой брат Илья сделал бы то же самое.

Сергей Барков, специалист по теории игр, считает, что альтруизм выгоден человечеству.

— Американский политолог Роберт Аксельрод противопоставил в игре разные компьютерные программы, — объясняет он. — Каждая программа следовала определенной стратегии поведения с соперником. Она могла, к примеру, кооперироваться или обманывать, поступать эгоистично или идти на уступки. И оказалось, что в длительной перспективе наиболее успешна стратегия «tit for tat», иначе говоря: «Ты мне — я тебе». Сейчас на ней основана вся мировая экономика. Эта стратегия позволяет человечеству развиваться. Поэтому интуитивно человек понимает, что помогать другому — важно и нужно.

Выходит, что в нас самих заложена биологическая подсказка относительно того, как жить дальше. Как говорится в одном известном меме, «если тебе нужен был знак, то вот он». А уж как мы им воспользуемся и воспользуемся ли вообще — покажет только время. Пока оно у нас есть.

ЦИТАТА

Владимир Путин, президент России:

— Я верю в человека. Я верю в его добрые помыслы. Я верю в то, что все мы пришли для того, чтобы творить добро. И если мы будем это делать вместе, то нас ждет успех в отношениях между собой.