Яркий бестселлер развязал руки безумию: 535 лет назад вышла книга «Молот ведьм»

535 лет назад в Европе вышла книга «Молот ведьм». Этот яркий «бестселлер» развязал руки безумию — охоте на ведьм, одной из самых позорных страниц истории.

Жертвами охоты на ведьм, по оценкам ученых, стали примерно 200 тысяч человек. «Последняя ведьма Европы», Анна Гельди, была казнена в 1782 году — правда, не сожжена, а обезглавлена. К слову, вопреки расхожему мнению, к колдунам приписывали не только самых красивых женщин, но и мужчин. Нередко бросали в костер и «не таких» — толстых, безобразных, ущербных… Поразительно, но при этом в «варварской» России за колдовство было казнено менее ста человек. Попробуем разобраться, что именно стало причиной безумия ведовских процессов того давнего времени и почему колдовская истерия почти не затронула нашу страну.

Бытует мнение, что ведовские процессы были на пике в эпоху мрачного Средневековья, его нравы тому, мол, и виной. Но в то время, когда на костры отправляли живых людей, писал свои прекрасные сонеты Шекспир!

До буллы папы римского Иннокентия VIII «Всеми силами души» (обратите внимание, как двусмысленно звучит название документа на русском языке) на ведьм и колдунов, конечно, охотились, но не массово. Именно этот документ, изданный в декабре 1484 года, стал своего рода «триггером» ведовских процессов, охвативших Европу в последующие два века. До этого колдун мог подвергнуться гонениям и казни, но если было доказано, что он причинил вред другим людям. Но наметившийся в католицизме кризис и возникновение огромного числа ересей привели к созданию инквизиции и «закручиванию гаек». Булла же подвела «идеологическую базу» под «наведение порядка».

В XVI и XVII веках в Европе шли войны. Католичество теряло позиции; добрую половину стран охватила Реформация. Центральным «лицом» в идеологии стал господин Дьявол. Он был повсюду и повинен во всем. Следы его деятельности с легкостью отыскивались в любой неприятности. А уж сколько у него оказалось помощников! Авторы тысяч трактатов почти любовно описывали проявления его сути — демонизм расцвел буйным цветом. В «Молоте ведьм», написанном в 1486–1487 годах доминиканским инквизитором Генрихом Крамером (подписан по латыни как Генрикус Инститор) при участии инквизитора Якоба Шпренгера, были собраны все доказательства реальности колдовства. Трактат, просто пропитанный женоненавистничеством, убеждал, что любое колдовство есть следствие и результат сговора с дьяволом, а женщина греховна сама по себе и рано или поздно все равно станет ведьмой. Альтернативой этому финалу рассматривалось только монашество. Издание, выдержавшее бессчетное количество переизданий (как раз в это время Гуттенберг наладил книгопечатание), давало подробные разъяснения, как следует допрашивать и пытать ведьм, как снимать чары, а также как именно проявляется ведовство. Отныне и отсутствие молока у коровы, и падеж скотины, и возникновение немочей, включая импотенцию, объяснялось пакостями ведьм. И спастись от них не мог никто — кроме, разумеется, активных борцов с ведовством. Главное, «Молот ведьм» позволил карать ведьм уже за одно то, что они имеют отношение к колдовству. Доказательств особенно не требовалось: хватало заявления, что колдовство имеет место быть.

«Моjлот ведьм» / Фото: public domain

«Убей ведьму!» — под этим девизом Европа сложила костровища, обильно полив их смолой. «Молот ведьм» внятно объяснил, где искать пособников дьявола. Но если раньше ведьмы должны были иметь на теле некие знаки и особые приметы, теперь под эту же гребенку начали «чесать» травниц и целительниц, повивальных бабок, «падших женщин» — не только проституток, но и тех, кто позволил себе вступить во внебрачные отношения. В принципе, донос об участии человека в черной мессе, служении дьяволу или контактах с инкубами (демонами сладострастия, находившими любовников среди людей) мог поступить на кого угодно. Но на кострах действительно чаще сгорали женщины — сосуды зла... Неспроста же целая глава «Молота ведьм» отводится скрупулезному разбору вопроса, может ли ведьма похитить… мужской половой орган. В итоге разбирательств конкретных (!) жалоб и свидетельств авторы трактата пришли к выводу, что ведьмы на это не способны, да и зачем их хозяину-дьяволу лишать кого-то орудия сладострастия, но зато ведовки могут сделать его невидимым, чтобы жертва сама пошла на сделку с дьяволом...

Но охота на ведьм вовсе не была делом рук одной лишь инквизиции. Самыми активными ловцами ведьм стали Франция, Германия и Швейцария. Население этих стран разделилось на католиков и протестантов, и ведьм судили светские суды. Нашлись и доброхоты-помощники. Так, печально известный англичанин Мэтью Хопкинс, в 1645 году ощутивший в себе дар распознавания ведьм, тащил их на костры десятками, получая за это щедрую мзду от «освобожденных» сельских общин. И он был не одинок. Механизм же судов был общим: обвиняемую в колдовстве женщину отправляли в застенки, изощренно пытали, в какой-то момент она «ломалась» и «сдавала» сообщников, те, в свою очередь, делали то же самое… Придумка оказалась удобной: конечно, оправдательные приговоры по делу ведьм случались, но были редки, в основном же несчастным просто нечего было предъявить в свое оправдание. Это позволило использовать ведовские процессы как инструмент для сведения счетов. Так, например, муж мог освободиться от опостылевшей супруги, оговорив ее и отправив на казнь. Позже по такой же схеме не раз решались политические проблемы — в конце XVII века, например, Францию наводнили дела об отравительницах. Так сводили счеты с недругами, мстили за ссору соседям.

— Большинство ведовских процессов проходило в Новое время, в эпоху Реформации. Колдунов, ведьм и даже оборотней карали чаще не в католической Европе, а в протестантских странах и в расколотой, полугугенотской Франции, — объясняет историк, архивист Дометий Завольский. — Там колдунов судили как уголовных преступников светские власти. Католическая же инквизиция в основном преследовала сектантов и тайных нехристиан (она появилась в XIII веке для борьбы с альбигойской ересью). Но в XIX–XX веках вину за охоту на ведьм протестанты (особенно англосаксы) и секуляристы (включая масонов и либералов католических стран) перенесли на католиков и «темное Средневековье».

Но почему же эта история фактически не коснулась ни скандинавских стран, ни России? Скандинавы за два века, правда, вынеслитаки обвинение тремстам с лишним ведьмам и привели приговор в исполнение. В России же их казнили меньше ста. Судя по всему, причина этого в том, что женщина на Руси не считалась «сосудом греха», хотя подобные представления существовали на территориях нынешней Польши и Западной Украины. Но в России к самому ведовству относились иначе, и в ней, принявшей христианство позже Европы и сохранившей некие «генетические» привязанности к язычеству, было больше ведунов и колдунов — трансформировавшихся волхвов. Россию не затронула демонология, а церковь, осуждая проявления колдовства, не готова была наказывать человека лишь за факт владения им колдовскими практиками. Более того, до XIX века простонародье к колдунам относилось фактически позитивно: кто, как не колдун, мог сделать оберег на удачу, а то и вызвать дождь в засушливое лето? Бытовало мнение, что колдун может быть и «потомственным», а тогда в чем его вина?

— Наше язычество преобразовано в христианское православие не огнем и мечом (хотя были и эксцессы, но не массово и повсеместно). В Римской империи же уже христиан резали и жгли нещадно, — рассказывает кандидат философских наук Александр Песляк. — А потом «традиция» завоеваний и «загранкрестовых походов» опять сопровождалась кровавой резней и насаждением веры силой. Причем одной — католической. Наши же соотечественники, столкнувшись с ордынским игом, другой верой и поверьями, не восприняли их обычаи — именно религиозные — враждебно. Ну не было у нас, на мой взгляд, жесткого неприятия иноверия, шаманства, колдовства. Самое главное — не было кровожадности в истреблении «иных». А что-то было народным утешением, театром и сказкой, альтернативой научному познанию мира и анализу, предвидению. В целом русский фольклор забавно перемешивал страшенную с виду Бабу-ягу с ее возникающей симпатией к тому, кого она было хотела съесть, а потом — помогла… И всякие водяные, русалки, лешие были куда гуманнее и более безопасны, чем массово вылезавшие из могил мертвецы или вампиры. Но это — то, что имеет отношение к традициям. Другая сторона вопроса упирается во власть. На Руси к юродивым, колдунам, гадалкам «наверху» относились снисходительно, не видели в них угрозы своему режиму. А на Западе, где от эпохи «кватроченто» (эпоха развития итальянского искусства в XV веке, характеризующаяся формированием фундаментальных канонов изобразительного искусства и глубоким духовно-эстетическим содержанием работ. — «ВМ») шарахались в инквизицию, от реформаторства — к поискам врагов не снаружи, но внутри, требовалось отвлечь массы людей от потенциально бунтующих трендов, перевести все на язык зрелищ для черни. А что, как не костер и не эшафот, привлекает простолюдинов? И сайлемские ведьмы за океаном случились во времена оные, а «охота на коммунистов» реанимировала такие же поиски инаковерующих, инакомыслящих и, что опаснее всего для власти, инакопоступающих.

…Костровища с обезображенными телами ведьм исчезли из Европы в XVIII веке. Началась эпоха Просвещения. Но в дальних селах самосуды над «ведьмами» длились еще век, а то и больше. Ученые говорят, что окончательно остановила безумие урбанизация. Хотя ныне ритуальные костры в Европе и не горят, в каком-то смысле оголтелость европейцев осталась неизменной: они по-прежнему в целом нетерпимы к иному мнению, хотя и провозглашают «толерантность».

МНЕНИЕ

Иеромонах Макарий (Комогоров), заместитель председателя Издательского совета РПЦ:

— Европейское западное христианство всегда было воинственным. Сначала это были крестовые походы, борьба с иноверцами на Святой земле. Одним из печальных результатов этой борьбы стало разграбление Константинополя крестоносцами в 1204 году. Заметьте, он ведь был христианским, православным. Это нисколько не остановило «ревностных освободителей». Когда же эпоха крестовых походов завершилась, католическая церковь обратила пристальное внимание на выявление еретиков внутри Европы. Так расцвела «святая инквизиция», которая по разным писаным признакам и надуманным предлогам занялась профилактикой колдовства, в чем преуспела.

Тут, конечно, сыграло свою роль и в общем негативное отношение к женщине в средневековой Европе.

На Руси в принципе наказание для уличенных в волхвовании и колдовстве не предусматривало смертной казни. Обвиненных в этом чаще всего направляли в монастыри на исправление. Церковь на Руси не стремилась к захвату политической власти, оставалась нравственным путеводителем и заботилась более о просвещении народа, чем о выявлении еретиков, колдунов и чернокнижников. Восточная христианская церковь в своем отношении к человеку, антропологии в большей степени стремилась исполнить слова наставления Христа Спасителя: «…идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам». Поэтому в нашей истории нет таких кровавых и страшных сюжетов, связанных с преследованием невинных, заподозренных в колдовстве из-за разгула нездорового мистицизма, как это было в средневековой Европе.