Наталья Гвоздикова: Играть семейную пару в кино сложнее, чем в жизни

Наталья Гвоздикова 7 января отметила 75-летний юбилей. Звезда фильмов «Рожденная революцией» и «Большая перемена» — дала интервью «Вечерней Москве».

— Наталья Федоровна, насколько я знаю, вы родились в семье военных: ими были и ваш отец, и дед по маминой линии...

— Да, я выросла в военном городке. Когда мы с сыном едем на дачу и проезжаем по дороге мимо кафе, которое называется «Вкус детства», я иногда спрашиваю его: «Федор, а вот для тебя вкус детства, он какой?» И сын начинает вспоминать... Для меня же это — запах кирзовых сапог. И когда я уже актрисой выступала перед военными, я каждый раз поневоле вспоминала детство — зал пах кирзой...

Для меня военный городок, где я выросла (поселок Борзя Читинской области. — «ВМ»), был целым миром — детского сада у нас не было, яслей тоже. Я помню, старшая сестра Люда сажала меня на пенек, давала мне в зубы книжку «Зайка-зазнайка» (сказка Сергея Михалкова. — «ВМ») и говорила: «Сделаешь шаг влево, шаг вправо — и я тебя больше с собой не возьму!» Я этого «Зайку-зазнайку» уже просто ненавидела, но сидела на пеньке, делая вид, что читаю.

Хотя мне жутко интересно было со старшими ребятами в те же «казаки-разбойники» и другие игры поиграть… А родилась я в госпитале, семимесячная, в 40-градусный мороз. И сестра хотела назвать меня Розой… Представляете, Роза Гвоздикова?! Мама Люду отговаривала: «Милочка, может быть, мы назовем ее Леной или Ирой?» Она: «Нет, Розой! Какая-то она маленькая у нас, сморщенная вся… Пусть Розой будет!» — «Ты подумай все-таки». Мила подумала и сказала: «Ну хорошо, давайте назовем ее Талочкой — Наташей».

Много лет спустя наш приятель-доктор написал такие стихи: Когда я узнала, что родилась семимесячной, я ужасно расстроилась, плакала… Мама спросила: «Ну что же ты, доченька, плачешь?» — «Мама, ты понимаешь, что я бы еще два месяца у тебя там посидела и ума, наверное, побольше набралась!» Вот вы смеетесь, а для меня это был ужас какой-то — у знать такой факт из своей биографии. Мама успокаивала: « Доченька, да ничего страшного, все нормально! Но ты запомни фамилию Бромберг. Это врач, благодаря которому ты осталась жива».

— Я так понимаю, что сначала сестра Людмила стала актрисой, а вы уже вслед за ней?

— Да. Насмотревшись. И его величество случай мне помог. Я поступала в совершенно другой институт, про ВГИК я ничего не знала. Был перерыв между турами или этюдами, я сейчас не помню, но у меня образовалось несколько выходных дней, и я поехала в Ленинград, к сестре. А с ней в театре работала Ольга Николаевна Малоземова — подруга Тамары Федоровны Макаровой, с которой они дружили с юности и до последних дней. И когда я приехала, сестра мне сказала: «Ольга Николаевна просила, чтобы ты заехала к ней». Я поехала, дверь мне открыла Тамара Макарова.

У меня случился столбняк. Ну, можете себе представить, стоит передо мной в халатике красивейшая женщина: влажные длинные волосы, строгая такая... Я считаю, что Макарова — одна из самых красивых актрис в мире, не только в Советском Союзе. «Вы Наташа? — спросила. — Проходите, пожалуйста! Ольга Николаевна сейчас вернется». А я все в себя прийти не могу. Она, конечно, поняла, что со мной происходит и сказала вдруг: «Ой, какие у тебя волосы!» и еще что-то, знаете, женский разговор такой начался, вроде как о пустяках… А потом спросила: «Что ты читала при поступлении?» Ну, я перечислила ей свой небольшой багаж.

Она: «Прочти-ка мне сказку Андерсена «Нехороший мальчик». Я прочитала. Она поблагодарила. В этот момент распахнулась дверь — Сергей Аполлинарьевич Герасимов! Он был человек очень эмоциональный и не вошел, а просто влетел в квартиру — «вжжууух!» Тут со мной второй столбняк приключился. Ну, потому что я понимала, кто передо мной. А он спросил: «А почему не поступала к нам? Ну что, хочешь у меня учиться?» — Я ответила: «Да!» Он подошел к телефону, набрал Москву. Как я понимаю, он говорил с Екатериной Фурцевой.

— То есть он мог напрямую министру культуры позвонить?

— Да, судя по всему. И вот он сказал: «Екатерина Алексеевна, я набрал курс, и мне нужна еще одна единица».

«Я вас поздравляю, вы — студентка моей мастерской!» — сообщил он мне после разговора с Фурцевой. А Тамара Федоровна, выглянув из-за его плеча, добавила: «Но общеобразовательные экзамены будете сдавать». Что я и делала.

Фото: Сергей Ведяшкин / АГН Москва

— Ваш муж, известный актер Евгений Жариков, по мнению многих, был одним из самых красивых артистов в Союзе…

— Я к этому относилась очень спокойно. И Женя по данному поводу «не парился». Знаете, он был такой… Сергей Аполлинарьевич нам говорил: «В каждом актере должна быть здоровая доля авантюризма». Вот у Жени авантюризма было через край. А я — человек очень осторожный. Я сомневаюсь, я по 355 раз повторю текст, а он ничего не боялся. И эта его «всеядность»… Я удивлялась: «Ну как ты так можешь?» — «Наташа, а надо пробовать!» Ведь роль Сталина у него появилась не так просто (фильм 1993 года Леонида Марягина «Троцкий». — «ВМ»).

Сыграл Малиновского, сыграл Ворошилова (фильм «Первая конная» 1984 года и сериал 90-х «Война на западном направлении». — «ВМ»), сыграл в «Рожденных революцией» комиссара Кондратьева… Я говорю: «Слушай, ты уже стольких военачальников сыграл, осталось только генералиссимуса…» Он говорит: «Ну что ты, какой там генералиссимус…» И вдруг Леонид Марягин звонит: «Наташа, я сейчас собираюсь снимать фильм «Троцкий», и у меня есть роль Сталина. Мне показалось, что можно попробовать Женю». Женя пришел, я ему рассказала, говорю: «Ну попробуй!» Уже тогда волосы у него были с сединой, знаете, такой «перец с солью», что называется. А это 93-й год, на «Мосфильме» фильмы почти не снимались.

Я говорю: «Жень, ты предупреди гримеров, когда будут тебя красить, волосы могут схватиться сразу — и неизвестно что получится». И они там чего-то намешали... Звонок в дверь, открываю — стоит Жариков в сиреневых тонах.

Я вылупила глаза: «Что с тобой сделали? Я же тебя предупреждала!» Ну, позвонила я своим знакомым мастерам, говорю: «Девочки, что хотите делайте, но лысым он быть не может, роль такую потерять нельзя». Не знаю уж, что они там сделали, но Женя все-таки снялся в роли Сталина. В картине и Ия Савина, и Сергей Маковецкий играли, то есть актерский состав сильный был, но фильм, знаете, каким-то незамеченным остался.

Фото: Сергей Киселев / АГН Москва

— Вы с мужем обсуждали роли, которые играли, или в разговорах дома тему работы старались не затрагивать?

— Когда мы с Женей решили создать семью, то сразу договорились: если помощь понадобится, значит, будем обращаться друг к другу, нет — значит, нет. Вот, помню, Женю пригласил Гайдай в фильм «Не может быть» (кинофильм Леонида Гайдая 1975 года. Состоит из трех новелл, снятых по произведениям Михаила Зощенко. — «ВМ») играть Куку, такого недалекого дядечку. Женя приходит со съемок и говорит: «Слушай, у нас будет финальная сцена сниматься, а у меня какие-то слова идиотские. Мы сидим за столом, все ругаемся, Кокшенов говорит это, Крючкова говорит то, а у меня текст дурацкий… Что делать?» А я накануне в метро ехала и напротив меня сидели мужчина и женщина.

Я не знаю, кто они — брат с сестрой или муж с женой, но они сидели и разговаривали. Но как?! Она сидит, «трещит», вот как я сейчас, а он помалкивает. Как только остановка — она замолкает, как поезд трогается — она опять «трещит». А мужик в се время помалкивал, только без конца вынимал носовой платок и сморкался… Я говорю: «Женя, а что если тебе так попробовать?» Он рассказал Гайдаю, тот обрадовался: «Слушай, как здорово, давай!» И это вошло в фильм. Или играю я учительницу и Жене жалуюсь: «Чего-то в ней не хватает». «А ты вспомни маму», — посоветовал муж. А Анна Григорьевна, мама его, была учительницей.

Удивительная женщина, интеллигентная, умная, мягкая. Женя говорит: «Когда к ней приходил пьяный Степа-водопроводчик, она его встречала так: «Степушка, миленький, попей чайку и почини мне кран!» Этим «миленький» у нее сопровождалось обращение к любому человеку. Я решила это использовать. И даже когда моя Елена Степановна сердится, она произносит: «Ну, знаешь, миленький!»

— Роль Марии Кондратьевой в сериале «Рожденная революцией» стала для вас звездной. Правда, что режиссеру Григорию Кохану зрители так и не простили гибели вашей героини?

— Я слышала разговоры о том, что мою Машу убрали из сюжета, потому что я была беременна. Это неправда. Это люди уже потом напридумывали. Изначально было известно, что Марию Кондратьеву-Кораблеву уберут из сюжета.

Мы спрашивали у автора сценария Гелия Рябова, почему так получилось, ведь мы видели, как зрители принимают картину. Съемки шли с 74-го по 77-й год, и за это время были сняты события, происходившие в течение 60 лет. Мы играли абсолютно реальные вещи, в фильме нет ни одного выдуманного дела, потому что Рябов написал сценарий, работая с архивными документами. Он объяснил, что если оба — и Женин герой, и моя Маша — останутся живы, то это будет неправдоподобно и зрителя надо «тряхануть». И так «тряханули», что люди потом возмущались, мол, как вы могли так поступить с Марией? Я жутко страдала, мне так не хотелось, чтобы героиня погибала, Женя меня успокаивал… А потом мы уже узнали, что настоящий Кондратьев (в отличие от экранного) дожил всего лишь до 56 лет, а Мария Ивановна — до 91 года.

Мы, кстати, когда ездили в Петрозаводск, успели ее застать. И познакомились с представителями четырех поколений Кондратьевых! Пока они были живы, мы списывались, созванивались… Но это было уже после окончания съемок.

— В кино вы с Евгением Жариковым сыграли супругов раз пятнадцать, по-моему…

— Я даже не знаю, не считала никогда. Должна сказать, что быть мужем и женой в кино гораздо сложнее, чем в жизни. И в какой-то момент мы решили от таких ролей отказываться. Но в «Барышне-крестьянке» у Алексея Сахарова (художественный фильм 1995 года по мотивам повестей «Барышня-крестьянка» и «Роман в письмах» А. С. Пушкина. — «ВМ») сыграли, и с радостью, потому что это Пушкин! Правда, говорить по-французски, языком не владея, — то еще испытание… Но у меня сын прекрасно знает французский язык, и когда мне что-то нужно было, я ему звонила.

— Съемки в каких фильмах вспоминаете с удовольствием?

— Например, когда снимались в 2010-м с Депардье в Казахстане в фильме «Поздняя любовь». У Наташи Аринбасаровой была главная роль, а у меня — небольшая, но я с удовольствием сыграла ту смешную тетку, к которой приходят три жениха. Хорошая картина, теплая.

Люди молодые думают, что любовь — это когда тебе 19–20 лет, и не представляют, что она может прийти в любом возрасте... В это же время у меня были еще 254 серии, которые назывались «Однажды будет любовь».

У меня много картин, в названии которых присутствует слово «любовь». И одна из первых — «Город первой любви» (фильм 1970 года о жителях российского города Царицына-Сталинграда-Волгограда. — «ВМ»). Когда меня спрашивают что-то про любовь, я отвечаю, что она может быть разной: к детям, к мужчине, к Родине. Я очень люблю свою Родину. И когда мне президент вручал награду, я ему сказала: «Владимир Владимирович, я — патриот своей страны».