Живым словом победить

Президент России Владимир Путин подписал указ об изменениях в государственной культурной политике страны. В документе особым пунктом выделена борьба с нецензурными словами и излишней иностранной лексикой. Корреспонденты, обозреватели и эксперты «Вечерней Москвы» рассуждают, какие инструменты помогут реализовать это и действительно ли нужно отказываться от привычных выражений.

Пора отдалиться от парадигмы Запада

Алексей Зубец, директор Института социально-экономических исследований финансового университета при правительстве РФ:

— Обилие мата сейчас — дань традиции относительно новой культуре. Каждое следующее поколение отрицает постулаты предыдущего. Далеко ходить не стоит, еще в Советском Союзе, например, мат находился под запретом, а за его использование в общественном месте, не говоря о массовой культуре, можно было загреметь за решетку. Молодое поколение пытается противопоставить себя старшему, показать, что они другие. И делают это, в том числе обильно употребляя крепкие словечки.

Подчеркну, что даже вполне состоявшаяся молодежь сейчас даже не ругается матом, а без какого-либо стеснения разговаривает на нем. Раньше такое можно было встретить разве что в армии. С одной стороны, я считаю, что подобное явление должно пройти самостоятельно. Однако с другой — фильтрация контента в сетях и минимизация обсценной лексики приведет к исчезновению дурного примера для подражания. И со временем это явление сойдет на нет, люди начнут искать другие варианты самовыражения. Можно, конечно, маркировать контент на предмет нецензурной лексики и ее обилия, чтобы пользователь мог решить на берегу — потреблять ему продукт или нет. Однако я считаю, что добиться положительного результата такими темпами не получится. Другое дело — фильтровать и ограничивать доступ к ресурсам с завышенным уровнем использования ненормативной лексики.

Рассуждая о заимствованиях, тоже следует соблюдать некоторый баланс. Для примера: французский язык — один из немногих, где слово «компьютер» не используется, а имеет родной эквивалент. Но сказать, что Франция и ее культура так же суверенны, как язык, нельзя. Не надо целенаправленно бороться с иностранными словами. Еще во времена Пушкина пытались полностью импортозаместить литературную речь, что приводило к наличию оборотов в речи, которые режут слух. Это и сегодня не приведет к положительным сдвигам, но менять картину мира в сознании людей все же необходимо.

Заимствования, имеющие краткий и лаконичный русский аналог, безусловно, нужно отбрасывать. Как проводить такую работу? Можно начать с введения подобного стандарта, например, для журналистов и публицистов, то есть для всех людей, которые формируют повестку. Вслед за ними культура и стандарты языка распространятся на широкую аудиторию. Не стоит трогать профессиональные отрасли, где терминология транснациональна. А литературный язык необходимо фильтровать и отходить от парадигмы того, что все лучшее — западное.

Замена должна происходить планомерно

Леонид Крысин, лингвист:

— Для того чтобы борьба с излишним использованием иностранной лексики в нашей речи была эффективной, необходима пропаганда со стороны лингвистов, гуманитариев и филологов. Они должны рассказывать о том, какие есть русские аналоги этих слов.

Власть собирается устанавливать преграды для ненужных заимствований, однако трудно установить заранее, какие иностранные слова нужны, а какие нет. Процесс отбора необходимых слов всегда был самостоятельным и стихийным. Для простых людей необходимость в новых заимствованиях не так сильна, как, например, для специалистов, связанных с новейшими технологиями, где нужна своя терминология. Просто рубить с плеча и говорить, что нам не нужны иностранные слова, не получится. Нужна избирательность. В каждой профессии есть свои иностранные заимствования, без которых, к сожалению, не обойтись. При этом необходимо выработать четкие критерии, согласно которым эти слова будут нужны или не нужны. Если есть русские слова, которые полностью дублируют все виды употребления иноязычного неологизма, то возникают сомнения в его необходимости. Однако если есть различия, например, при внимательном рассмотрении оно может дополнять оттенки выражениям или понятиям, то задача по замене усложняется. Тот же «кешбэк», который можно описать как возврат денег или сдача, но эти слова не равны по смыслу. Поиск точных и подходящих замен иностранным словам будет долгой и кропотливой работой, которая неизвестно к чему приведет.

Например, в свое время среди лингвистов были споры о слове «поза», которое считали нерусским и хотели заменить словом телоположение. На сегодняшний же день стало очевидно, что «поза» — это короткое и выразительное слово, при этом его отечественный аналог длинный и не очень понятный. Скопом нельзя запретить иностранные слова, этот процесс должен быть постепенным и выверенным. Тут очень важна осторожность, чтобы точно понимать, что в иноязычии плохого и хорошего, чтобы лингвист мог решить эти вопросы. Помимо этого, иностранные заимствования могут как дополнять нашу языковую культуру, так и засорять ее, поэтому нельзя с уверенностью сказать, что все они плохи.

Фото: shutterstock

Окультуриваться будем, не впадая в крайности

Сергей Лесков, обозреватель:

— Один наш руководитель любил повторять, что «надо окультуриваться», «от бескультурья все» и «культуру надо прививать». Но именно в ту эпоху отечественная культура забыла о корнях и начала погружение в глубокий кризис, последствия которого не преодолены доныне. В 2014 году президент Путин подписал указ об особенностях государственной культурной политики. 25 января 2023 года президент внес поправки в собственный указ. Что изменено и почему это сделано именно сейчас? В документе появилось новое понятие — культурный суверенитет.

Это совокупность факторов в социальной и культурной среде, которые позволяют «избегать зависимости от внешнего влияния, быть защищенным от деструктивного идеологического и информационного воздействия» и придерживаться традиционных «духовно-нравственных ценностей».

Акцент на культурном суверенитете позволяет понять причины редактирования указа. Мы видим нравственную и культурную деградацию Запада, где отвергаются не просто традиционные ценности, а корневые признаки, которые позволяют человеку оставаться человеком. Моральное одичание привело к отрицанию понятий «папа» и «мама», к массовой и принудительной смене пола у неразумных детей, к гендерному разгулу, когда уже невозможно определить, кто есть кто, к осквернению института семьи и брака. Фактически на Западе объявлен геноцид в отношении людей, которые придерживаются традиционных христианских ценностей. Запад затягивает Россию в конфликт, эскалация боевых действий на Украине нарастает.

Но опыт истории учит, что в войнах всегда побеждает тот, кто сильнее духом, на чьей стороне правда и священные традиции. Если у солдата нет матери, как Родина-мать будет звать его на подвиг? Эти соображения придают поправкам к указу актуальность и злободневность. В том же ряду — борьба с засильем иностранных терминов, что, конечно, не означает реанимацию анекдотичных слов топталище (тротуар), мокроступы (галоши) и «шарокат» (бильярд). Не надо впадать в крайности, но и хейтить родной язык не подобает. Подъем культуры, как намечено, будет обеспечен за счет господдержки разных фондов и учреждений. Фондов у нас немерено, поддержка щедрая. Но шедевров не видно, а культурой традиционно заведуют двойники Огурцова из «Карнавальной ночи». Еще не придуман дуст, чтобы вывести эту живучую породу. Как, впрочем, покрыта тайной причина, по которой в какую-то эпоху гении нарождаются, а из другой — уходят.

С грехом нужно бороться, как с врагом

Андрей Ткачев, священник:

— Для современного человека одним из главных чувств стал эгоизм. «Я хочу! Мне так надо! Я желаю!» — вот что становится основой взгляда на мир. Человек решил, что теперь уже все знает, все может и ни на что не должен оглядываться. Помните, как в сказке у Пушкина? Вот злой и глупой старухе дали новый дом, а она уже хочет еще больше и еще — и так до бесконечности. Так поэт продемонстрировал нам греховные состояния сердца человека, когда там не остается никаких чувств, кроме желания во что бы то ни стало угождать только самому себе. Любви там места уже не остается. Она не нужна современному человеку, который во главу угла ставит грех, который называет ценностью. Вот однополые союзы.

Не буду называть их браком. У нас же не запрещают людям творить, что они хотят. Запрещают пропаганду. То есть вы делайте, что хотите, тут ничего нельзя поделать. Но не говорите другим, что это хорошо и правильно. Россия начинает просыпаться. Мы начинаем возвращать себе божественные смыслы, речь, которая засорена сейчас так, что мы и не всегда можем понять друг друга, говоря вроде на одном и том же языке. Начав войну с фашизмом и сатанизмом, о чем сказал даже официальный МИД, мы должны обернуться и на самих себя. Чтобы Слово Божие снова звучало, чтобы на устах были слова о Господе Всемогущем и Сыне Его Единородном. Поэтому ценности нужно не только сохранять, но и отстаивать. Это не должна быть борьба отдельных душ, когда, например, схимник молится вдали от всех.

Мы должны официально декларировать наше право, вселюдно и официально, на защиту ценностей, которые достались нам от предков. Вот Господь сегодня вывел нас всех из зоны комфорта, разбудил нашу дрему, где мы привыкли только наслаждаться и делать только то, что нам хочется. И сегодня мы понимаем, что забыли о самой главной ценности — о любви. Точнее, мы вспомнили о ее истинном значении. Современный человек привык только, что любовью занимаются и упиваются вином блудодеяния. Поэтому ценности защищать нужно, нужно просыпаться и вспоминать о Боге и не оглядываться на чьи-то мнения, не оглядываться на грех, перестать ему следовать и вспомнить о любви и Господе.

Речь идет сегодня о нашем выживании, чтобы мы сохранили в себе образ Божий, который был вложен в нас творцом. Без борьбы в том числе за свои ценности, без борьбы с грехом этого не достичь.

Просвещение всегда остается основой самосознания

Александра Ерошенко, корреспондент:

— Культура мышления напрямую связана с речью. Именно поэтому стоит вернуть ненормативную лексику в разряд табуированной. Но с иностранными словами все сложнее. Когда-то филолог Александр Шишков уже пытался заменить все заимствования на исконно русские слова. Только от этой благой идеи не осталось ничего, кроме филологического анекдота, что вместо «франт идет по бульвару в калошах» следует говорить «хорошилище грядет по гульбищу в мокроступах». Не прижилось это.

Так, может быть, чтобы укрепить национальное самосознание, надо заняться не языком, а просвещением в области культурного наследия? Знать мировую культуру, безусловно, необходимо. Но проблемы начинаются в том случае, если чужую культуру мы знаем лучше, чем свою, нацио нальную. Сейчас часто бывает, что взрослые состоявшиеся люди приходят в музей и для них становится открытием то, как выглядят, например, русские костюмы.

Как будто стерся тот самый культурный код, о возрождении которого сейчас задумались, пусть и не очень своевременно. В сознании русских людей есть стереотип о народной культуре: сарафан, кокошник, самовар. Не говоря уже о музыке.

«Ой, мороз, мороз» да «Черный ворон» поют во время застолий. На этом знание народной музыки заканчивается. Что это, как не гуманитарная катастрофа? Как в таком случае сохранять национальную идентичность, если мы сами плохо себе представляем, что это такое, наша культура? Кстати, все это уже предсказывали. Художник Илья Глазунов писал пророческие полотна на тему замены национальной культуры западными веяниями. Современные дети больше расскажут о Микки Маусе и Бэмби, чем об Иване Царевиче или Садко. А между тем в русских сказках и былинах, герои которых почему-то пока не укоренились в массовом сознании, всегда есть философский подтекст. И идеал семейных отношений, и рассуждения о всепобеждающей любви мужчины и женщины. Надо признать, что можно сколько угодно восхищаться музыкой Шопена, но Свиридов и Чайковский откликаются в душе сильнее. Роднее они, понятнее. Пора уже начать относиться к изучению родной культуры не формально и наконец гордиться своей самобытностью.