Актер Кирилл Полухин: Знаю свои достоинства и недостатки

В преддверии первого весеннего праздника, Женского дня, зрители кинотеатров смогут посмотреть две премьеры с участием артиста Кирилла Полухина. В прокате авторская кинолента «Снег, сестра и росомаха» Романа Михайлова, где актер сыграл персонажа Крышу. Также на больших экранах идет триллер «Бешенство» Дмитрия Дьяченко, где Полухин исполнил роль охотника. В чем тонкости работы над разноплановыми проектами и чего ждать от просмотра — узнали из первых уст.

Переплетения жизни причудливы и непредсказуемы. Вот и две премьеры с Кириллом Полухиным выходили с разрывом в неделю. Первая — почти камерная история про телефонную связь между полицейским и проповедницей «Снег, сестра и росомаха». Следом — триллер про борьбу за выживание в тайге «Бешенство».

— Кирилл, эти фильмы снимали параллельно?

— Нет. Работа над «Бешенством» началась еще до «Сказки для старых», нашей предыдущей картины с Романом Михайловым. Просто у фильма Дмитрия Дьяченко был долгий постпродакшн.

— Тогда сперва поговорим о «Бешенстве». Как проходили съемки на Алтае?

—Потрясающе! Я благодарен своей профессии и за то, что иногда она позволяет мне оказаться в местах, куда бы самостоятельно я не добрался. До этого был на Алтае с гастролями, в равнинной его части. А тут мы снимали в горах, и там просто безумная, сумасшедшая красота! От базы до места съемок всю группу возили на снегоходах со специальными санками, потому что машины туда попросту не могли проехать.

Пурга заметала все. Я бы сказал, что природа в этом фильме — одно из основных действующих лиц.

— Как на фоне масштаба этих гор, лесов ощущается человек? Прибавляется внутренняя сила или слабость?

— Чувствуешь себя как муравей. Там возникает ощущение, будто ты мелкая букашка среди просторов этого мира, Вселенной. Там тебя окружает глобальная, не побоюсь этого слова, красота. Ты сталкиваешься с природной мощью.

Благо, по крайней мере, когда я там был, никаких катаклизмов не происходило. Но если человек окажется наедине с природой в экстремальной ситуации, вообще не ясно, как он себя поведет.

С другой стороны, прибавлялось природных сил, бодрости, куража. Хотелось, как в фильме «Зимний вечер в Гаграх», взять и заорать в полный голос, чтобы хотя бы так объять необъятное.

— Вам больше нравится, когда съемки проходят далеко или рядом с домом?

— Признаюсь, я люблю экспедиции и гастроли. Хотя бы по той причине, что когда ты куда-то уезжаешь, на время избавляешься от всех проблем, которые остаются дома. Конечно, за тот срок, пока ты в отъезде, они не исчезнут, и потом придется снова в них окунуться, чтобы решить. Но так на непродолжительный период времени тебе кажется, что их нет, что они рассосались. Ты занимаешься совершенно другим делом.

— Ленту «Снег, сестра и росомаха» снимали под Санкт-Петербургом, верно? Насколько на атмосферу картины влияет выбор локации?

— Действительно, невероятно важно само место, где вы снимаете. Чтобы не забегать вперед, расскажу на примере «Сказки для старых». Мы снимали в разрушенном доме. И вот ты еще только приближаешься к нему, прохаживаешься среди его стен, а уже многое ощущаешь. Понимаешь, что это здание начала века. И кажется, будто руины что-то нашептывают. Или взять эпизод, где мой герой вместе с Карликом (Алексей Ингелевич) проходятся вдоль высоковольтных линий электропередачи, и звучит текст о тонкой грани между миром живых и мертвых. Казалось бы, можно его и в другой локации произнести. Но выбрали именно эту, и непосредственно тут он цепляет. Если бы я произносил его, сидя в кафе, наверное, он бы так не воспринимался. Все это как-то продумывается.

— Вернемся к «Бешенству». Поделитесь, что нового вы узнали, пока работали над созданием образа.

— Я играю там охотника, который первым сталкивается с бешенством. Поэтому изучал, как развивается это заболевание. Оказывается, срок от момента заражения до летального исхода очень короткий, около 7–10 дней. Шерстил интернет и находил видео заболевших людей. Нашел даже ролик, где показан зараженный в последние семь дней своей жизни с описанием ощущений, через которые он проходит, а это светобоязнь, водобоязнь... Интересно, что перед самой смертью люди неожиданно становятся бодрыми, и кажется, будто они поправились, нормально разговаривают. А потом раз — и все. Это, конечно, страшное дело.

— Говоря про страх, не знаю, будет ли у вас тут сложный пластический грим, но он точно был в «Топях». Каково в нем находиться?

— Конечно, наличие чего-то инородного на лице на протяжении долгого времени доставляет определенный дискомфорт. Кроме того, чтобы сделать пластический грим, какой был у меня в сериале «Топи», требовалось четыре с половиной — пять часов ежедневно.

Даже пока его накладывают, кожа устает. По-моему, его вообще нельзя носить дольше восьми часов — ты под ним потеешь, он начинает отслаиваться и пузыриться. Это вредно. Я знаю актеров, у которых был серьезный пластический грим, и они потом долго лечили кожу.

— Как это влияет на внутреннее состояние?

— Безусловно, это очень полезно для роли. Ведь, глядя на себя в зеркало, ты буквально ужасаешься. Чтобы понять, как грим воздействует на самоощущение, представьте девушку, которая только проснулась с утра, и ее же, когда она сделала макияж и укладку. Согласитесь — это два разных состояния. То же самое и с пластическим гримом. Ты сидишь с обыкновенным лицом, и вдруг что-то меняется, и в отражении видишь этот ужас.

Естественно, это сказывается на том, что ты делаешь. Роль становится гуще, богаче и по внутренним ощущениям, и по восприятию зрителей. Да и вообще актеру, который часто наблюдает свое лицо в кадре, всегда хочется что-то в нем изменить — сделать усики, баки, шрам от сабли, все что угодно, если оно укладывается в твою роль.

— По-вашему, почему сериалы для онлайн-платформ стали выделять в отдельные номинации, например на премии «Золотой орел»?

— Потому что они очень высокого качества. Вероятно, одна из причин здесь в том, что на платформах меньше ограничений, чем на телеэкранах. Они дают больше свободы. Взять хотя бы возможность зрителю самому выбирать дорожку с ненормативной лексикой или без нее. Я не считаю, что в кино должен звучать трехэтажный мат. Но иногда, если исключить острые моменты, пострадает смысл. Порой они необходимы.

У меня был случай, когда мы на сцене БДТ имени Товстоногова поставили пьесу «Мерси» современного драматурга Игоря Шприца. Там раз пять-шесть за весь спектакль звучат матерные слова. Так некоторые щепетильные зрительницы демонстративно вставали и уходили из зала. А Алиса Бруновна Фрейндлих сказала, что ее слух это не режет. Потому что иногда это бывает творчески обусловлено. Ну не передашь ты некоторые оттенки смысла без такой лексики!

— Небольшой бюджет ограничивает авторское кино?

— Скорее дает больше чувства безответственности. Ты никому ничем не обязан. Получится задуманное — хорошо. Не получится — так не страшно, по крайней мере вы попробовали. Отсутствие обязательств дает свободу...

— Исчезает страх ошибиться, и возникает возможность выхода на новые территории.

— Именно! Мне даже кажется, кино, вроде «Сказки для старых», «Снег, сестра и росомаха», у нас получилось, потому что мы по большому счету не умеем и не знаем, как снимать его правильно. Мы делаем это так, как нам хочется, а не по заведенным канонам. Вернее, мы в общих чертах знаем, как это делается, но не на уровне, когда потоком снимают сериалы или производят блокбастеры. Мы делаем все по наитию: вот классный план, давай так снимать; вот интересная локация, давай тут разместимся; а здесь можно снимать только платно, давай найдем другое место. Главное — огромное желание.

— Вы рассчитывали на успех?

— Когда делали «Сказку...», мы ни на что не надеялись. Мне понравилась цитата о том, что это «кино, снятое друзьями для друзей». Работая над лентой, мы не думали, что дальше с ней будет, а наслаждались процессом здесь и сейчас. Для того чтобы о «Сказке…» заговорили, мы ничего не делали специально, но все само как-то сложилось. И я сделал для себя вывод, что при наличии отличного сценария, огромного желания и команды единомышленников кино можно снимать за очень небольшие деньги.

Фото: РИА Новости

— Что касается ограничений по времени, в крупнобюджетных проектах наверняка учитываются любые отклонения от графика. А как в независимом кино?

— Наши 11 съемочных дней «...Росомахи» растянулись на четыре месяца. Потому что все было в режиме: « — Алло, у тебя завтра время на съемки есть? — Нет, занят. — А когда будет? — Послезавтра. — Тогда я не смогу. Давай через три дня, все смогут. — Давай!» Так и договаривались. Но это не напрягало, а доставляло удовольствие. Потому что никто никого не подгонял. Никто не волновался из-за переработок, потому что финансово они на нас не влияли.

А за временем мы не следили, потому что все было в радость. Машина нужна — снимаем на своей. Даже с костюмами была забавная ситуация. Я пришел на показ в «Иллюзион», и, когда вышел на сцену, из зала сказали: «Как хорошо, что вы пришли в том, в чем снимались…» А я даже не задумывался об этом, просто снимался в своем. Вообще, прекрасно, когда на тебе нет ответственности ни перед кем, кроме себя самого. Ведь напрягаемся мы, когда от кого-то зависим, что-то должны сделать, иначе будут последствия.

— Прелесть массового кино в том, что его понимают и любят многие. Так ли это с авторскими высказываниями?

— Конечно, мы думаем о зрителе. Но иногда ты понимаешь, что не все будет понятно, не все считается. Как понимаешь и то, что если ты этого не сделаешь, не получится авторского высказывания. Тогда зачем? Фильмы, которые мы создали с Романом Михайловым, — это цельные истории, которые затягивают.

Я, когда смотрел сырую рабочую сборку, больше половины еще не понимал, и вспомнил про храм, расписанный Михаилом Врубелем, с его фресками и иконами. На них глядишь, вроде лики обычные, церковные, а глаза какие-то бездонные. И ты смотришь на них, а тебя будто затягивает туда. Такое же ощущение у меня было и от просмотра чернового варианта «Сказки…». Я не все понимал, но оторваться не мог.

Ведь еще у каждого свой зритель. Когда мы снимали «Сказку...» и «...Росомаху», прекрасно понимали, что тех, кому это будет интересно, один процент из ста. И оценки, которые ленте ставят, — либо один, либо десять. Ее или категорически не принимают и ненавидят, либо говорят, что она войдет в историю.

— Знаю, что и вы причастны к современной истории — снялись в ленте «Шугалей» про российских социологов, задержанных в Ливии. Кино повлияло на судьбу этих людей?

— Фильм повлиял очень сильно. Его еще и перевели на несколько языков. И Максим, с которым я потом встретился на свободе, рассказал, что его перестали бить, стали называть «Шугой», а раньше те, кто его охранял, даже не знали, кто он. Мы же, когда снимали кино, не знали, что там на самом деле происходило.

Могли только по рассказам пытаться воссоздать. И потом я спросил у Шугалея, было ли похоже то, что мы показали, на то, что пережил он. Максим сказал, что особенно точно были переданы разные состояния, через которые он прошел в камере: от «все кончено» до «пустите меня», включая «письма к жене». Сказал, что, когда смотрел, видел на экране себя. Мне было лестно это услышать.

— Чья профессиональная оценка для вас важна?

— Поделюсь личной историей. У меня был момент, когда я занимался озвучанием очередного фильма и увидел на телефоне звонок с незнакомого номера. Оказалось, звонил Олег Валерианович Басилашвили. Мы с ним были знакомы, но на тот момент я уже года три не работал в БДТ, где служил он. И вот этот мастодонт довольно долго стал хвалить мою роль в фильме «Иван». Я тогда прервал озвучание и стоял красный как рак. Все, что мог сказать в ответ: «Да. Нет. Спасибо»... Я был так смущен. Мне было так приятно слушать высокую оценку человека, которого я уважаю и ценю, чей профессионализм кажется мне недостижимым. Большего и не надо! Нельзя прислушиваться ко всему.

Недавно мне надо было найти, в каком году вышел фильм с моим участием, и я решил заодно посмотреть отзывы, которые были. Там шли в основном слова благодарности и что-то приятное, но вдруг попался комментарий в духе: «Стоило пять лет учиться в театральном институте, чтобы потом всю жизнь играть алкоголиков и бандитов?» Так зачем я буду обращать на это внимание и расстраиваться. Это меня только рассмешило.

Весь негатив нельзя принимать на себя. На самом деле, когда ты про себя сам все знаешь, тебя очень трудно задеть. А я знаю все свои достоинства и недостатки. Иногда, когда смотрю кино, понимаю, где объективно недотянул, где можно было сделать лучше. Тогда спрашиваю себя, почему не сделал. И нахожу причины: времени не хватило, надо было больше работать над ролью. И в другой раз стараюсь это учитывать. Где бы я ни снимался, понимаю, что это моя работа, стараюсь делать ее честно, не давать себе поблажек.

— Когда достигаешь определенного уровня профессионализма, хочется повышать планку. Как вы это делаете?

— Главное — не бояться пробовать новое. На навыках, которыми хорошо владеешь, можно просидеть довольно долго и жить безбедно, и быть известным, но не стремиться развиваться, не заходить дальше. А мне часто хочется попробовать себя в том, чего я еще не умею. Это же прекрасно! Хотя не означает, что у тебя сразу все получится. Ты можешь ошибиться, но зато не станешь лупить себя по загривку за то, что не попробовал. Да, ты будешь падать, подниматься, идти дальше, вновь спотыкаться, размазывать сопли и слюни, кровь из носа, но продолжать идти. В итоге, я верю, придет вознаграждение.

Ведь в актерской среде часто бывает так, что человек понимает, что зрители полюбили его в определенном образе, и решает не рисковать.

Думает что-то вроде того: «Я — герой-любовник. Зачем мне быть смешным? Вдруг люди от меня отвернутся?» Вот только это наша профессия — пробовать разные образы. Ну не выйдет, ну осмеют тебя, и что дальше? От этого зрители меньше тебя любить не станут, они забудут о твоей неудаче через пять дней. Зато ты попробуешь новое, и, возможно, удачно, и тогда раскроешь еще одну свою грань.

ФИЛЬМОГРАФИЯ

• Король и шут (сериал, 2023)
• Медея (ужасы, 2023)
• Сказка для старых (драма, 2022)
• Замерзшие (сериал, 2022)
• Топи (сериал, 2021)
• Шеф. Возвращение (сериал, 2021)
• Шугалей (боевик, 2020)
• Триада (сериал, 2019)
• Балканский рубеж (военный, 2019)
• Лучше, чем люди (сериал, 2018)
• Зема (сериал, 2017)
• Иван (драма, 2016)
• Метод (сериал, 2015)
• Майор (драма, 2013)
• Дом (драма, 2011)
• Чужая (драма, 2010)

ДОСЬЕ

Кирилл Полухин родился в 1969 году в Ленинграде. После школы поступил в медицинское училище, откуда был призван в армию. После демобилизации был участником народного театра Зиновия Корогодского.

В 25 лет по приглашению Андрея Толубеева, успешно сдав экзамены, поступил на его курс в СПбГАТИ (сейчас РГИСИ). С 1999-го по 2013-й служил в труппе БДТ имени Георгия Товстоногова.

В кино дебютировал в 2000 году в эпизоде мини-сериала «Охота на Золушку». Сейчас в его фильмографии свыше 130 ролей в проектах самых разных форм и жанров — от веб-сериала «Бар «На грудь» до фестивального фильма «Дурак», от исторической драмы «Батальонъ» до многосерийной комедии «Модный синдикат».