«Рублю дрова, пишу русскую музыку»: французский музыкант Николя Челоро рад, что переехал в нашу страну

Французский композитор и пианист Николя Челоро посвятил музыкальное произведение событиям на Донбассе. Он переехал в Россию в прошлом году, поддерживает нашу страну и свободно говорит по-русски. Сочинение под названием «Песнь Донбасса: непокоренному народу посвящается» музыкант исполнил в Музее Победы на Поклонной горе: москвичи встретили его овациями. «Вечерняя Москва» пообщалась с композитором.

— Николя, как появилась «Песнь Донбасса?» Под впечатлением от новостей, общения с людьми?

— Они появились в атмосфере войны очень близких людей — русских и украинцев. Война стала реальностью. Но в нее оказались втянуты и люди других национальностей. И есть США, которые открывают дверь в этот ад. Это очень страшно, трагедия. Я чувствовал все это. Музыка — только продолжение чувств. Не написать ее не смог.

— Что говорят ваши французские коллеги, друзья? Не спрашивают: зачем ты это написал?

— Я достаточно редко бываю во Франции. Последний раз — в октябре. У меня много друзей, мы общаемся в мессенджерах. Но эти песни я им пока не играл. Во Франции ситуация немного странная. К сожалению, мы не свободны в наших политических решениях и зависим от странного явления, которое называется Европейский союз. Происходящее мне напоминает диктатуру Гитлера, который говорил о том, что в обществе больше не будет свободных людей, но они будут рады не иметь свободы. Гитлер этого не добился. Но то, к чему он стремился, сбывается сейчас. Во Франции принят новый закон, позволяющий производить муку из насекомых. Стало нормально есть насекомых. И мы даже не будем об этом знать, потому что состав можно не указывать на этикетках. Нас даже не спрашивают: нам просто указывают, что надо есть.

По другому новому закону во Франции три раза в год в школы будут приходить люди и рассказывать, что нетрадиционные отношения — это нормально и, если маленький мальчик захотел быть девочкой, это хорошо. Никто этого из родителей не хочет, но их не спрашивают. Как такое возможно?..

— Ненормальное стало нормальным?

— И не только в таких вопросах. О Донбассе можно говорить только то, что думают власти, а не иначе. Французские журналисты, которые снимают фильмы и говорят об Украине и Донбассе не так, как официальные политики, не могут работать во Франции. Им блокируют и запрещают открывать банковские счета из-за того, что они высказывают другую точку зрения. Во время пандемии появились большие денежные штрафы за нарушение режима. Если пойдете на улицу без справки в первый раз — 135 евро (12 392 рубля), во второй — 3 тысячи евро (275,3 тысячи рублей), а в третий раз — в тюрьму. Сколько людей отправили в тюрьму! Как это возможно? Если я буду играть свою музыку под одним названием, мне скажут — все нормально, но если появится «Песнь Донбасса», то возникнут проблемы. Многие французские друзья-музыканты сейчас в растерянности. Они пребывают в тупике. Мне все сказали, что я принял правильное решение, переехав.

Никакого негатива нет. Наоборот, один из друзей задумался: может, мне тоже переехать в Россию?..

— А как вам русская публика? Она отличается от европейской?

— Хорошо бы выбросить из нашей головы саму идею о единой европейской публике. Итальянцы гораздо ближе к русским, чем французы или немцы. По-моему, самая музыкальная публика — немецкая. Во время выступления в зале такая невероятная тишина, что можно услышать комариный полет. А попробуйте устроить концерт в Италии?! Когда начинаешь играть, очень взволнованны, эмоциональны, нервозны… Через 15 минут прислушиваются, постепенно успокаиваются и, наконец, становятся невероятно горячими. Россия — абсолютно иное. Здесь люди ожидают таинства, чуда. Они хотят услышать то, что может помочь в жизни, возвысить над ней: музыку Бетховена, Листа, Шопена, Рахманинова. Возможно, мою. Ощущая себя французом, я чувствую странную связь моей музыки с русской. Здесь я играю свободно. Россия — хорошее место для игры.

— С чего у вас родилась любовь к музыке?

— Родители всегда очень любили слушать музыку: в машине, в квартире — везде. Мой отец был хорошим кларнетистом. В молодости он профессионально играл. Мама не играла, но любила слушать музыку. Я всегда был там, где звучала красивая музыка: Бах, Моцарт, Бетховен.

— У вас есть увлечения, кроме музыки?

— Я не закрываюсь от нормальной жизни. Как вы можете жить, если закрыты от жизни, от людей? Я не мечтаю, я твердо стою на земле. В Суздале у нас дом на четыре семьи. Еще есть дом в деревне, где в репетиционной стоит большой рояль. Чтобы никому не мешать, могу играть и сочинять на рассвете, ночью, вечером. Если возникает потребность, я запираюсь и играю столько, сколько нужно. Пишу музыку. И занимаюсь хозяйством: рублю дрова, топлю камин, готовлю блины, овсяную кашу. Поскольку мой папа итальянец, я могу приготовить спагетти.

— Тяжело жить не в Париже, не в большом городе?

— Я очень люблю Суздаль и деревню, где живу обособленно. Дом на окраине. На всю деревню один магазин, до которого далеко идти пешком. Кругом лес. Летом катаюсь на велосипеде. Но зимой лучше. Научился кататься на лыжах. Из одной деревни в другую туда-обратно хожу 25 километров. Меня эти прогулки так зарядили, что я написал «Сказки русского леса», с которыми сейчас выступаю.

— А как же медведи?

— О, в лесу нет волков и медведей. Я о них только в книжках читал.

— Вы много выступаете по России. Что удивило больше?

— Я очень много с концертами и мастер-классами проехал от Калининграда до Камчатки. Как эксперт по классической музыке выступал перед ребятами на фестивале «Таврида» (фестиваль молодого искусства. — «ВМ») в Крыму. Там очень красивый пляж. Очень интересная природа на Камчатке. В Биробиджане меня поразили евреи — очень любезные, дружелюбные. Они открыты христианству. Во Франции и в Европе они немножечко другие. Они не хотят открываться христианской религии.

— Скучаете по Франции?

— Конечно, очень люблю Париж, но все меняется. Если бы Рахманинов вернулся в Россию и увидел разрушенные церкви, он был бы счастлив? Не уверен. Я переживаю то же самое: то, что я любил в Париже, через какое-то время будет другим.

ДОСЬЕ

Николя Челоро родился 17 января 1968 года в Лионе (Франция). В 14 лет он получил Золотую медаль консерватории Версаля, в 16 — первую премию на конкурсе Радио Франс «Царство музыки», в 18 лет — премию Высшей национальной музыкальной консерватории Парижа. Позже четыре года обучался у венгерского виртуоза Дьердя Цифры. Критики относят Николя Челоро к продолжателям традиций композиторов Дебюсси, Листа, Мусоргского.

ЦИТАТЫ

• В первый раз в Россию я не приехал, а приплыл. Служил военным моряком на вертолетоносце «Жанна д’Арк». Мы заходили в порты разных стран с культурно-просветительской миссией. В 1992 году корабль бросил якорь во Владивостоке. Мне было 24 года. Первым делом моряки, зайдя в новый порт, идут в бар. А потом мы ходили в тайгу в надежде увидеть тигра, но не встретили даже медведя.
• Возможно, во мне до сих пор живет некоторая идеализация России — родины Чайковского, Глинки, Рахманинова, Прокофьева. Я вижу здесь в людях человеческое богатство. Наверное, это и есть русская душа. Может, вы удивитесь, но, когда смотрю во Франции на людей, у меня часто возникает ощущение, что будущее закрыто. Глядя на русских, понимаю, что оно возможно. Я вижу: здесь тоже не просто, но все равно получаю свой bon vitamine (хороший витамин).