Крученая нить судьбы

Улиц, названных в честь женщин, в Москве немного. А если там до недавнего времени еще и жили потомки героини — случай и вовсе редчайший. Сегодня мы рассказываем об Анне Северьяновой (1908–1969), руководительнице столичных текстильных предприятий, чье имя увековечено на Пресне. В годы войны она была «бойцом невидимого фронта», а потом возрождала фабрику в Измайлове, поставлявшую бинты для госпиталей.

Об Анне Северьяновой известно не так уж много: мемуаров она не оставила. Есть только советские публикации, которые изобилуют пафосом и страдают умолчаниями. Да еще воспоминания внука, Александра Белоцерковского: ему в год смерти Анны Алексеевны исполнилось 12 лет. Александр Станиславович — инженер, и для описания бабушкиной биографии спонтанно находит технический термин:

— Судьба у нее была не очень линейная…

Действительно Анне Северьяновой — как и многим ее современникам, достигшим высоких постов, — довелось менять города и сферы деятельности, испытывать славу и опалу, радоваться за свою жизнь и бояться за нее.

Обойдемся без воровских денег

Нюра Северьянова родилась 2 ноября 1908 года на окраине Москвы в семье бедного железнодорожного кондуктора. У нее было 13 братьев и сестер, и не все дожили до взрослых лет. Нюрке было уготовано будущее малограмотной домохозяйки. Но перемены в обществе, наступившие после 1917 года, стали для активных девушек социальным лифтом.

В 15 лет Северьянова вступила в комсомол и занялась работой с пионерами. Пришлось решать совершенно недетские проблемы — ведь страна еще не оправилась от последствий Гражданской войны. Однажды комсомольцы устроили в своем клубе вечер с танцами, сбор за билеты предназначался для нуждающихся школьников. Заявились юные бандиты из соседней ночлежки — и даже готовы были заплатить за вход, у них монета водилась.

— Не надо их пускать! — заявила принципиальная Нюра. — Обойдемся без воровских денег!

Через несколько дней ее подкараулили в темном переулке и жестоко избили. После этого комсомольцы хотели приставить к Нюре телохранителя, но девушка и тут воспротивилась: еще подумают, что это ее ухажер!

Польза предрассудков

В 20 лет Анну Северьянову назначили командовать пионерией всей страны. Через три года перевели в Иваново — первым секретарем обкома комсомола. А в 25 лет, вернувшись в Москву и получив свой первый орден Ленина, Северьянова возглавила партком крупнейшей в столице текстильной фабрики «Трехгорная мануфактура». Журналисты любовались молодой женщиной-управленцем:

«Она руководит сложной жизнью коллектива фабрики, где <…> в основных — прядильном и ткацком — цехах число женщин составляет 85 процентов, — писала об Анне Северьяновой «Вечерняя Москва» за 8 марта 1934 года. — <…> Она с увлечением будет рассказывать о новой крученой основе с шелковым утком (нити основы располагаются на ткацком станке вертикально, уток (ударение на последнем слоге) — горизонтально, переплетаясь с ними. — ВМ.)».

Блестящая карьера прервалась в 1937 году. Северьянова рискнула заступиться за председательницу цехового комитета, обвиненную «в потере революционной бдительности» — и потеряла работу. Летом 1938 года арестовали ее мужа (через три месяца он был расстрелян). Над Анной тоже нависла угроза.

— Но сначала надо было исключить ее из партии, — объясняет Александр Белоцерковский. — А партийная организация за это не проголосовала. И бабушку потеряли из виду.

На руках у Анны остались дочь от первого брака Галина, дочь мужа (тоже от первого брака) и свекровь. Кормилицей семьи оказалась… няня детей Наташа. Деньги она добывала способом, какой в благополучное время привел бы ее хозяйку в ужас. Любой коммунист в ту эпоху назвал бы это эксплуатацией буржуазных пережитков и поощрением предрассудков. Наташа славилась на всю округу как гадалка!

Если Северную столицу захватят

В 1939 году накал репрессий ослаб, и Анну Алексеевну взяли инструктором в Спорткомитет. А когда началась война, Северьянова стала сотрудницей 4-го управления Министерства государственной безопасности.

— Накануне блокады бабушку отправили в Ленинград, — говорит Александр Белоцерковский. — Ей предстояло руководить диверсионной деятельностью в случае, если город захватят.

Чем именно занималась Анна Алексеевна в следующие два с половиной года — об этом, по понятным причинам, не знает даже ее семья. Есть только информация из одного советского очерка. Северьянова устроилась на фабрику, где шили телогрейки для солдат, назвалась беженкой из Павловска. После рабочего дня вместе с другими кандидатами в подпольщики выезжала за город, изучала взрывное дело и шифровку, тренировалась в тире. А в остальное время, как все блокадники, гасила на крышах зажигательные бомбы, разбирала деревянные дома на дрова, ходила на Неву за водой…

Разорвать кольцо

Под конец 1943 года, когда блокадное кольцо было уже прорвано, Анну Алексеевну отозвали в Москву. Назначили руководить Измайловской прядильно-ткацкой фабрикой — там выполняли военные заказы на миткаль для солдатского белья и марлю для бинтов.

Первый обход цехов покоробил нового директора. Слабый свет фонаря «летучая мышь» выхватывал из темноты то один, то другой грязный угол. Пол в лужах смазочного масла с налипшими островами пуха, обтирочные тряпки валяются под ногами. Работницы, укутанные, как капуста, слоняются вокруг молчащих станков: просто сидеть — зябко. Фабрика выполняла план на 60 процентов, а таким предприятиям электроэнергию подавали по остаточному принципу. Даже когда появлялся ток и машины включались, работа шла вяло: постоянные простои расхолаживали. Замкнутый круг...

Анна Северьянова перво-наперво велела прибраться в цехах. «Грязь унижает человека, — любила повторять она. — Неряхи — первые бракоделы». Затем занялась станками: понимала, что у ткачих нет желания работать на барахлящей, плохо поддающейся рукам машине. Раз все слесари были на фронте, пришлось отобрать в ткацком цехе 17 девушек покрепче и обучить обращению с гаечным ключом. Глядя на ткачих, прядильщицы сами выдвинули из своих рядов будущих наладчиц.

У инструментального завода «Калибр» удалось выпросить оборудование для механической мастерской, а в ней склепали железные печки-«буржуйки» — их расставили у работниц в квартирах. Пусть в цехах еще не пустили отопление, но хотя бы дома можно отогреться. Двухэтажное жилое здание рядом с фабрикой расселили, а помещение отдали под детский сад и ясли. Предприятие работало в три смены, и для матерей никаких скидок не делали.

— Я люблю обходить цеха рано утром или в ночь, — признавалась Анна Северьянова журналистам. — Поговорить с рабочими, посмотреть все своими глазами, поэтому лично знаю очень многих, знаю, чем живут, сколько у кого детей…

Через два месяца после прихода нового директора Измайловская фабрика впервые выполнила план.

Мечта о черепаховом супе

Осенью 1946 года Анна Северьянова вернулась на знакомую ей «Трехгорку», теперь уже в качестве директора. Получила квартиру на Третьей Звенигородской улице, в десяти минутах ходьбы от работы (в 1978 году улицу назовут в честь Анны Алексеевны).

Северьянова за год увеличила выпуск продукции почти в полтора раза: с 208 до 334 тысяч метров ткани в сутки. Возвращение к мирной жизни создало фабрике новые сложности: вместо однотонной саржи для гимнастерок и бязи для портянок понадобились яркие, цветастые ситец, сатин и креп-жаккард для женских платьев по тогдашней моде. А машины для нанесения рисунка (или, как сказали бы сейчас, принта) были эвакуированы в Барнаул…

Анна Алексеевна руководила «Трехгоркой» девять лет и сумела многое улучшить как в производстве, так и в социальной сфере: построила пионерлагеря, дома отдыха в Евпатории. С 1955 года она была заместителем министра легкой промышленности и одновременно членом Комитета по труду и зарплате, а также состояла в Комитете советских женщин.

— Бабушка побывала с делегацией в Америке, — пересказывает семейное предание Александр Белоцерковский. — У нас хранится памятная медаль со второй инаугурации президента Эйзенхауэра (состоялась в 1957 году. — «ВМ»). На приеме у первой леди бабушка увидела в меню черепаховый суп, о котором давно слышала и мечтала попробовать. Когда суп внесли, она в предвкушении расслабилась и откинулась на спинку стула. И удивилась, что официант обошел ее стороной. Выяснилось, что в Америке это намек, что гость от блюда отказывается.

До конца дней (она умерла 8 апреля 1969 года) Анна Северьянова жила на Третьей Звенигородской с последним мужем, дочерью Галей и зятем. Там у нее родились внук и внучка.

— Конфликтов из серии «две хозяйки на одной кухне» возникать не могло, — утверждает Александр Белоцерковский. — Бабушка почти не бывала дома, раньше всех вставала и уходила на работу. Я даже не помню, успела ли она побыть пенсионеркой. И потом, она не придавала много значения быту. У нее сохранялись привычки комсомолки двадцатых годов: например, она никогда не пользовалась косметикой. А еще оставалась энтузиасткой и оптимисткой, для которой просто не могло существовать проблем.

ЛЮБОПЫТНО

Первым супругом Анны Северьяновой, отцом ее дочери, был Яков Ильин (1905– 1932), известный журналист и общественный деятель. Был одним из создателей газеты «Комсомольская правда» и в первые годы заместителем ее главного редактора. Написал роман «Большой конвейер» и документальную книгу «Люди Сталинградского тракторного» (изданы уже после его смерти) — самые ранние произведения об индустриализации. Родной брат Бетти Глан (1904–1992), директора Парка Горького в 1930–1937 годах.

КСТАТИ

Нам известны лишь три других примера, когда на столичной улице живут потомки того, в чью честь она названа.

Александр Серафимович (1863–1949). Писатель, участник революционного движения, автор романа «Железный поток» (1924), главный редактор журнала «Октябрь» (1926–1929). В 1931 году его семья получила квартиру в Доме правительства (улица Всехсвятская, 2), ныне известном как «Дом на набережной». А в 1933 году улицу переименовали в честь писателя. В доме живет его внук, профессор Московского энергетического института Анатолий Попов.

Виктор Гусев (1909–1944). Поэт, драматург, автор текста песни «Полюшко-поле» (1934), сценариев к фильмам «Свинарка и пастух» (1941), «В шесть часов вечера после войны» (1944). Владел дачей в поселке «Московский писатель» (теперь — часть поселения Внуковское, Новомосковский округ) на улице, которую со временем назвали в его честь. С середины 2000-х годов там постоянно живет его внук и тезка — спортивный комментатор Виктор Гусев.

Андрей Серебряков (1913–1942). Танкист, Герой Советского Союза, погиб в бою. В 1967 году в его честь назвали проезд в новом районе Свиблово (сам фронтовик там никогда не бывал). В конце 1960-х годов его вдова и дочь получили квартиру в проезде Шокальского. Случайно узнав, что поблизости есть улица имени ее отца, Людмила Андреевна добилась обмена квартиры на равноценную в проезде Серебрякова.