Следующая станция Дачная: как загородные дома стали символом советской эпохи

В разгар дачного сезона корреспондент «Вечерней Москвы» посетил загородный музей, в котором все посвящено феномену советской дачи, начиная от лекции и заканчивая экспонатами. Автор проекта, хозяин участка рассказал о том, что культура загородного быта имеет глубокие корни, связанные с важнейшими событиями истории страны, и в первую очередь советского периода.

Без личного транспорта добраться до музея «Станция Дачная» было нелегко. Доехав до города Клина на электричке, перебравшись в комфортабельный рейсовый автобус, я наконец-то оказался в нужном месте. Ориентиром мне служил алый, как заря, советский флаг, который гордо развевался на фасаде деревянно-кирпичного дома.

Хозяин участка, автор, идейный вдохновитель и директор музея «Станция Дачная» Адам Агрба встретил меня радушно. Соблюдая традиции кавказского гостеприимства, он предложил чай... из русского самовара со сладостями. От такого не отказываются. Погода стояла хмурая, но теплая, и потому мы разместились на улице, за небольшим столом под открытым небом.

Адам отметил, что участок ему достался от деда Юсупа Хазриева (имя и фамилия изменены. — «ВМ»). Ему выдали эту территорию за ратный труд во благо страны и Коммунистической партии Советского Союза. По словам внука, дед был, как модно сейчас говорить, интровертом. От другой служебной дачи, где он соседствовал бы со своими коллегами, отказался. И Юсупу предложили этот участок. А так как дед был заядлым грибником и охотником, ему на участке построили узкоколейку, которая вела вглубь леса. После распада СССР начался масштабный этап приватизации, и семья Адама нашла средства, чтобы выкупить участок.

Не сразу все устроилось

Адам отмечает, что их проект посвящен истории советского дачного быта начиная с 1937 года. Именно тогда и зародился этот феномен.

— В тот период страной руководил Иосиф Сталин. Примерно тогда как раз закончили строительство Канала имени Москвы (канал Москва — Волга. — «ВМ») вместе с Северным речным вокзалом, и передовикам строительства — стахановцам — лично Сталин выделил своим указом участки в Строгинской пойме под так называемый коллективный сад. Что он собой представлял? Это кусок земли, на котором разрешали заниматься легким огородничеством и садоводством, — говорит Адам. — Сад в первую очередь подразумевает выращивание плодовых деревьев, ягодных кустарников.

По его словам, необходимо учитывать еще и то, что в конце 1930-х годов население Москвы увеличилось по сравнению с 1920-ми или даже дореволюционным периодом практически в два с половиной раза.

— Шел сталинский генплан реконструкции города: прокладывались проспекты, строился новый жилой фонд — все это в стиле того самого сталинского ампира. Также начиналось строительство московского метро. На все это нужны были рабочие руки, сил москвичей не хватало, поэтому приезжали из регионов. А эти люди обладали «аграрным складом мышления», большинство из них никогда не жили в квартирах. И поэтому вот эти кабачки и помидорки повыращивать у них было уже где-то в подсознании, — дополняет Адам Агрба. — И конечно, идея коллективных садов заходит на ура. Соответственно, в Москве эту идею подхватывают отлично, не только в Строгине, они и дальше начали распространяться в других районах столицы, а также в других союзных городах, например в том же Ленинграде, Киеве, Харькове, Куйбышеве (ныне — Самара. — «ВМ»), Свердловске (ныне — Екатеринбург. — «ВМ»).

Однако, по словам Адама, Великая Отечественная война, к сожалению, эти планы приостановила. Сначала, как известно, надо врага разбивать, а уж потом — думать о даче.

— Что мы успешно сделали! — объясняет Агрба. — Дальше я буду говорить только про север и запад Подмосковья, потому что, к примеру, юг и восток области практически не пострадали от боевых действий, разве что от бомбардировок. А вспомним осень 1941-го — самый разгар обороны Москвы, контрнаступление 1942 года, москвичка, первая женщина — Герой Советского Союза в период войны Зоя Космодемьянская, погибшая в деревне Петрищево, — все это произошло на западном направлении Подмосковья. Там все было оккупировано: поселки и деревни выжигались целиком, от них вообще ничего не оставалось. И после войны с пустырями нужно было что-то делать.

Агрба отмечает, что тогда приняли решение отдать эту землю совхозам — под сельское хозяйство. Но они эти территории не «сильно радостно» брали на свой баланс, потому что эти места надо было как минимум разминировать.

— Бывшие деревни следовало зачистить от остатков разрушенных домов, где порой единственными следами человека были русские печи, стоявшие практически в чистом поле, а еще — обгоревшие бревна от деревянных домов. Это все лишние затраты, расходы человеческих ресурсов. И противостояние партии и аграриев продолжалось до смерти Сталина в 1953 году, — дополнил Адам. — Потом два года Георгий Маленков был председателем Совета министров СССР, но он в этом направлении особо ничего не сделал.

Переход к мелкогабаритному жилью

Адам рассказывает, что позже к власти приходит амбициозный Никита Хрущев, который начинает сразу несколько своих масштабных кампаний по развороту к обратному от Сталина.

— Хрущев запомнился не только первым искусственным спутником Земли, полетом Юрия Гагарина в космос, «кузькиной матерью», кукурузой — царицей полей, освоением целины и мелкогабаритным жильем — коммуналками и хрущевками, — говорит Адам. — В 1956 году он посетил ГДР с официальным визитом. И в пригороде Берлина он увидел то, что его «жутко впечатлило». Это были так называемые кляйнгартен, в переводе с немецкого «маленькие садики», где немцы на участке в тричетыре сотки занимались огородничеством, примерно таким же, как мы сейчас. И, вернувшись в Союз, он понял, что вот оно — решение проблемы со свободной землей. Во-первых, она хоть как-то шла в оборот. Второе, Никита Сергеевич вновь ставил себя в противовес Сталину и решал проблему, которая возникла при правлении вождя.

— Ну и третье, несмотря на то, что дефицита особо не было, но все равно для людей это будет хорошим подспорьем — на своей земле себе что-то вырастить, — объясняет Агрба. — Тогда встал вопрос: сколько соток выделять людям? Вместе с этим Хрущев проводил кампанию по расселению граждан по квартирам. И когда строили эти мелкогабаритные хрущевки и коммуналки, считали необходимый метраж. За «эталон» взяли семью в четыре человека — ячейка общества: жена, муж и два ребенка. Это, так сказать, усредненный вариант.

На такую семью спроецировали необходимый метраж участка. И тогда посчитали, что шесть соток будет более чем достаточно.

— Это не было строгим указанием. По сути, распределение земли отдавали на откуп предприятиям. Им выделяли несколько гектаров территории, и предприятие, согласно потребностям, это все «нарезало» на необходимый метраж для своих сотрудников. К примеру, были участки и по четыре, восемь, десять соток, — поясняет Агрба. — Но получить дачу — это еще было начало веселья. По закону у дачника был ровно год на то, чтобы участок облагородить, осушить и возвести первую постройку. Если в течение этого периода эту работу проделать не получалось, то территорию просто забирали и отдавали другим, как считали — более нуждающимся. Поэтому за год нужно было что-то сделать.

По словам Адама, несмотря на всю жесткость порядков, нигде в правилах не было указано, что первая постройка — это домик.

— Специально оставляли такие лазейки, потому что понимали, что человек, который только получил участок, должен еще «обрасти нужными связями». Это сейчас можно найти и заказать любой строительный материал, тебе все привезут или даже готовый дом поставят. Тогда с этим было сложно. Приходилось «поскрести по сусекам». Поэтому чаще всего первой постройкой, как ни странно, был уличный санузел — функционально и практично. Замочек на дверь повесил, и там уже можно лопаты хранить, а не возить их каждые выходные на электричке в город и обратно, — отмечает Адам.

Домики появлялись в среднем на третий-четвертый год. У кого-то раньше, у кого-то позже. Все зависело от того, как быстро новоявленные дачники «обрастали связями», чтобы доставать необходимые материалы.

— Иногда предприятия помогали, потому что если оно из околостроительной сферы, то работникам зачастую отдавали какой-то списанный брак материала. Даже в поселке, в котором расселяли работников Мослифта, на заборах у многих можно увидеть детали от старых лифтовых кабин, — дополняет Агрба. — Таких примеров было множество. Московский метрополитен тогда тоже грамотно поступил. Старые списанные вагоны серии «А» — первые вагоны московского метро 1934–1937 годов постройки, которые необходимо было уже списать из-за морального устаревания — пошли под бытовки своим же сотрудникам на дачу. Первый автобусный парк «заразился дурным примером» метро. Старый автобус — списанный ЗИЛ-158 — до сих пор используется как бытовка в дачном поселке где-то по Калужскому шоссе. Он среди блогеров и журналистов носит веселое название «Деревня автобусов». От ЗИЛов там, конечно, уже ничего не осталось.

Сложный маршрут

Адам Агрба отмечает, что при расселении из коммуналок в хрущевки советские люди столкнулись с еще одной забавной проблемой.

— Какая была мебель в этих самых коммунальных квартирах? Довоенная, а то и дореволюционная. Значит, массивная, но качественная, просто фундаментальная. Такие огромные комоды, буфеты, серванты, — говорит Адам. — Вынести или затащить такую мебель было испытание из трех уровней сложности. Войдет ли в подъезд — не факт. Дальше — развернешься ли на лестнице? Допустим, удалось. И последнее — затащишь ли в квартиру? А там надо еще пройти через маленький коридор и донести наконец в нужную комнату. Не все достигали «высшего уровня» и выходили победителями.

Мебельная промышленность на такую ситуацию отреагировала мгновенно. Начали делать многофункциональные складные диваны и кровати, а также столы, буфеты, по размерам подходящие для малогабариток.

— Старую мебель куда? На дачу! Если своей нет, то к друзьям, знакомым, соседям. Выкинуть? Да никогда в жизни, — дополняет Адам. — Также из коммуналок перевозили на дачи то, что лежало в кладовках лет 20, потому что это было необходимо для бытового обеспечения в прошлые годы. К примеру, дома тогда уже были нормально электрифицированы, давно применялись советские лампочки Ильича, а это значит, что керосинки отправились в кладовку. Дачи тогда не было, это 1920–1930-е годы.

Квартирные дома были газифицированы. Примусы, керогазы, самовары — все отправилось через кладовку на дачу. Адам отмечает, что не во всех деревнях и поселках были коммуникации и городские условия.

— Примус и керогаз — наше все. Но зачем расходовать керосин, когда есть самовар. А Москва у нас «чайный город» в отличие от того же Санкт-Петербурга, где жители больше предпочитают кофе. Еще с дореволюционных времен в Белокаменной было принято пить чай, — дополняет Адам. — Да и в книге «Москва и москвичи» Владимира Гиляровского (1926) практически в каждой главе упоминается про московское чаепитие, как зараз выпивали по шесть-семь стаканов, потом делали передышку и еще полсамовара «приговаривали». Это было нормально. Поэтому самовары были в каждой московской семье.

Одноэтажное Подмосковье

По словам Адама, каждая дача была как музей. Чего там только не найдешь!

— Что касается построек, то и тут нормативы были жесткие. Домики разрешалось возводить только одноэтажные, не более 25 квадратов и без капитального фундамента, — говорит Адам Агрба. — Правила одного этажа вполне законно обходили, строя второй в виде мансарды. При этом внутри жилища не должно быть лестницы между этажами. Тогда ее делали с торца, хоть приставную, хоть «капитальную» с перилами.

По словам Агрба, в партии все понимали и закрывали глаза на эти «вольности». Там знали, что загонять людей в жесткие рамки ничем хорошим не закончится.

— Делаем вроде как и по закону, и, с другой стороны, люди остаются довольными. И в принципе никто тебя не заставлял на этих шести сотках горбатиться за грядками и клумбами — имел полное право, — подчеркивает Адам Агрба. — И для человека советского именно эти шесть соток становились пространством для реализации своих идей, зачастую даже бредовых и абсурдных. Но он реализовывал их именно так, как хотел, потому что сам был себе хозяином.

Устав не велит

После подмосковного чаепития попросил Адама показать узкоколейку и все три транспортных средства. В первую очередь он объяснил, как работает ручная дрезина. Принцип действия прост — тянешь рычаг вверх-вниз, внизвверх, и она едет либо вперед, либо назад. С велодрезиной были проблемы: у меня банально не хватало длины ног, а значит, мощностей для интенсивного равномерного хода. Но принцип работы прост. Крутишь педали вперед — едет прямо, назад — в обратную сторону.

Однако главным экспонатом стала дрезина с гибридным мотором. По словам Адама, все новое — хорошо забытое старое. И экологические автомобили на бензиновом и электродвигателях не исключение. Подобные осваивали и внедряли в советский период. Для стартера дрезине нужно топливо, а после прогрева двигателя начинает работать уже на батареях.

Мы также осмотрели и основную музейную экспозицию советских предметов быта, для которой отведена целая комната. Там можно найти и то, что было у всех, а также раритетные вещи. По словам Адама, предметы собирались на протяжении нескольких лет.

Он также упомянул и про правила посещения «Станции Дачная». Осмотреть экспозицию можно только по предварительной записи. При этом посетителей с детьми просят соблюдать технику безопасности.

ТОП-3

Дома-музеи известных советских и русских писателей считаются украшением столичного региона.

• В поселке Мичуринец на территории Новомосковского района расположена дача, в которой жил поэт и романист, лауреат Нобелевской премии Борис Леонидович Пастернак.
• Усадьба Антона Павловича Чехова расположена в селе Мелихово, которое относится к подмосковному городу Чехову. В небольшом имении писатель прожил семь лет — с 1892 по 1899 год.
• Дача-музей Владимира Маяковского, чьи произведения неоднократно печатала «Вечерняя Москва», находится в Пушкине. Поэт любил там отдыхать и работать. В течение нескольких лет он снимал домики на Акуловой горе. На даче Маяковский рисовал плакаты РОСТА и, конечно, писал стихи.

В ТЕМУ

В столице можно найти посетить множество интересных музеев с красивой и познавательной экспозицией.

• Музей «Огни Москвы» расположен в постройке ХVII века (принадлежала семье Милославских). Там рассказывают и показывают историю городского освещения.
• Музей воды был создан Мосводоканалом в 1993 году и находится на территории памятника промышленной архитектуры 1898 года постройки.
• Экспозиция Музея советских игровых автоматов разместилась сразу в двух зданиях — в усадьбе конца XIX века на улице Рождественке и в построенном в 1967 году павильоне на территории ВДНХ.
• В Музее темноты гостям предлагают испытать на прочность органы чувств и научиться ориентироваться без света.
• «Подводная лодка «Новосибирский комсомолец» — настоящая подлодка серии Б 396. Находится в парке «Северное Тушино». Построили ее в 1979 году, а в 2000-х переоборудовали в музей.

20 июля здание, где училась Марина Цветаева, признали объектом культурного наследия.