Деньги на рогах

Сегодня мысль, что рога и копыта могут быть как-то полезны, вызывает смех. А 150 лет назад село Васюнино (ныне Троицкий округ) кормилось, делая гребни для волос из бычьих рогов.

Мы продолжаем цикл материалов о промыслах, которыми занимались в последней трети XIX века жители сел, входящих ныне в черту столицы. Наш источник — многотомный «Сборник статистических сведений по Московской губернии» (1879– 1883). Его авторы ездили по селам, беседовали с кустарями, наблюдали их работу, записывали термины. В первом выпуске VI тома, вышедшем в 1879 году, С. П. Невежин (расшифровать его инициалы не удалось) рассказал об изготовлении роговых гребней — как плоских, для расчесывания, так и полукруглых, которые втыкали в волосы для украшения.

Серьезное сырье

Словосочетание «рога и копыта» стало символом мошенничества — спасибо роману «Золотой теленок» (1930). Напомним: Остап Бендер создал фиктивную фирму, которая для вида их заготавливала — и кажется странным, что в Черноморске приняли его всерьез. Он бы еще додумался остриженные ногти покупать! Меж тем для современников Ильфа и Петрова это было не так смешно. В романе указывается: контора должна была служить «для нужд гребеночной и мундштучной промышленности». Все дело в том, что аж до середины ХХ века и рога, и даже копыта (!) были ценным сырьем: из них вырезали многие предметы, которые потом стали штамповать из пластмассы.

В Московской губернии этим промыслом исстари занимались в селах Рогачево (теперь в Дмитровском городском округе) и Хотеичи (Орехово-Зуевский городской округ). Потом образовался еще один центр — в селе Васюнино Подольского уезда (ныне относится к Троицкому округу столицы). Рога закупали на ярмарках в Москве, Питере, Киеве и Одессе, самые лучшие происходили от черкасских быков — на тучных южных пастбищах скот нагуливал внушительные габариты. Из одного рога выкраивали до шести гребешков.

Огонь, вода и клещи

Первым делом рога на несколько дней замачивали в холодной воде. Спиливали верхушки и выколачивали костяную сердцевину. Остальное несли в правильню (ударение на втором слоге) — лачужку на задах избы. Она была размером 3 на 5 аршин — чуть больше, чем 2 на 3,5 метра, и на целый аршин заглублена в землю — видимо, чтобы сэкономить бревна для постройки стен. Там умещались мастер с подмастерьем.

Рога кипятили в котле, сушили над угольями. Пропускали через каждый раскаленное жегало — заостренный железный штырь: он расширял узкую верхнюю часть. Срезанный конус превращался в дымящийся цилиндр, и его уже рассекали вдоль или же шинковали на кольца и рубили их пополам. Удерживая деревянные клещи кожаными прихватками, мастер разгибал получившиеся заготовки до состояния эдакой лодочки. Если было надо — расслаивал стальным колупальником, чтобы пластинки вышли потоньше.

Дальнейшее доделывал винтовой пресс на 7–8 отделений. Горячую заготовку ставили вертикально между крайними деревянными брусьями. Разрезав и разогнув вторую, клали ее на место предыдущей, а ту, слегка остывшую, перемещали в следующий «карман». Когда поспевала третья, она занимала место второй, а первую перекладывали еще дальше. Это позволяло пластинкам, расплющенным в четырехугольные плашки, равномерно остывать и не коробиться.

Тайна красного порошка

После 2–3 дней сушки в печи плашки переносили в другое помещение, называемое гребенной мастерской. Она была раза в четыре больше правильни, но и набивалось в нее до 10 человек. Края плашки там подравнивали шпагой (нож с вогнутым лезвием) и зачищали терпугом — особым напильником. Зубья нарезали заостренным колесом, управляемым ножным приводом, — своего рода предшественником циркулярной пилы. Каждый зубчик вручную затачивали трехгранным напильником. Готовый гребешок еще раз зачищали и шлифовали хапугой — куском войлока, обмокнутым в золу.

Изделия часто красили, пытаясь выдать за изготовленные из черепахового панциря. Желтого цвета добивались, маринуя гребень по четверть часа в «крепкой водке» — это старинное наименование азотной кислоты. Красный цвет получали, если вынутый из кислоты гребень на 3 часа посыпали смесью извести и некоего красного порошка «сембирлет». Ни в одном словаре нам не встретилось ни этого слова, ни даже созвучных ему.

Все в дело

Даже мелкие отходы производства гребенщики сбывали перекупщикам, а те пристраивали их другим мастерам. Концы рогов пригождались тем, кто делал мундштуки для курительных трубок (сколько за них платили, неизвестно). Костяные сердцевины покупали для варки клея, по 20 копеек пуд (16 килограммов) — если они были от молодого животного, или пережигания на сажу для ваксы, по 8 копеек пуд — если от старого. Долгое время гребенщики не знали, что на это может быть спрос, и зарывали сердцевины во дворах. А услышав, что их удастся сбыть, «начали откапывать даже те, которые находились в земле в продолжении 70 лет». Стружки шли по 50 копеек за пуд — из них гнали «калевую краску» (берлинскую лазурь).

«Исстари заведено»

Ясно, что труд гребенщика был по плечу лишь мужчинам. К обучению допускали мальчиков не моложе 12–13 лет. В правильне рабочий за день успевал наделать до 300 плашек и выручить за них полтора рубля — но он часть этих денег отстегивал подмастерью и жил на своих харчах. В гребенной мастер выдавал за это время до двух дюжин (24) изделий, получал до 40 копеек, и кормил его хозяин. Как отмечал автор очерка, правильщик значительно обгонял гребенщика по заработку. Но подмастерья рвались по окончании срока учебы устроиться в гребенную — там было суше, просторнее, многолюднее и веселее.

Условия труда в обоих видах мастерских буквально калечили. В правильне было не продохнуть от жары и пара, там даже зимой почти не закрывали входную дверь. В гребенной в воздухе носилась взвесь из роговой пыли, золы и извести, сдобренная испарениями кислоты. Как отмечал Невежин, «началом упадка рабочей силы можно считать 30–35-летний возраст. Встретить работника 50 лет считается редкостью».

Любопытно, что в Рогачеве, например, гребенщики работали, как все кустари — с 4 утра до 10 вечера. Из этих 18 часов четыре уходили на перекусы и отдых. А вот в Хотеичах соглашались трудиться «всего лишь» по 10–12 часов, из которых примерно два тратилось на еду. «Так исстари заведено», — огрызались кустари. Один хозяин, Иван Федулов, повысил расценки и вдобавок стал поить тружеников чаем. Те согласились удлинить свой рабочий день на три часа. Но их задразнили односельчане, кричавшие по вечерам под окнами: «Что — в острог попали?» Эксперимент Федулова провалился. Надо полагать, жители Хотеичей сохраняли благодаря этому здоровье дольше, чем остальные гребенщики.

ФАКТ

Козьи и бараньи рога можно расщеплять на очень тонкие прозрачные пластины. Из них делали боковины фонарей, а также чертежные линейки и транспортиры — этот материал был дешевле и удобнее стекла.

КСТАТИ

Копыта в Московской губернии в 1870-е годы тоже перерабатывали: из них вырубали пуговицы. Этим занимались в Богородском уезде, преимущественно в деревне Челохово (ныне она в подмосковном муниципальном округе Егорьевск).