Особенное расстройство: как популярная психология сформировала новую культуру

Филологи, определяя кандидатов на роль слова года, обратили внимание на то, как много слов из области популярной психологии попали в их число. В этом году прогнозируют, что их будет еще больше. Помимо «абьюза», «инсайта» и «осознанности» в нашу лексику вошли «сайдчекинг», «гостинг» и «номофобия». Кому и для чего нужен весь этот психологический новояз — «Вечерняя Москва» разбиралась с экспертами.

В составе «экологического рейда» — группы журналистов и экологов — я спускаюсь в кабинке по канатной дороге в горном кластере Сочи. И молодые коллеги, дабы не скучать все 40 минут спуска, заводят «светский разговор». И не о погоде с природой (хотя последнее, кажется, напрашивается на язык в горах), а... о депрессантах. Какие рабочие, какие не очень, как пережить синдром отмены. Затем пошли обсуждения сессий с психологами, абьюзеров, встреченных на жизненном пути, токсичных коллег и гостинга среди зумеров. И тема оказалась животрепещущей — к разговору подключились все. И экологи, и журналисты, и блогеры, и зумеры, и бумеры, и экстраверты, и социофобы.

«Она заявила, что я не принимаю себя. А я сказал, что это ее проекция!» — говорит один из экологов. И все дружно посмеялись.

А я задумалась: в какой момент пси-культура распространилась на всех уровнях и во всех социальных слоях, а язык специальных терминов использует и стар и млад. И как это произошло?

Стигма или возможность?

В Советском Союзе общество ориентировалось на коллективное взаимодействие, а ментальные расстройства были пятном на репутации как коллектива в целом, так и каждого индивида в нем в частности. Ведь они сигнализировали о том, что одни отличаются от других. А для страны, где все должны быть равны, это было неприемлемо!

Впрочем, даже в то время находились люди, которые не стеснялись извлекать из стигмы бонусы. Так, музыкант Виктор Цой симулировал психиатрический недуг, чтобы «не терять время на армию», и был госпитализирован на несколько месяцев в больницу «на Пряжке» в Ленинграде. После чего прибавил к списку своих «конкурентных преимуществ» в рок-тусовке 1980-х «белый билет». А в свое время и Даниил Хармс симулировал шизофрению, чтобы не попасть на фронт. Психические расстройства были удобной лазейкой, позволявшей человеку выскочить из советского «колеса Сансары» — школы, армии, института, свадьбы, карьеры в НИИ, развода и пенсии со сплетнями на лавочке. Находились и те, кто добивался «билета» для того, чтобы получить инвалидность с правом на ежемесячные социальные выплаты или спастись от наказания.

Эту ситуацию высмеяли Илья Ильф и Евгений Петров в «Золотом теленке», герой которого, бухгалтер Берлага, пытался прикинуться сумасшедшим, чтобы избежать ответственности за растрату.

«…Все дело сварганил шурин. Он достал книжку о нравах душевнобольных, и из всех навязчивых идей был выбран бред величия.

— Тебе ничего не придется делать, — втолковывал шурин, — ты только должен всем и каждому кричать в уши: «Я Наполеон!», или: «Я Эмиль Золя!», или: «Магомет!», если хочешь. — А вице-короля Индии можно? — доверчиво спросил Берлага. — Можно, можно. Сумасшедшему все можно. Значит — вице-король Индии?»

На Западе психиатрия пошла другим путем. В свое время господин Зигмунд Фрейд приложил много усилий для того, чтобы превратить сеансы психоанализа в статусную услугу. Он принимал в роскошном кабинете, оббитом панелями из ценных пород дерева, а пациентам на сеансах разрешалось лежать. При этом не на больничной койке — упаси, Господь, — а на комфортном кожаном диване в окружении коллекций искусства, принадлежащих доктору! На сеансах доктор раскуривал дорогие сигары и щедро делился историями из своей жизни. В общем, не медицина, а солидный досуг для солидных господ. И очень быстро у американской элиты сеансы психотерапии вошли в моду.

В Россию западная мода на «элитную медицину» пришла после перестройки и максимальную популярность приобрела в нулевые. Сначала к психотерапии прибегали наиболее обеспеченные и продвинутые россияне, а затем — и все остальные.

Так, постепенно, произошла дестигматизация диагнозов. И это, с одной стороны, хорошо. Все больше людей не боится обратиться за медицинской помощью, но с другой стороны, психологизация всего и вся, вплоть до требований определенного количества часов в личной психотерапии на сайтах знакомств (анкеты «психологически проработанных» выше котируются! ) — не перекос ли это в другую сторону?

Доступно каждому

«Как-то раз я зашел в библиотеку Британского музея, чтобы навести справку о средстве против пустячной болезни, которую я где-то подцепил. Я взял справочник и …начал перелистывать книгу. Я уже позабыл, в какой недуг я погрузился раньше всего, — знаю только, что это был какой-то ужасный бич рода человеческого, — и не успел я добраться до середины перечня «ранних симптомов», как стало очевидно, что у меня именно эта болезнь. Добросовестно перебрал все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не обнаружил, была родильная горячка».

Эта цитата из книги Джерома К. Джерома прекрасно иллюстрирует наши отношения с психологическими диагнозами, найденными в соцсетях. Благодаря последним мы легко диагностируем у себя депрессию, ОКР и СДВГ.

— Если раньше студенты-медики и психологи «находили» у себя все синдромы из учебника, то сегодня благодаря интернету это стало доступно каждому подростку, — поясняет клинический психолог Ольга Агафонова. — Достаточно вбить в поисковик «симптомы депрессии» или «что значит ОКР» — и можно обнаружить совпадения с собственным опытом.

И это невероятно вдохновляет! Ведь синдром с экзотическим названием дает возможность принадлежать к сообществу. А для подростков очень важно найти своих, стать одними из них, «такими, как они». Молодежные группы нередко строятся вокруг общих «особенностей».

— Принадлежность к группе помогает молодому поколению отождествлять себя с ней, не противопоставляясь, — мы тревожники, мы окаэрщики, мы пэтээсэрщики, мы панически атакующие, мы аутисты, — говорит психолог Оксана Кустова.

Сегодня в сети можно найти множество закрытых сообществ для людей, диагностировавших у себя самые разные ментальные расстройств с аутентичным сленгом.

А молодым взрослым диагноз дает возможность, напротив, отстраниться от остальных. В мире, где идентичность вроде конфессии, национальности или профессии выбирают как блюдо на шведском столе, расстройство нередко становится чем-то вроде пикантной приправы. Она превращает просто «бас-гитариста» в «бас-гитариста с ПРЛ». Такая формулировка звучит необычно и привлекает внимание, нередко становясь частью личного бренда.

Эксперты уверены, что, примеряя на себя «трендовые» синдромы, люди часто ищут простые решения сложных жизненных вопросов. Такой «диагноз» может давать ощущение социального признания, оправдывать личные трудности и даже открывать доступ к определенным возможностям. Кстати, о них.

Хорошо заходит

Москвичка Анастасия Ионова несколько лет ведет блог. По профессии она дизайнер, поэтому в своем телеграм-канале раньше часто рассказывала об иллюстрации, трендах, выкладывала собственные работы. Но стать известным блогером у нее за несколько лет не получилось. Хотя, по словам девушки, она делала все по правилам: сначала купила курс у популярного инфлюэнсера* о том, как развить свой канал, затем составила контент-план, которому четко следовала, закупила рекламу у крупных блогеров, но толку не было. За три года канал Анастасии вырос всего на 1000 подписчиков, что, в общем, совсем не тот результат, к которому она стремилась. Все изменилось, когда девушка заподозрила у себя ПРЛ. Она написала об этом в блоге, а с утра обнаружила множество комментариев как от случайно заглянувших людей со схожими симптомами, так и от знакомых, пришедших со словами поддержки.

— Так я стала вести блог о своем расстройстве, — рассказывает Ионова. — Выкладывала посты о своих ощущениях, синопсисы статей на эту тему, смешные «мемы». Все это, как оказалось, хорошо «заходит». За полгода количество моих подписчиков увеличилось в пять раз. Я наконец начала продавать рекламу и немного зарабатывать.

При этом подтверждать «диагноз» у специалиста Ионова не видит смысла. А зачем, если и так все хорошо работает? Теперь самое главное — следить за трендом и вовремя переключиться, когда на смену одному модному диагнозу придет другой. В этой сфере все достаточно быстро меняется.

Сложный, но обаятельный

Распространение психологии способствовало появлению новых героев в поп-культуре, а точнее, антигероев, сложных персонажей, чье поведение обусловлено ментальными расстройствами. Так, обаятельный Шерлок Холмс в исполнении Бенедикта Камбербэтча страдает синдромом Аспергера. А жуткий Джокер, которого сыграл талантливый Хоакин Феникс, — нарциссизмом, вызванным травмой отверженности. Герои мейнстрима — яркие и запоминающиеся — становятся ролевыми моделями и образцами для подражания. Хочешь не хочешь, а после трудного совещания на работе начинаешь себя сравнивать то с доктором Грегори Хаусом (с антисоциальным расстройством личности), то с Шелдоном Купером из «Теории большого взрыва» — ему «диванные психологи» в сети диагностировали РАС. И шаг за шагом ментальные расстройства романтизируются, а затем и становятся новой нормой.

Это сильнее меня

Несколько лет из всех недугов самой «модной», по словам психиатров, была депрессия, затем — СДВГ и РАС, потом — биполярное расстройство. А сегодня на первое место вышли ПРЛ и БАР.

— Во-первых, потому, что оба этих расстройства предполагают смены настроения, свойственные всем, — поясняет Варвара Френкель, психоаналитический психотерапевт. — Во-вторых, и ПРЛ, и БАР характеризуются сложностью построения и удержания взаимоотношений, а стало быть, проще списать любые неудачи на личностные особенности.

Впрочем, с настоящими диагнозами, которые психиатры выявляют во время приема, количество «самопровозглашенных» коррелируется редко. Последних — в разы больше!

И это очень огорчает специалистов, поскольку легкомысленное использование пси-лексики обесценивает страдания тех, кто действительно болен.

— Обсессивно-компульсивное расстройство — не просто про «чашку, стоящую ручкой не туда», а про изнуряющие ритуалы, которые отнимают часы жизни, — уверена Ольга Агафонова. — У меня был клиент-подросток, который перед выходом из дома десятки раз проверял замки, вводил комбинации на кнопочном телефоне. Это не «фишка», а настоящая мука.

Кроме того, в эпоху популярной психологии люди нередко увлекаются диагнозом, как реальным, так и самодиагностированным, и начинают выстраивать свою жизнь вокруг него. Психотерапевт Михаил Бурдин говорит, что все чаще пациенты начинают рассказывать о своих поступках через призму диагноза вроде «Мой СДВГ опять не позволил мне сдержаться» или «РПП не дает мне возможности контролировать свое питание».

И складывается впечатление, что не человек несет ответственность за свою жизнь, а его действиями руководит расстройство. Парадокс заключается в том, что много лет подряд психотерапия убеждала нас в обратном!

Та самая «психологическая проработанность», вкупе с «осознанностью», которую многие хотят видеть в партнере, в первую очередь означает готовность человека отвечать за собственные поступки. Но ведь если убрать все эту отвлекающую пси-оптику, то можно обнаружить, что речь идет о базовом навыке каждого взрослого человека. А диагнозы и новояз, навешивающий окружающим ярлыки вроде «абьюзеров», «газлайтеров» и «нарциссов», как будто стали удобным способом сбросить тяжелый груз решений и ответственности с плеч.

И получается очень странная вещь: стремительно стареющее во всем мире население не взрослеет. Возраст к нам, как иронично подметил Оскар Уайльд, нередко приходит один, без сопутствующей мудрости.

Хотя это вряд ли можно назвать приметой времени. Мудрые люди во все времена были в дефиците, чего нельзя сказать о «травмированных». И никакая армия психологов с медитациями и антидепрессантами пока не смогла изменить этого соотношения.

* Инфлюэнсер (от англ. influence — «влияние») — человек, мнение которого является важным для большого числа людей, «лидер мнений».

СЛОВАРЬ

• ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство) — то состояние психического здоровья, характеризующееся появлением у больного навязчивых мыслей или импульсов, а также повторяющегося поведения, направленного на уменьшение стресса и тревоги.
• ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) — это психическое расстройство, развивающееся вследствие мощного психотравмирующего воздействия угрожающего или катастрофического характера, сопровождающееся экстремальным стрессом.
• СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) — это неврологическое расстройство, которое влияет на способность человека концентрироваться, контролировать импульсы и управлять своим поведением.
• РАС (расстройство аутического спектра) — группа психических расстройств, которые характеризуются нарушениями в социальном взаимодействии и коммуникации, а также ограниченным, стереотипным, повторяющимся поведением.
• БАР (биполярное аффективное расстройство) — хроническое психическое заболевание, которое характеризуется частой сменой фаз настроения от мании до депрессии.
• ПРЛ (пограничное расстройство личности) — это состояние психики, при котором настроение, поведение и система отношений являются нестабильными.
• РПП (расстройства пищевого поведения) — это группа нарушений, в основе которых лежит неправильное отношение к еде. К ним относятся нервная анорексия, булимия, приступы переедания, намеренное избегание пищи.
• Газлайтинг — термин, который обозначает форму психологического насилия и манипуляции, при которой один человек (газлайтер) систематически заставляет другого человека (жертву) сомневаться в адекватности своего восприятия, памяти, чувств и даже рассудка.
• Абьюз — систематическое эмоциональное воздействие, направленное на контроль, подчинение и подавление личности жертвы.
• Сайдчекинг — регулярная проверка соцсетей или телефона партнера на предмет измены или несанкционированных переписок.
• Гостинг — внезапное прекращение общения без объяснений, когда человек исчезает из вашей жизни, игнорируя все попытки связи.
• Номофобия — страх остаться без мобильного телефона или вне зоны доступа.

Ранее «Вечерняя Москва» выяснила у эксперта, можно ли уволить человека из-за ОКР.