В Союзе писателей России состоялась презентация поэтического сборника Максима Замшева «Незаживающее».

— Максим Адольфович, заглавие вашего сборника в первую очередь ассоциируется с Донбассом, где вы довольно часто бываете, и все же на вечере звучали стихи о любви, взрослении, одиночестве, расставании.…

— В сборник вошли стихотворения, написанные с 2020 года по 2024-й, эти времена проехались по судьбам многих людей — это и обстоятельства, связанные с военными действиями, в ходе которых страдают старики и дети, это и ковид, и общее ощущение тревожности в обществе, потеря ориентиров, крах надежд. Исцелить может только поэзия.…

— По первому образованию вы музыкант. Помогает ли вам музыка писать стихи?

— Прямой зависимости тут нет, хотя многие считают, что музыка и поэзия — это близкие виды искусства, но это не значит, что всякий музыкант обладает способностью писать стихи. Даже наоборот, те, кто пишет, как правило, не очень хорошо это делают. Так что все-таки это очень разные специальности. Если говорить о близости, то это чувство формы, которое музыкантам вбивается палочным методом. Когда ты учишься дирижировать, то знаешь, как важна соразмерность частей и пауз, как важно избежать натужности. В поэзии должен быть легкий ветерок невнятицы, ну и, конечно, важны музыкальность строки, расстановка ударных лексем. Хотя поэзия — это, конечно, не математика, в ней недостаточно одной лишь логики.

— Поэзия сейчас, кажется, в большой моде, и это было видно на вашем вечере — в зале присутствовало множество юных поэтов и поэтесс, видимо, ваших студентов. Тем не менее существует расхожий стереотип, что поэзия никому не нужна, поскольку она не собирает стадионов, как в 1960-е….

— Поэтический бум 1960-х был краткий и довольно нехарактерный период, связанный со смертью Сталина. Людям очень хотелось куда-то сходить, потому что при Сталине никто никуда не ходил — рисковали не вернуться.… Я убежден, что поэзия не зависит от времени, также как поэт не зависит от того, читают его или не читают.

— Только не говорите, что поэты не мечтают о славе.

— Тут нужно разделять поэта — творческую единицу и поэта-человека. Поэт-человек хочет, чтобы его хвалили, о нем писали, на его вечера собирались залы, но к творчеству это не имеет никакого отношения. Когда поэт пишет, его совершенно не волнует, что с этим будет. Поэту нужно писать стихи, чтобы жить — это как организму потреблять белки, жиры и углеводы. Все же знают Дмитрия Воденникова (поэт, прозаик и эссеист. — «ВМ»)? Одно время он не писал стихов. Выходила его проза, он преподавал, заседал в жюри, но стихов не писал. Не проходило дня, чтобы он не ворчал, особенно если его спрашивали, почему вы не пишите стихи. Он отвечал: «Сами попробуйте». То есть он страдал. А поэт и должен страдать. Просто все страдают по-разному. Кто-то любит пиариться, а кто-то даже стесняется, что пишет стихи, кто-то кричит на каждом углу: «Я гений!». Это все нормально, но вот счастливый поэт — абсурд. Человеческие судьбы — не биографии поэтов. Мы знаем множество поэтов, которые при жизни были неизвестны, и они, как правило, очень качественные.

— Как считаете, сейчас поэзия переживает оптимистические времена?

— Наша поэзия, если брать ее лучших представителей, находится в очень хорошем состоянии. Другая проблема, что поэтов стало очень много, а известные группы, которые оценивали качество стихов, потеряли свое влияние. Сегодня успех измеряется лайками, подписчиками, а не рецензиями в толстых журналах. Это, конечно, не самая приятная примета времени, но все равно есть люди, которые что-то понимают.

— Вы ведете семинары, «Литературная газета» открыла рубрику «Дебют», где публикуются стихи молодых поэтов из разных регионов. Какие-то новые тенденции замечаете?

— Совершенно очевидно, что из поэзии уходит скепсис. Раньше в поэты шли сложноустроенные люди, они поднимали мрачные темы, а сейчас много приятных людей. Конечно, это немыслимый путь, при больших движениях всегда появляется пена, но это не главное. Сегодня поэзия начинает составлять единый ландшафт, преодолевает свою разделенность на конкурирующие лагеря и кланы. Это очень важный процесс, потому что литература у нас одна. И очень хорошо, что сегодня у молодежи есть возможность заявить о себе — все эти резиденции, лаборатории, семинары. С ними, конечно, тоже есть определенный перебор, но это лучше, чем в наше время, когда были только друг и подворотня.

— В чем главная проблема молодых поэтов?

— Они быстро стареют. Пока чему-то научатся, уже не такие молодые. А еще я опасаюсь, что они не успеют завести семью, если будут столько времени проводить в резиденциях. А если серьезно, часто им не хватает начитанности, потому что читают молодые в основном себя и своих друзей. Начинаешь называть имена — не слышали. Нет этой влюбленности в поэзию, которая была у моего поколения, когда мы дарили друг другу Блока, Георгия Иванова, Бродского. Еще одно свойство нынешнего молодого поколения поэтов — это преобладание эмоций над акмеизмом. Густота чувств, часто, кстати, сделанных, вредит чувству меры. А в поэзии должно быть все — эмоции, мастерство, сдержанность.

— А что бы вы им посоветовали?

— Первый совет — очень хорошо изучить, что такое рифма. Что рифма — это не одна буква, что рифма — это не «кеды» и «полукеды», не «директор» и «замдиректор». Нужно понимать, что если рифма, скажем так, неудачная, то это, как правило, всегда ненужное слово. Второй момент, что нужно очень требовательным быть к себе, перечитывать много своих стихотворений вслух. Если что-то вслух говорится плохо, тоже надо поправить, или убедить аудиторию, что два ударных слога здесь имеют какое-то значение в плане конструкции стихотворения. Третье — развивать свой словарный запас.

— Возвращаясь к музыке. Не жалеете, что не стали музыкантом?

— Если бы я не знал, как тяжела жизнь музыкантов, сколько в ней подчас немузыкального, я бы сказал — это так красиво, все идите в оркестры. Но мы видим только парадную часть — концертный зал, черные костюмы, дирижер. Но что стоит за этим фасадом.... Я понимаю, сколько гадостей было сказано на репетиции, до чего все ненавидят это произведение, которое приходится играть в 150-й раз.... Музыка похожа на большой спорт, в ней вообще мало парадного. Чтобы выйти на уровень музыканта мирового класса, нужно пройти страшный круг испытаний и начинать лет с пяти. Рад, что я писатель, тут у нас отбор не такой строгий….

— Расскажите, на каких инструментах играли?

— Их было три. Фортепиано, виолончель и духовой альт. Все начиналось с виолончели. Это был крайне неудачный опыт, даже из школьного оркестра меня выгнали — это редчайший случай в истории, я совершенно не мог играть со всеми вместе. Подсознательно мне все время хотелось избавиться от виолончели, и я ее постоянно где-нибудь забывал, то в кулинарии, то в телефонной будке, но ее все время возвращали....

А потом появился замечательный педагог Владимир Блок, и он заразил меня композицией — показывал, как устроены произведения Вагнера, Шостаковича. В общем, музыка занимает большую часть моей жизни, три раза в месяц я хожу на концерты, даже езжу ради них в другие города, но сейчас могу себя назвать только профессиональным слушателем….

ИЗ СБОРНИКА «НЕЗАЖИВАЮЩЕЕ»

«Кто-то за руку меня в толпе хватает…»

Кто-то за руку меня в толпе хватает

И ведет туда, где холм далекий высится.

Мне тебя так безнадежно не хватает,

Что февраль не может плакать — слезы высохли.

Словно камень проглочу худое слово я,

Положу любовь свою, как мыло в мыльницу.

А чернил достать сегодня дело плевое —

С небом кровь смешай и заливай в чернильницу.

«Нет уже того накала…»

Нет уже того накала,

Что любви сильней.

От вокзала до вокзала

Череда огней.

Горло высушила вьюга,

Задушила крик.

Нам бы полюбить друг друга,

Но бредет двойник

Мой по набережным мрачным,

Дождь ему в лицо.

Первой ночью, ночью брачной

Снимет он кольцо.

Крест Господний смотрит в небо,

Этим жизнь полна.

Что нам нужно, кроме хлеба

И глотка вина?

Жизнь от поезда отстала,

Не проститься с ней.

От вокзала до вокзала

Череда огней.

Русская весна

Эти тревожные дни

Нас проверяют на прочность.

Мы победим, не они,

В этом и правда, и точность.

Да, отступать тяжело,

Но не всегда отступленье

Значит, что произошло

Армии всей пораженье.

Память обугленных дней

Вырвется из арьергарда.

Русская воля сильней

«Хаммерса» и «леопарда».

Скоро над новой страной

Будет звенеть колокольчик.

Начали «Русской весной»,

«Русской весной» и закончим.