Дирижер поселения. Самым дальним уголком города руководит выпускник консерватории

Солнце светит в стекло водительской двери. Мимо летят деревья, деревни, небольшие магазинчики. Чем дальше от МКАД, тем больше деревьев и меньше деревень. До финишного поворота с Калужского шоссе в село Рогово ехать около часа.

Дорога выныривает из леса, справа — поля, слева — строящееся здание, очень похожее на пожарное депо, и пруд. Прямо — утонувший в зелени поселок, скопление разномастных домов. Вот оно, Рогово, самый край Новой Москвы.

Без пиджака и галстука

Администрацию искать не надо — она прямо на въезде в поселок, на пригорке. На входе — никакой охраны.

Поднимаюсь на второй этаж.

Навстречу идет глава администрации поселения Илья Подкаминский — без галстука и пиджака. На ходу протягивает руку.

И вот мы у него в кабинете, больше похожем на миниатюрную картинную галерею, пьем свежесваренный кофе.

— А что же у вас никакой охраны? Получается — любой желающий может попасть к главе поселения с улицы?

— Жалко тратить деньги на охрану, — смеется Илья Михайлович. — Есть гораздо более серьезные вопросы, требующие финансирования. Вот через десять минут начнется совещание — сами все услышите. А попасть ко мне на прием совсем несложно. Есть телефон, по которому круглые сутки можно сообщать о проблемах. Кроме того, я стараюсь наши деревни объезжать как можно чаще. Без охраны (смеется). Так что подойти поговорить может каждый.

Через пару часов я в этом убедился лично. Ну а пока — совещание.

Народный парк, готовность к зиме и другие вопросы

Роговское вот уже четыре года как Москва. И День города тут отмечают в те же дни, что и мы, живущие по ту сторону МКАД. А потому поселение загодя наводит лоск. Ремонтируются дороги. Там, где была грунтовка, теперь асфальтовая крошка. Где была крошка или щебенка — кладут асфальт. Плюс новенькие детские площадки. Плюс жилой фонд. Народный парк ко Дню города будет — со светящимся тротуаром. Одна из постоянных забот администрации — воинские захоронения. Тут в каждой деревне — братская могила, воинское захоронение. А значит — мемориал, за которым надо ухаживать.

К 10:00 в небольшом кабинете собрались все заместители главы администрации и руководители направлений — началось обсуждение насущных проблем. Каковых лично я насчитал немало, хотя немало и вопросов решенных.

Одна из проблем: въезд в поселок Рогово, на данный момент — обычный нерегулируемый перекресток. Здесь необходимо организовать круговое движение. Сам проект уже согласован, но куда девать десятки авто, припаркованных на всех пересекающихся магистралях? Рядом — продуктовые магазины, мини-рынок, Дом культуры...

Еще проблема — асфальтовая крошка для отсыпки дорог. Москва активно меняет асфальт, асфальтовой крошки — навалом. Но Роговскому почему-то выделили площадку на прямо противоположной стороне Москвы. Везти оттуда стройматериал за более чем сто километров подрядчик не хочет.

— Значит, надо менять поставщика, — резюмирует Подкаминский.

Следующий вопрос — пандусы для инвалидов в двух домах. Однако дома построены полвека назад, капитальные пандусы внутри просто не поместятся.

— А если приобрести переносные пандусы? — предлагает глава администрации. — Чтобы их можно было убирать, уносить домой? Сколько такие стоят? 20 тысяч? Ну, думаю, такие деньги найти можно.

А вот и положительный момент: как доложила Елена Хотовицкая, замглавы администрации по ЖКХ, 17 домов признаны готовыми к зиме — коммуникации отремонтированы, подвалы осушены.

— О! Замечательная новость! — радуется Илья Михайлович. — Получается, мы даже опережаем график — готовы к зиме на 150 процентов!

Несмотря на то что на совещании не было сказано лишних слов, заняло оно более часа.

Сломанный фонарь

Участники совещания еще не вышли из кабинета, а Илья Подкаминский уже собирается в дорогу.

— Сегодня запланирован объезд поселения. Хотите — поехали с нами. Покажу настоящие деревни, не «потемкинские».

Пока ждем участников объезда, Подкаминский с любовью осматривает зеленый уголок под окнами администрации.

Небольшая площадка с кованой беседкой огорожена таким же кованым заборчиком, есть лавочка-качели, клумбы, у которых трудится ландшафтный дизайнер Ирина Лелетко. Посредине — пока еще не обихоженный овал земли.

— Это место задумывалось как беседка для влюбленных, — объясняет Илья Михайлович. — Эта беседка — аллюзия к куполу храма, вот — райские яблочки. Можно прийти, посидеть. Хочу тут еще маленький фонтанчик установить. Но есть проблема. Москва в Рогово уже пришла, а вот деревня еще не вышла. Видите? Глава администрации поселения показывает на останки какой-то конструкции.

— Здесь чугунный фонарь стоял, — объясняет Подкаминский, — такой же, как напротив. Раскачали, выломали... Сейчас по записям камер видеонаблюдения выясняем, чья работа. Жаль, но, видимо, придется легкую оградку забором обносить и на ночь беседку запирать. По крайней мере пока.

Но вот все в сборе: в машину садится Елена Хотовицкая, за руль — Икрам Абдулаев, один из руководителей подрядной организации, отвечающей за благоустройство.

Путь предстоит дальний. Площадь поселения — 178 квадратных километров, больше, чем у любого «старомосковского» округа.

Спас-Купля, родник и бобры

К роднику в деревне Спас-Купля ведет узкая полуторарядка, недавно засыпанная асфальтовой крошкой. Икрам мастерски ведет машину, уворачиваясь от встречного транспорта. С тех пор как дорога стала комфортнее для проезда, и местные, и гости устремились за водой — приезжают семьями, с десятками пятилитровых бутылей.

— А почему такое название — Спас-Купля? — спрашиваю.

Есть, оказывается, две версии — либо «Святая купель», либо «Святая покупка (купля)». Ибо «Спас» в названии означает — под защитой Иисуса...

— Вон опять русло Чернички надо чистить! — обращает мое внимание Елена. — Смотрите, что бобры натворили!

Речка Черничка у Спас-Купли разлилась и образовала настоящий пруд, частично заросший ряской.

— Плотину бобровью мы уже разрушали, — рассказывает Хотовицкая, — так они ее восстановили. Зрелище было удивительное! Оказывается, бобры не только деревья валят: в передних лапах тащат на плотину камни-голыши, и не просто кладут — укладывают, выравнивают.

Что ж, раз бобры — значит, с экологией тут полный порядок. Это уже «просекли» ушлые москвичи. По ту сторону Чернички — да и по эту тоже — выросли и растут особняки всех размеров.

Местных жителей в Спас-Купле — три десятка старожилов, да и те в будний день кто где.

А вот и родник. Еще недавно вокруг была непролазная грязь, из которой торчала труба родника. Сейчас есть площадка для машин, стало удобно и безопасно парковаться.

— Вот здесь мы все разровняли, лестницу сделали, — показывает главе поселения Икрам Абдулаев.

По лестнице из рифленого железа к роднику спускается целое семейство, нагруженное пустыми бутылями. Навстречу — другое. Нагруженное.

— Илья Михайлович! — доносится снизу, от родника. — За лестницу спасибо!

Вот так и ведется «прием местного населения».

Волшебное дерево

По дороге в Кузовлево останавливаемся в самом Рогове. Подкаминскому надо осмотреть ход работ по обустройству сразу двух парков.

— В прошлом году наш роговский двор был признан одним из лучших в Москве, — на ходу объясняет он. — А эти парки делаем на собственные средства. У нас тут есть аллея — ну просто деревья растут. Жители попросили сделать что-то вроде парка. Так родилась идея парка «Волшебное дерево». Аллея — ствол, боковые дорожки — ветки. Я классную штуку для парка нашел — светящиеся камни. Ими будет выложена главная аллея, и вот эта — круговая, в форме сердца. Посередине — кованая фигура птицы Феникс (к кованым изделиям, как я понял, у Ильи Михайловича особая любовь).

Обсуждение с прорабом насущных проблем занимает минут 20 — и едем в следующий парк, на берег пруда при въезде в Рогово. Здесь еще с домосковских времен высится череда бюстов военачальников — в основном героев 1812 года. Рядом строятся две площадки — детская и для занятий спортом.

— Есть идея «закольцевать» парк, проложив дорожку по берегу пруда, — объясняет Илья Михайлович. — Чтобы можно было на велосипедах и роликах кататься.

На краю Москвы

Теперь предстоит объезд деревень — Кузовлево, Тетеринки, Ильино, Васюнино...

К слову — тут даже Простоквашино есть! Но — в ней ни дяди Федора, ни Шарика, ни Матроскина...

Отвлекся, извините. Дороги в Роговском — загляденье. Ровные, заасфальтированные. Пока не все, но работа продолжается. Жаль, что «гостевые жители» поселения — дачники — этого не ценят. В одном месте строится каменный коттедж, строительная техника уже разбила новенький асфальт.

— Надо с этим что-то делать, — жалуется главе Абдулаев.

— Надо, — кивает Подкаминский. — Поговорим с владельцами участка. А не примут к сведению — ограничим въезд. А эту дорогу почему не включили в перечень объектов? — показывает рукой на вьющуюся меж высоких заборов грунтовку.

— Хозяева дач не захотели, — отвечает Икрам.

— Ну, дело хозяйское.

Метрах в трехстах за поселком — длиннющий забор.

— А там что? — спрашиваю.

— Калужская область, — объясняет Илья Михайлович. — Шаг в сторону — и ты уже в соседнем субъекте Российской Федерации.

Вот он какой, край Москвы.

Жалобы бывают разные

Мчимся мимо пустых в это время суток деревень. На несколько минут останавливаемся у воинских захоронений — состояние памятников, ограждение...

Подкаминский на ходу делает замечания — что поправить, подкрасить.

В Кузовлеве смотрим новую детскую площадку. Ее должны сдать к 10 августа, а пока в песочнице пусто.

— О, никак начальство!

Оборачиваюсь — к нам приближается стройная седовласая дама, модно стриженная, со шнауцером на поводке. Как говорится, столичная штучка.

— Да, здравствуйте, я глава администрации поселения Илья Подкаминский, — представляется Илья Михайлович.

В ответ дама, даже не поздоровавшись, с ходу переходит в наступление:

 — Скажите, кто вообще додумался сделать площадку рядом с колодцем? Дети любопытны — кто их будет из колодца доставать? Вы?

Я сомневаюсь, что деревенские дети не видели колодца. Пока Подкаминский объясняет даме, что другого подходящего места местные жители для площадки не нашли, подхожу к колодцу. Он закрыт. Ручка — на уровне моего лица: детям не дотянуться.

Дама продолжает бушевать: теперь ее интересует, почему никто ее не предупреждает о выключении электричества во время грозы?

— Жалобы бывают разные, — грустно замечает Икрам, — и такие вот тоже.

Идем к еще одной братской могиле — она в прямоугольнике из четырех высоченных деревьев, но есть и чугунная оградка: коровы ходили по мемориалу, им же не объяснишь.

— Илье Михайловичу — привет! — доносится от соседнего дома.

— Привет! — отвечает Подкаминский.

И объясняет:

— Это Светлана Клачасия, жена старосты деревни, хорошая женщина!

И — ей:

— Цветы к мемориалу вы принесли?

— Я.

— Молодец, спасибо!

У Нарского рубежа

Едем дальше — в Тетеринки. Недалеко от деревни стоит верстовой столб, отделявший Калужскую губернию от Московской. Ему больше двухсот лет.

— Вон там проходил старый Калужский тракт, по которому Наполеон хотел отступать от Москвы, видите? — Илья Подкаминский машет рукой вдаль.

Точно: в этом месте стена леса распадается на две половины. Дважды за полтора столетия тут гремели орудия.

И оба раза — осенью. В 1812 году здесь, в «сражении на реке Чернишне», русские войска если не разбили, то заставили в беспорядке отступить 20-тысячный авангард Мюрата. Спустя 129 лет немцы стремились выйти через Тетеринки к Варшавскому шоссе, но потеряли 22 танка из 30 и сотни убитыми.

Сейчас здесь стоим мы — на территории воинского мемориала, объединившего российских солдат двух отечественных войн. Молчим...

Пельмени и вареники

Но вот подошло время позднего обеда — или раннего ужина. Илья Михайлович останавливается на одной из АЗС недалеко от деревни Каменка. Глава поселения заказал две порции вареников с картошкой, я — пельмени со сметаной. Можно наконец поговорить по душам.

— Илья Михайлович, вы же дирижер по образованию. Как дошли до жизни такой?

— Да, по специальности я дирижер хора, преподаватель хоровых дисциплин. Руководил Камерным оперным театром МГУ... Но мне всегда хотелось работать с детьми. Дети — не просто наше будущее. Наше будущее определит то, какими они вырастут. Какими мы их вырастим.

— То есть вы считаете, что не только родители на детей, но и дети на родителей влияют?

— Конечно! Когда я создал в Щербинке детскую экспериментальную школу искусств «Радуга», дети приходили обязательно с родителями, всей семьей. Позже был колледж искусств... А потом мне предложили стать заместителем главы администрации Щербинки. В этой должности я «вошел» в Новую Москву, а в 2014 году выиграл конкурс и после утверждения моей кандидатуры местными депутатами был назначен главой Роговского поселения.

Ну что же, общая направленность работы у Ильи Михайловича не менялась. Дирижер. Тогда — хора, сейчас — поселения.

Сербско-русский стиль письма

Последний на сегодня объект — храм Живоначальной Троицы в Васюнине. Купола видны издалека, да и церковь вроде в порядке. Но вот со стороны входа штукатурка отбита, обнажен красный кирпич — тут еще идут работы.

— А отец Александр вас не дождался, — встречает нас художник-иконописец Леонид Чистов. — Вызвали по требе.

Заходим в храм. Внутри он уже наполовину покрыт роскошной росписью. Думал — старинной. Оказалось — это творение московского художника...

— Это так называемый сербско-русский стиль, — начинает объяснять Леонид.

Подкаминский с ходу взбегает по шаткой лесенке на строительные леса. Лезу за ним, но глава администрации уже опередил меня на два уровня лесов.

— А вот тут что будет?.. А тут?.. — слышу сверху вопросы.

Если вкратце — будет «Житие Богородицы», и оно рождается прямо сейчас.

Рабочий день не нормирован

Солнце опускается к горизонту — тени стали длинные, насыщенные. Но Илье Подкаминскому предстояло провести еще одно совещание — на этот раз закрытое. Без журналистов. Но он успел поздравить с днем рождения сотрудницу отдела ЖКХ Татьяну Погорелую, вручить ей букет и подарок, отведать праздничного торта.

...Мы прощаемся там же, где и встретились, — на лестничной площадке второго этажа здания администрации. Подкаминский быстрым шагом идет в свой кабинет. Я спускаюсь вниз, к машине. Впереди — путь домой, в старую Москву.

ОБ АВТОРЕ

Дмитрий Семенов, как коренной москвич, интересуется столичной жизнью во всех ее проявлениях, невзирая на расстояния.