Недавно жене на работу позвонила наша дочка и сказала: «Мама, я тебя люблю!» Жена не обрадовалась, а скорее испугалась. Увы, мы достаточно редко говорим друг другу такие слова...

Да, мы достаточно редко говорим друг другу такие слова, да еще по телефону, да еще без предварительного какого-то текста. Жена стала спрашивать, что случилось. К счастью, довольно быстро оказалось, что снимают ролик на окончание учебного года. У видеооператора есть сценарий. По сценарию дети должны из школы позвонить родителям и сказать им: «Я тебя люблю!» Пусть хоть и немного из-под палки, но задумка, мне кажется, хорошая. Заставляет задуматься.

И вот я думал и понял, что мы очень редко говорим своим родителям, что мы их любим. Сами хотим это услышать, мечтаем, не слова, конечно, только, но и отношение соответствующее, но говорим и произносим редко. То ли нам тяжело, то ли боимся сделать эти слова слишком разменными, то ли просто не умеем выражать свои чувства. Часто в семье отношения несколько суховатые и люди сдержанные.

Например, я почти никогда не говорил «я тебя люблю» папе, который умер несколько лет назад. Он был у меня такой строгий, собранный, хотя очень нуждался в любви, как я теперь понимаю, и не получал ее от меня в той мере, в которой желал бы.

А когда ты молод, когда у тебя в жизни все кипит и меняется, тебе как-то не до того. Ты бежишь, спешишь, у тебя все телефонные звонки по тридцать секунд и фраза «я тебя люблю», чаще означает: «Все хорошо, но я занят. Не могу сейчас говорить». Люди же среднего и старшего поколения любят говорить обычно долго. В молодости слушать их тяжело, терпения не хватает.

Родительский голос, если честно, порой очень раздражает детей. Я сам чувствую, что раздражаю своих детей, когда говорю им что-то, что им неприятно или требует каких-то действий. Но и сам я такой же. Когда моя мама говорит со мной по телефону, я тоже втайне верчусь на месте и думаю, что можно было бы сказать это за десять секунд, потому что информации как таковой очень мало. В книжке я тремя предложениями выразил бы то, что она говорит двадцать минут. Она еще рот не открыла, а я могу уже пересказать все до последнего слова, все повороты мысли. Просто потому, что моя мама — это я. Она уже живет во мне. Но маме очень важно просто говорить, просто быть услышанной.

Но как же тяжело слушать голос! Точно наждаком скребут мозг. Вот это, наверное, основной мотив в отношении детей и родителей. А почему мы не говорим родителям, что мы их любим? Порой в нас долго живет обида, что родители не такие, какими бы мы хотели их видеть. Слабые, подозрительные, нервные, несчастные, слишком мало внимания уделяют или терзают опекой и т.д. Возникает настроение: «Это ты виноват, что я плохой. Если бы ты сам был хороший, счастливый, любящий, то и я такой бы был. А так у тебя все плохо, а ты ко мне еще пристаешь».

И это часто сохраняется долго, но потом человек сам становится родителем и немного начинает разбираться что к чему. Нельзя любить «за что-то». Можно просто любить. Есть любовь по умолчанию, а есть любовь на каких-то условиях. Мы все хотим любви по умолчанию, чтобы нас любили такими, какие мы есть. Но сами все время выдвигаем условия, за что мы готовы любить, а за что не готовы.

Недавно я смотрел один фильм. Там оба героя были очень красивы, милы, остроумны. Но при этом постоянно оценивали друг друга: достаточно ли ты хорош для меня. Зубы вроде ок. Фигура вроде ок. Вроде бы влюбиться можно, но вот работа немного не такая, как мне хотелось бы, и манеры немного не ок. Это проблема. В общем, сюжет «Журавля и цапли». И такой внутренний торг шел весь фильм практически до хеппи-энда. Но был там хороший момент. Герой говорит: — Я… я люблю тебя.

— Что? — Ты не понимаешь. Я никогда этого не говорил.

— Не говорил «люблю»? — Нет.

— Не говорил родителям? — Нет.

— Не говорил этого брату? О боже, ты еще хуже, чем я! Мы все очень реагируем на нелюбовь. Мы не хотим, чтобы нас любили за что-то.

Но сами все равно пытаемся любить за что-то. Получается двойной стандарт. То же самое с любовью родительской. Нельзя любить детей за успех, сообразительность, успехи, хороший характер. Надо любить их просто потому, что они существуют. Не за что-то, а просто так. И родителей любить и уважать просто потому, что они родители. Без них ты не появился бы на свет.

Раньше это не высказывалось, что как-то по умолчанию люди жили по этому принципу. Не все, конечно, но многие. Недавно я случайно открыл для себя неизвестного мне раньше автора Артема Драбкина. Я уже несколько книг его прочитал. Он, как я понял, очень тщательно собирает военные воспоминания по родам войск, по фронтам, по дивизиям. Где-то сокращает их, где-то что-то, видимо, редактирует, но с сохранением авторской интонации. И вот я читаю и слышу голоса ветеранов, порой они мне даже снятся или какие-то ситуации из книг. Это намного лучше художественной прозы, потому что в художественной прозе — вымысел, а тут сама жизнь, которую невозможно придумать, она единична. И главное, что меня от этой книги не отпускает, — там описаны такие отношения между детьми и родителями, которых сейчас уже нет и быть не может.

Ну там, например, «Отец долго думал, сомневался и сказал мне, что я могу учиться в восьмом классе, и целый год еще я мог учиться. Отец приходил домой в 11 часов со второй работы и не мог встать, и мама его разувала, так сильно он уставал. А потом в девятый класс я не пошел, а пошел работать». И ты думаешь — а сейчас было бы: «Сынок, давай я тебе разжую кашку! Ты только проглоти! Да учись ты хоть где-нибудь! Да хоти хоть чего-нибудь!» Но значит, и ты не такой отец, раз у тебя не такой сын.

Но все же в целом, когда читаешь эти воспоминания — а я много уже прочитал, — понимаешь, что в ту эпоху параметры любви все же были другими. Может, потому, что нагрузка была больше, а человек только при нагрузке взрослеет и только страдания его выковывают. Мне кажется, нет конфликта поколений как такового. Есть конфликт возраста и конфликт нагрузки.

Сейчас нагрузка на детей довольно низкая. Поэтому взросление происходит очень медленно. С другой стороны, при большой нагрузке, да еще внезапно свалившейся, непривычной, люди часто ломаются и погибают. Одно дело, когда тебя нагружали с трех лет, когда в пять лет ты уже пас стадо, а в семь пропалывал каждый день двадцать соток картошки, а вот если на тебя резко взвалить, резко выкинуть из гнезда, то человек может не выдержать.

Человек всегда, при всех обстоятельствах должен чувствовать, что он любим. Даже без каких-то декларативных слов или теории восьми поглаживаний, а просто чувствовать, и все. Меня любят. Это очень важно. Это помогает выживать.

Например, все из тех же записанных военных воспоминаний. Там один отец говорит уходящему на фронт сыну: «Мы будем любить тебя любым, каким бы ты ни вернулся». И сын все время это помнит, все время повторяет эти слова.

Он несколько раз ранен, контужен, выходит из окружения. А потом уже практически за год до Победы ему в голову попадает крошечный осколок мины, меньше ногтя, наверное. Он выживает, но что-то у него происходит с головой, и он не понимает значение многих слов. Например, говорят при нем «лес», «вина» или «стол», а он не стыкует понятия и предметы. Вроде бы понимает, что на этом вот едят и что есть какой-то стол, но какая между ними связь? И вот он лежит в постели, небритый, голова забинтована, а отец его накрывает одеялом, как маленького, целует в щеку и говорит ему: «Спокойной ночи, сынок!» И еще в книге Драбкина есть хороший кусочек про любовь, например: «Во время этих концертов, разумеется, завязались знакомства. За Валей начал ухаживать блестящий морской офицер, лейтенант. Еще один мичман, из младших чинов, оказывал Вале знаки внимания, да куда уж ему до лейтенанта! Потом началось наше наступление, тяжелые бои, и Валю Сукалову ранило в бедро, да так сильно, что ногу ампутировали в медсанбате. Когда об этом сказали лейтенанту, он промолчал. Стало ясно, что Валя ему без ноги неинтересна. Мичман, когда услышал эти новости, правдами и неправдами отпросился в Ленинград в увольнительную. Какими-то чудом в январе 1944 года в Ленинграде он нашел розы и с букетом пришел к Вале в госпиталь делать предложение. После войны они поженились, у них трое детей».

Я думаю, что исходное благородство человека лучше всего проверяется в состоянии усталости или нагрузки. В свежем состоянии парень переносит девушку на руках через лужу и дарит ей цветочки, а после дня тяжелого похода готов окунуть ее головой в ручей, чтобы перейти по ее спине посуху. Поэтому очень хорошо сходить в поход дней на пять.

К третьему-четвертому дню люди очень поменяются. Те, кто в первые дни блистал, быстро сдуются, зато вы откроете для себя многих новых людей, о качествах которых даже не подозревали и которые раньше были незаметны. Какой-нибудь тихий молчун, который надежно прет три чужих рюкзака, вытеснит из вашего сердца многих красавчиков.

А вообще надо признать, что идея у видеооператора из школы была очень хорошая, раз заставила нас об этом задуматься. Давайте попробуем ею воспользоваться. Давайте позвоним сейчас нашим родителям и скажем: «Я вас люблю». Я, например, сейчас позвоню маме и скажу ей: «Я тебя люблю!» Тогда и наши дети нам это когда-нибудь скажут.

СПРАВКА

Дмитрий Емец - филолог и писатель, автор более 30 книг. Основные книжные серии: «Таня Гроттер», «Мефодий Буслаев», «Школа ныряльщиков». Проблемам родительства и многодетных семей посвящены книги «Бунт пупсиков», «День карапузов», «Таинственный Ктототам». Женат, отец семерых детей.