Общество употребления

Самое время представить действующих лиц драмы непития: Прохор Кукушкин (член Центрального совета ВДОБТ), Николай Копыт (профессор кафедры социальной гигиены 2-го меда имени Пирогова), Петр Дудочкин («мозг» ВДОБТ, автор «Манифеста трезвости»), Григорий Заиграев (доктор социологических наук, трезвенник с репутацией «питейного программиста»), Станислав Шевердин (бывший главный редактор журнала «Трезвость и культура», автор «сивушных теорий», за которые был избит Арсением Сивушкиным, членом исполкома ВДОБТ». И Шевердина, и Сивушкина проклял Геннадий Шичко (автор манифеста «Критика «сивушных теорий»), который, в свою очередь, был избит неким Егором Кумысом из отдела просвещения ВДОБТ. Но — по порядку.

Все, что касается ясного сознания, уместилось в трех томах — 28-м, 29-м и 34-м (фонд хранения № 4, засекречено с 1985 года). Я был допущен к материалам не без некоторых колебаний. Директор РГАНИ Наталья Томилина сомневалась, не сойду ли я с ума от того, что увижу?

Итак, 18 сентября 1985 года тиражом 1000 экземпляров (на 272-миллионную страну больше трезвенников не было) отпечатан и тут же засекречен Устав ВДОБТ. Мне понравился этот документ. Смотрим. «Член Общества (гражданин СССР от 18 лет) обязан носить членский билет и нагрудный значок единого образца». Слова «обязан носить» перечеркнуты, на полях надпись — «имеет». Просто имеет значок, никому не показывает. Он «формирует общественное мнение, осуществляет наступательную устную и печатную пропаганду». Добавлено: «антиалкогольную». То есть могли забыться, начать пропаганду обливания водой из ведра на морозе или босоногого образа жизни.

Я понимаю члена общества трезвости! Тут начнешь не то что босиком ходить — на четвереньках поползешь! Читаем: «Он объединяет широкие массы людей в борьбе за трезвость — рабочих, служащих, интеллигенцию, пенсионеров». Добавлено от руки: «колхозников». Надежд на широкие массы трезвых колхозников у автора не было совсем. Все же помнят, как 5 сентября 1985 года группа пьяных колхозников села Балашиха Саратовской области сожгла председательское сено и зарезала шесть коров за то, что председатель отобрал у широких масс змеевики от самогонных аппаратов.

Второй том персонифицирует тех молодых-отчаянных, что встали на путь трезвости. Как правило, это молодежь в возрасте 45–50 лет, поражает, каким насыщенным был их досуг. Вот избитый физиолог Геннадий Шичко. Побои документированы 21 июля 1978 года (днем раньше в тагильском «Высокогорском горняке» он напечатал манифест «Против сивушных теорий», где называет «алкогольным диверсантом» Станислава Шевердина). В докладной Шичко вспоминает, как на выходе из дома Вонифатия Худоярова был сбит с ног и несколько раз ударен тупым предметом по ягодицам, и его расследование указывает на Шевердина. А вот уже избитый Шевердин пишет, что на выходе из редакции «Трезвости и культуры» некто Егор Кумыс схватил его за воротник пиджака и ударил по лицу коленом со словами: «Это тебе, собака, за «шичкоизм» (в журнале так обозначалась идея Шичко об «умеренной трезвости»). В общем, пить было, по большей части, некогда.

— Господи, ну, конечно, все немного, но выпивали, — говорит «ВМ» Светлана Ежикова, заместитель главного редактора журнала «Трезвость и культура» (в 1985 году — младший корректор журнала). — Трезвенник Сивушкин вообще никогда не отказывался от рюмки. Мы несли миссию, но не давали клятву на крови.

А тут еще скатерти. Накануне Учредительной конференции ВДОБТ начальник общего отдела Семен Козлов пишет Леониду Бобровникову из ВЦСПС о катастрофе с белыми скатертями. Якобы 50 рулонов скатертей пропали по пути из щелковского санатория № 5 ВЦСПС в Москву. Водитель не смог объяснить, куда делся груз. Что там в этих скатертях? Компромат на Кумыса? Или сам Кумыс? И казалось бы, при чем тут Сивушкин?

Кстати, я готов считаться трезвенником, тайно выпивать для конспирации с госпожой Ежиковой, ткать белые скатерти в домашних условиях за те оклады, что получали трезвенники. Тишайший Кукушкин получал 460 руб./месяц, Дудочкин 400, Сивушкин 370, Шевердин — 360, Красноносов, Кумыс — по 280.

Я вышел из архива и кивнул директору Наталье Томилиной: да, это сильно; я бы засекретил еще на 20 лет. Теперь я точно знаю: в метафоре Эриха Фромма «общество потребления» буква «у» упала в кювет и поет оттуда песню про зеленое море тайги. Где-то между Щелково и Москвой.