Машины притормаживают рядом с ним лихо, обдавая продавцов пылью. Впрочем, тем не привыкать. Они торгуют тут не первый год. Лица большинства знакомы. По правую руку – сосенки и елочки с крупными круглыми комелями. В прошлом году у нас в лесу какие-то варвары накопали таких вот «элитных хвойных посадок» целый грузовик, оставив вместо полянки, зарастающей маслятами, поле как после боя, сплошь в воронках.

– Почем хвойнички и что за виды и сорта?

Если сдвинуть брови к переносице и сделать вид, что у тебя биологическое образование, разговор вообще не пойдет. Тут спрашивать надо с улыбкой, что я и делаю. Хотя в продавце хвойников узнаю того прощелыгу, что пару лет назад впарил мне вместо карликовой сосенки обычную. Сосну я по неведению подарила соседке, она, то бишь, сосна, теперь уже выше забора.

– Хвойники разные, - обводит прощелыга рукой свои владения. – Вот есть по 500 рублей, есть по 700. А вот там за тысячу. Ну, и выше.

Зная, что нормальные (то есть качественные, из питомника) хвойники стоить 500 рублей не могут по определению, интересуюсь процессом ценообразования:

– А что так дешево вдруг?

У прощелыги есть ответы на все вопросы:

– У нас, девушка, маркетинг. Весенние скидки. Скидываем с аппетитом – сажайте с кайфом.

Давлюсь от смеха. Переспрашиваю:

– А что за сорт?

Обычная лесная ель – уверена, что это она – смотрит на меня с укором.

– Это этот… как его… Симпатикус.

– Симпатикус, симпатикус, – кивает головой дама в панамке и огромных солнцезащитных очках. – Он, Витя, в латыни не силен. Есть Альба еще, доместикус.

Странное слово до боли напоминает «Доместос», то, что одним махом уничтожает всех микробов. Но звучит классно.

- Витя, а это не тот ли «доместикус», что я у вас два года назад покупала? – спрашиваю я. – Карликовый такой доместикус, а?

Витя напрягается до самого кончика ушей. Просто вижу, как в его голове ворочаются мысли-черви, порождая умственный компост.

- А… А я тут не торговал в последние годы, вы ошиблись.

Крыть мне нечем. Вспоминаю соседкину сосну, что вскоре ляжет на мой забор, и вздыхаю. А что тут скажешь? Мы расстаемся почти друзьями, я – при своих деньгах, он – при своих странных елочках.

Иду вперед, за цветами. Бегонии – 50, бархатцы – 50, «тагетес» - 60.

Энергичная дама в платке обрызгивает свою продукцию.

- Но ведь бархатцы и тагетес – это одно и то же? – робко переспрашивает пожилая дачница, поглаживая бархатцы, готовые вот-вот распуститься.

- Да что вы говорите? – дама сердито поворачивается к нам. – Просто бархатцы у меня – сборная солянка. А тагетесом я называю те, которые из элитного семени ращу.

Рассада у нее, правду сказать, классная: невысокая, толстенькая, зеленая. Один минус: ну нельзя сейчас бархатцы сажать зацветающие: побьет их возвратными заморозками.

К моему изумлению, продавщица именно это и произносит:

- Вы купите, только сразу на клумбу не сажайте. Пусть порастут дома или в тепличке, если есть. После шестого, а то и после десятого июня их в землю можно сажать. Или посадите, но потом прикрывайте на ночь. Спешить не надо. А то посадят, наведут красоту, а потом все пересаживать приходится или обстригать то, что поморожено. Это в том году у нас тут под Наро-Фоминском возвратных заморозков, считай, не случилось. А в этом как будет – кто знает.

- Дорого, - пожилая дачница мнется с ноги на ногу. – Рассада хорошая, но дорогая, правда.

- Так не берите. Но ближе туда, к дачам, дороже будет. Народ рынки проезжает, а потом вертаться-то лень. Вот коллеги мои на этом и стоят. Суньтесь, суньтесь подальше – там по 70 рублей торгуют рассадой.

Приличного вида огуречная рассада продается тут же и стоит от 10 рублей за корешок (самая плохенькая) до 45. За 45 – суперобразцы. На некоторых уже бутончики.

Продавщица продолжает поражать откровенностью:

- Я сама огурцы рассадой никогда не сажаю. Мне больше семенами нравится. Посадишь – и красота. Рассада приживается долго, она любую пересадку переболевает. Посадишь – она корешками зацепится за землю и затихнет. Привыкает потому что. Она же живая. А семенам что? Воды да земли им погуще. А когда посадишь – и красота. А когда сажаете, приговаривайте, убеждайте расти. Знаете, как попрет?

В прошлом году у Настасьи Ивановны (так она представляется) выросли под… арбузы. Посадила она их в мае на компостную кучу, прикрывала пленкой. Как только пошли завязи, лохматые и смешные, как маленькие теннисные мячики, поливать перестала. Все по науке. В конце лета сняла урожай. Десять некрупных, но очень сладких свойских арбузиков.

– В этом году я тоже посадила, под тройную пленку. Очень забавно растут. Да и с землей все бахчевые что-то особенное делают: она после них как пух, – улыбается Настасья Ивановна. И вообще она оказывается совсем не страшной и благожелательной. –

И тыкв я ращу много. Кашу с ними ем и друзьям дарю. Они из них этот – как его – Хловин вырезают. Смешно. Лучше бы кашу ели, чем на мертвяков глядеть.

У Настасьи Ивановны также готова рассада декоративных подсолнухов, анютиных глазок, астр. Серебристая рассада ароматной гвоздички. Лезу за кошельком, она вдруг останавливает мою руку и качает головой:

- Дочка, если у тебя теплицы нет, не бери. Ну куда я денусь, если не помру? Тут и буду? Мне, конечно, заработать важно, но также важно, чтобы меня добрым словом поминали, а не кляли, как всяких этих «доместикусов». Так что приезжай ко мне, доча, через пару недель. А до того прикупи пленки или спанбонда какого, для укрытия. И будет у тебя все красиво. Понимаешь, не спеши! Ну вот куда ты летишь? И друзьям скажи, пусть не спешат. Неверная у нас весна. Обманет, и деньги потеряете, и расстроитесь.

Уезжаю с легким сердцем и без рассады. Убедила. Через пару километров, уже свернув к даче, останавливаюсь еще у одного рынка.

- Почем тагетес? – спрашиваю у высокой красивой женщины в одежде цвета хаки.

- По 70. Недорого, берите. Самое время сажать.

Но я, пожалуй, подожду. Спасибо, Настасья Ивановна!