Утекающая рабочая сила: куда пропали дворники

Утром 25 октября по столице разнеслась весть: дворники-мигранты устремились на родину. Происходит это якобы из-за событий в Бирюлево Западном – гастарбайтеры опасаются националистов. Из разных концов Москвы стали поступать сообщения о завалах мусора. Районные управы принялись размещать объявления о наборе дворников, на рекрутинговых сайтах резко подскочило число предложений по таким вакансиям.

Корреспонденты «ВМ» обзвонили инженерные службы (ИС) по благоустройству районов. В них категорически не хотели признавать резко снизившееся количество подметателей улиц. Лишь в ИС по Тверскому району, дама, которая отказалась представиться, ответила, что процесс, действительно, происходит. Случилось это из-за тотальных рейдов по выявлению нелегалов (у многих работников давно "просрочена" регистрация), а также вследствие событий в Бирюлево. Подтвердили бегство уборщиков улиц и в управе района Зюзино, правда, там нам также отказалась представиться.

Ситуация с уборкой дворов более менее стабильна в тех районах столицы, на территории которых, согласно постановлению Правительства Москвы от 14 марта 2013 года, проводится эксперимент по созданию единых госучреждений, отвечающих за сферу ЖКХ. Теперь за чистоту на улицах и ремонт в домах будет нести ответственность не множество различных организаций, а ГБУ Жилищник района.

- По сути, создается централизованное мощное предприятие, в штат которого входят все уборщики, слесари, сантехники, дворники, - говорит глава управы района Северное Медведково Борис Трофимов.

Его район и другие восемь уже участвуют в эксперименте. В январе 2014 года к ним присоединятся еще по четыре-пять района от каждого округа.

- Идея хорошая. Но сам процесс непростой, - отмечает Трофимов. – В Жилищнике будут работать люди исключительно с российским гражданством. Если по нашему району, то это 1890 человек, из которых в управлении – только 113. Найти оставшееся количество разнорабочих в кратчайшие сроки не так-то просто.

Именно поэтому штат нового учреждения формируется постепенно и заранее. В районе Северное Медведково на работу дворников охотнее берут приезжих из регионов России, чем мигрантам из Средней Азии.

- У нас на части территории уже работают исключительно русскоязычные люди, - заверяет глава управы Трофимов.

Таким образом, пристальные проверки нелегалов, спровоцировавшие массовые бегства мигрантов, на районе Северное Медведково отразились в меньшей степени.

А мы, тем временем, решаем выяснить масштаб бегства дворников на примере Бегового района столицы.

"Застать их можно либо рано утром, либо поздно вечером..."

Большинство подвалов на территории района опечатаны.

- На самом деле, когда проверка был, он весь попрятался. Сейчас только утром идет, но боится. В подвал сидит, - с трудом объясняет мне девушка азиатской внешности, гуляющая с ребенком в одном из дворов. – Но убирает каждый день вижу дворник.

Уже больше часа блуждаем по дворам, но пока не встретили ни одного дворника. В Интернете пишут, что нелегалы начали уезжать после бирюлевских событий, испугавшись националистов и полицейских облав, дворы после этого поросли мусором, а местные власти не знают как с этим справляться. Однако картина на улице несколько противоречит интернетовской версии. Детские площадки чистые, на газонах лежат большие мешки с листьями, урны пустые.

- У нас никто никуда не делся. Только сегодня утром видела дворника Мишу, подметал тут все, - говорит Лариса Андреевна – жительница одного из дворов.

- Миша – русский что ли? – уточняю.

- Нет. Он то ли киргиз, то ли узбек. Русский до этого был, но запил и его уволили. А Миша хорошо убирает, - объясняет старушка.

В подвале, где, по словам жителей, местные дворники хранят инвентарь и ночуют, пахнет затхлостью. В дальнем темном углу стоит разваливающийся диван. Рядом на столе лежит грязная куртка и фонарь. На полу - тележка и метлы. Очевидно, что это место обитаемо, но застать никого не удается.

- Да вы тут и не найдете никого. Я не знаю где они ходят днем, но застать их можно только либо рано утром, либо поздно вечером, - объясняет Марина Шарипова. – Сами понимаете, что им сейчас не вариант светиться. Хотя точно могу сказать, что никто никуда не уезжает.

- Ну а сам как думаешь пойдет русский сюда работать? – вклинивается в разговор рослый мужчина. – Конечно, нет. Сейчас пока все попрятались, но пройдет время и все вернется обратно.

- А я то-тут при чем? Я же не киргиз! – возмущается охранник на выезде одного из дворов. – Это киргизы работают за копейки, а я из Таджикистана, я двор мести не пойду.

Выясняется, что у нелегалов есть довольно четкое распределение по трудовой деятельности. Дворы метут в основном киргизы и узбеки. По словам местных жителей, именно они готовы жить в нечеловеческих условиях и получать за работу копейки.

- Мы против них ничего не имеем, пусть метут, убирают они хорошо, - объясняет Татьяна Васильевна, выгуливающая собачку во дворе. – Единственное за что мы беспокоимся, так это за то, что их становится слишком много. Вдруг они нас скоро выживут.

Наконец, замечаем смуглолицего мужчину в робе. По описанию предыдущих собеседников, именно в такой форме работают местные дворники.

- Никто не уехал. Весь работают, - объясняет мигрант. – Ничего не боюсь. Я легальный документ.

Правда, после этих слов он тут же забывает русский язык и скрывается в одном из подъездов.

В управе Бегового района сегодня короткий день. Девушка из канцелярии встречает нас оценивающим и недовольным взглядом, параллельно заполняя какие-то бумаги.

- Кто вам такое сказал? У нас все дворники на месте, - говорит девушка. – И нелегалов у нас тоже нет. Все работает в штатном режиме.

Неиссякаемый поток жалоб

Тем временем, сообщения от москвичей о дворах и улицах, утопающих в мусоре, поступали и поступают на сайт «Москва – наш город». Люди жалуются на то, что газоны захламлены не только листьями, но и мелким бытовым мусором.

- Во дворе ЖК «Головино» детские площадки и территория, прилегающая к детсаду № 744, завалены мусором, - негодуют жители Войковского района.

В одной из таких жалоб жительница района Южное Тушино Екатерина Тарасова, просит что-то сделать с мусором, который постоянно вываливается из сломанного мусоропровода.

- Третий день никто не убирает. В подъезде стоит невыносимый запах,- пишет женщина.

С ее слов, в ДЕЗе, куда она неоднократно звонила и даже ходила, о проблеме знают, но только отмахиваются. Сделать, мол, сейчас ничего не могут, потому как дворники-мигранты уволены. Остался один-единственный на десть домов. Не супермен, везде не поспевает.

Не уж-то и правда в Южном Тушино такая нехватка дворников? Срочно отправляем корреспондента разобраться в ситуации.

Дворникам с российским гражданством намного проще

Октябрь. Утро. Воскресенье. Всю ночь лил дождь, не переставая. На улице сыро – во дворах не души. На детских площадках никто не бегает, на качелях не катается, по горкам не лазит. У подъездов на мокрых лавочках бабулечки не сидят, последние новости не обсуждают. А, может, просто слишком рано.

Тихо. Даже ветер спит. Листья под ногами не шуршат. Они прибиты дождем к асфальту. Но вдруг стукнула подъездная дверь, и на дорожку выскочил небольшой той-терьер. Он суетливо три раза обошел вокруг себя и замер в ожидании. Спустя десять секунд, путаясь в поводке, потирая глаза и зевая, показался хозяин. Если кто и гуляет по воскресным мрачным утрам, то только заспанные собачники.

Что касается мусора, то на дороге он не валяется, на газонах горы стихийно созданных свалок не замечены. Правда, у мусорокамер некоторых домов все же стоят оставленные жителями пузатые пакеты. Успеваю сосчитать до пяти, когда рядом со мной замолкает грохот тележки.

- Сегодня выходной считается, - расплывается в беззубой, но доброй улыбке Вадим, - Десять часов, а я только на работу вышел. Мусор всего равно надо вытаскивать, а то к понедельнику камера полная будет, до второго этажа дойдет.

Вадим много шутит и смеется. Не зная, что это он привез четырехколесную коробку, и не подумаешь, что перед тобой дворник. Никакой робы, мужчина одет в брюки и синюю рубашку, под которой спрятана толстая серебренная цепочка. Сверху накинута болоньевая куртка на молнии. Она болотного цвета, а на его фоне темные пятна практически не заметны.

Вадим приехал из Чебоксар в столицу одиннадцать лет назад вместе с женой, которая работает уборщицей, и сыном.

- Сын в магазине трудится, - гордится мужчина.

Живут они втроем в комнате, которую им предоставила организация, нанявшая на работу Вадима.

- Небольшая, но хоть туалет и умывальник есть, - отмечает дворник. – Раньше мебели не было, но уже обжились. Спасибо профессии: люди ремонт делают, иногда такие вещи хорошие на улицу выставляют.

Мы стоим и болтаем у подъезда, мимо нас то и дела проходят жильцы дома, и все обязательно приветливо здороваются с Вадимом. Даже огромный черный пес породы водолаз приветливо помахал хвостом.

- Я присматриваю за этим домом уже пятый год, - поясняет дворник. - Меня здесь все знают. Этим я дорожу и за свое место держусь.

Платят дворникам немного: от 15 тысяч рублей и до 25 - 30. Зарплата зависит от «категории» дома: чем больше в нем проживает человек, тем больше денег поступает в организацию, отвечающую за уборку территорий.

- Одно дело пятиэтажки, и совсем другое – элитные высотки, - замечает Вадим.

- Можно взять сколько хочешь домов. Кто и пять берет, - вступает в разговор приятная женщина-блондинка. Ее волосы заплетены в аккуратную косу и скромно украшены цветными невидимками. - Я, например, боюсь много брать. Лучше я буду за одним домом присматривать, где меня все знают и не обижают.

Женщину зовут Татьяна. Ее поддержал мужчина в красно-синей куртке. Его смоляные волосы и пышные усы украшены серебряными нитями седины. Это ее муж Николай:

- Мы оба – дворники, уже девять лет работаем на одном и том же месте и никуда не хочется идти. Такое чувство, что мы тут и родились.

Они познакомились в Марий Эле, куда Николай приехал учиться на врача из Узбекистана.

- 25 лет как вместе живем, - ласково смотрит на мужа Татьяна. - Дети у нас взрослые, живут и учатся в Марий Эле. Сыну у нас 23. Дочке завтра 22 будет. Денежку надо отправить… Лично-то поздравить мы ее не сможем. Далеко.

Татьяна и Николай стараются ездить домой один раз в три месяца. Вместе получается редко, чаще по одному. Здесь у них комната от работы, там - собственная квартира, дача…

- Не жалеете? – спрашиваю.

- А что там? – старается улыбаться Татьяна. - Работы нет, и зарплаты – больше десяти тысяч не заработаешь. Мне вот многие говорят: «Ой, зачем ты с образованием (я - зоотехник) занимаешься этой грязной работой? Бросай!». А по мне, все зависит от человека. Никогда грязной не ходила.

В доказательство Татьяна кокетливо покрутилась, продемонстрировав штаны без единого пятнышка, после чего надела красные рабочие перчатки, под цвет сапог, и принялась выгружать содержимое своей тележки в мусорные баки.

У Татьяны и Николая есть мечта: построить дом и провести счастливую старость на малой родине. Чтобы воплотить ее в жизнь, они метут дворы стллицы, а вечерами подрабатывают уборщиками в частных компаниях, как и многие "московские" дворники.

- Все реально, - серьезно кивает головой остроносый Вадим. – Я вот дворником зарабатываю около 18 тысяч рублей, а на подработке - до 20 в месяц выходит. Так машину купил, четырнадцатую. Взял кредит у себя в Чебоксарах на 260 тысяч и купил. За полгода все погасил.

Но при всем при этом Вадим признался, что дворникам с российским гражданством намного проще жить и зарабатывать в Москве, чем приезжим из Киргизии, Таджикистана или Узбекистана. Им и платят меньше, и живут они не в отдельных комнатах, а по общежитиям, а то и в подвалах, где нормальных бытовых условий просто нет.

- Да и проблемы у них с разными службами, потому что документы фальшивые. По пятницам тут таджиков, киргизов проверяют, многие дворники это знают и на работу уже в этот день не выходят, - сказал по секрету Вадим.

Между домами быстро промелькнули две оранжевые жилетки. Два мигранта из Таджикистана направлялись сгребать в соседнем дворе листву.

- Правда, что проверки идут. Выживают, - честно отвечает Алишер, на вид ему лет 25, не больше. – Но если есть проверки, нам говорят, чтобы мы не выходили на работу. Нас мало осталось, вот нас и прячут.

Алишер работает в бригаде дворников из восемнадцати человек. Все вместе они обслуживают территорию пятидесяти домов.

- Конечно, тяжело, у каждого по два, по три дома, а платят всего 15 тысяч в месяц, - откровенничает молодой дворник.

Большую часть заработанных денег Алишер посылает домой, маме. На оставшиеся покупает себе еду и одежду. Живет в Москве бесплатно, в общежитии.

- Четыре человека живем в одной комнате, - говорит Алишер.

- Так это еще по-божески, есть общежития, где и по десять живут, - замечаю я.

- А если у нас небольшой комната, маленькая, - нервно поправляет вязанную шапку парень, - рассчитана человека на два?..

Когда в холодной Москве становится совсем тяжко, дворники из бывших союзных республик едут на месяц, а то и на два домой.

- Когда хочим едем, - заверяет Алишер. – Назад хочим приедем, если нет, то нет.

Идем по дворам: один, второй, третий… Нигде бутылки с бумажками не валяются. Только два брата из Таджикистана Руслан и Румин сидят на железном заборчике и щелкают семечки, наблюдая, как невдалеке их товарищи забивают мусором грузовую газель.

- Чего сидим? - обращается к ним женщина в рабочей оранжевой куртке. – Вон там, что за грязь?

Парни не хотя отлипают от своей жердочки и идут помогать остальным. Я, тем временем, завожу разговор с «начальницей».

- Да действительно, - вздыхает, инженер по благоустройству территории одной из подрядных организаций местного отделения ИС Наталья. – Раньше у нас было 34 дворника, а теперь, наверное, человек 15 осталось. Уехали. Первое время, как ушли ребята, мы сами за дворников работали. Даже главный инженер с начальником участка выходили на территорию. А что делать? Помойки все грязные, газоны не убраны. Та же префектура проезжает и с нас спрашивает.

По словам Натальи, сейчас организация набирает новых работников. Приглашают русских, но они, несмотря на то, что обещают и служебным жильем обеспечить, и зарплату выше, чем у мигрантов, дворниками работать не хотят. А потому основная надежда у организации на родственников и знакомых наемных выходцев из Средней Азии. При этом женщина заверяет, что нелегалов у них нет: всем мигрантам они в обязательном порядке оформляют официальное разрешение на работу в России.

- У нас и квоты есть. Но люди идут пока неохотно. Боятся. Вот потихоньку начинают подтягиваться ребята, которые раньше здесь работали и уезжали на месяц, на два домой. Думаю, все у нас будет хорошо, - заключает Наталья.

А мы, между тем, подошли к тому самому дому, в котором вот уже на протяжении нескольких дней не убирают мусор. Дом стоит свечкой у дороги. Вокруг ни соринки. Лишь в палисадниках осенние цветы роняют последние лепестки.

- Бывает, конечно, что мусоропровод не работает, - говорит Ирина Смирнова, - но уборщики достаточно быстро засор устраняют. Не могу сказать, что бы в подъезде неделями стоял неприятный запах.

Слова соседки подтверждает и Татьяна Блохина.

- Не замечала я неприятного запаха, - уверенно говорит женщина, предлагая нам самим исследовать подъезд.

У порога лежит небольшой коврик. Любезно распахивают дверцы прибывшие лифты. Кто-то жарит картошку. У кого-то в духовке пирог. Яблочный. Помойкой не пахнет.

Выходим на улицу, делаем круг почета вокруг дома и замечаем мусорокамеру. Открываем дверь – в нос ударяет кислый запах томатной пасты и вареного лука. На небольшой электрической плитке бурлит суп.

- Вы здесь живете? – немного смутившись, спрашиваем у мужчины, который в тот момент, когда мы бесцеремонно к нему ворвались, сидя на корточках, промывал в литровой алюминиевой кружке рис.

Он быстро встал, отряхнул коричневую в крупную клетку фланелевую рубашку и направился вглубь комнаты. Там у стены кран, от которого тянется черный резиновый шланг. Мужчина закрыл вентиль и только после этого ответил:

- Обед готовлю.

Это Алим. Ему 40 лет. Он приехал в Москву из Таджикистана пять лет назад. Дома у него остались жена и дочка.

- В год один раз к ним езжу, на праздники только. Может, на 8-е марта поеду, - отчеканил Алим и высыпал в кастрюлю рис.

Мусорная камера – небольшая узкая коробка, в которой царит полумрак. На входе висит лампочка, но она только бьет холодным светом в глаза.
На полу лежит мусорный пакет. В него собраны картофельные очистки и луковая шелуха. В целом, в комнате чисто. По полу не бегают крысы, по стенам не ползают тараканы, в углах не притаились мокрицы. Стены усыпаны маленькими, кубиками бледно-голубой плитки. Здесь тепло, скорее всего, только когда работает плитка. Пар от супа упирается в потолок, оседая на зеркале. Рядом висит металлическая полочка. На ней стоит электрический чайник, шнур которого прикован к прутьям полки ржавым амбарным замком, лежит кусочек душистого мыла и... книга.

- «Богатые тоже плачут». Вот это книга... - бормочет себе под нос Алим в тот момент, когда я стряхиваю с синей обложки пыль. – Жаль, что редко читаю.

Это вторая часть мыльной истории, изданная в 1992 году.

Еще в комнате у Алима есть небольшой магнитофон и кружка с веселым рисунком и недопитым чаем. В темном углу стоит коробок, в котором хранится рабочий инвентарь. Но больше всех внимание привлекает старая ржавая стремянка. Под потолком у Алима обустроена лежанка.

- Вы здесь живете? – словно испорченный патефон, повторяю я.

- Я там дремлю, - быстро отвечает Алим и оттесняет меня обратно к входной двери. – Живу я в общежитии, где Восточный мост, вместе со всеми.

Мигрантов, которые работают с Алимом в районе Южное Тушино привозят на автобусе в шесть утра и забирают только вечером. Работают дворники, со слов мужчины, и в дождь, и в снег, по восемь-десять часов каждый день.

- Сколько я получаю? Один 12 тысяч рублей должен и еще один 12 – 24 тысячи должны, но если плотют, - замечает мужчина. - Сегодня какое число? Если двадцать седьмое, то уже второй месяц ничего не получал. Обещали в понедельник, но не знаю, заплотют – нет.

Сейчас за Алимом закреплены семь подъездов. Дом, в котором он обедает, – один из них. Как заверил нас Алим, основная волна проверок закончилась. Последняя неделя была спокойной.

- Хотя вот вчера МИД меня поймали – 500 рублей штрафу дали, - жалуется мужчина. – Все документы есть, скоро обещали разрешение на работу дать, но МИД не слушает, ходют, останавливают.

Алим берет ложку, долго перемешивает суп, потом тяжело вздыхает и добавляет:

- Если моя родина – Таджикистан, то второй родина – Россия. У меня прадед, дедушка сражались с фашизмом. Один вернулся, другой погиб. Все одинаковы.

Член комитета Госдумы по жилищной политике и жилищно-коммунальному хозяйству Вадим Потомский говорит, что в основном в бега пустились нелегальные мигранты по причине проводящихся рейдов.

- Они очень боятся того, что в случае поимки и последующего выдворения, им запретят въезд на территорию России. Для них это почти катастрофа, ведь экономическое положение стран, из которых к нам приезжают на заработки, мягко говоря, оставляет желать лучшего, - считает парламентарий. 

По мнению Алима, мигранты уехали домой не только из-за проверок: люди устали от слишком тяжелых условий проживания...

Без мигрантов не обойтись

И все же, Вадим Потомский уверен, что после побега мигранты "выправят" документы и вернуться.

– Но кто в период их отсутствия станет приводить в порядок улицы и дворы?! Москвичи не займут дворницкие места из-за символического размера заработков – 20-25 тысяч. Жители сопредельных регионов, где уровень зарплат ниже московских, не приедут сюда для подметания, поскольку за такие деньги жилье не арендуешь.

Мигранты проживают по 15-20 человек в одной квартире. Россияне на такой «подвиг» не решатся.

- А если поднять дворницкие заработки?

- Взлетит и размер квартплаты. Управляющие компании для обсуждения этого вопроса обязаны собрать граждан. Граждане на такие собрания не являются, а если явятся, разумеется, не проголосуют за повышение зарплаты для дворников.

- Возможно, следует позволить нелегалам-дворникам остаться и легализовать их?

- Кто сумеет отделить нелегала-дворника от легального дворника? Все желающие легализоваться объявят себя тружениками метлы и лопаты.

В таких субъектах как Орловская, Курская, Брянская области гастрабайтеров – минимальное количество. Там подметает улицы за 12 000 рублей местное население. Берут сразу несколько дворов, утром всей семьей наводят в них порядок.

- Что предпринять, дабы столицу не накрыл мусорный коллапс?

- Стать более толерантными. Осознать, что в настоящее время городу без мигрантов не обойтись. Преимущественно они метут улицы и сидят за кассами в магазинах. Потому, что платят мало.

Председатель Исполкома Международного общественного движения содействия мигрантам и их объединениям, член правительственной комиссии по миграционной политике Лидия Графова приводит пример из города Кронштадта Ленинградской области, где власти заменили дворников-мигрантов на местных. Через несколько дней приезжих позвали обратно. Местные, помахав метлами пару дней, ушли в запой.

- У части бегущих возмутилась душа из-за ненависти, обрушившейся на них после трагедии в Бирюлеве, другие пустились в обратный путь из-за страха за собственную жизнь, - предполагает правозащитница. – В настоящее время власти необходимо принять решение: каким способом остановить их побег.

Слухами о бегстве дворников-гастрабайтеров Москва наполнилась и в конце 2008 года, после убийства дворником из Узбекистана 15-летней школьницы Анны Бешновой. В ДЕЗах подтверждали: работники испугались и стали возвращаться домой. Однако затем они вернулись.

МНЕНИЕ

Горожанин, я тебя знаю!

Александр Лосото:

Глава президентской администрации Сергей Иванов недавно обмолвился, что нынче москвич — понятие условное. Действительно, отмена прописки и массовая миграция привели к тому, что процент коренных жителей постоянно уменьшается, а приезжие оказывают все большее влияние на столичную жизнь. И все же мне кажется, что «настоящие» москвичи по-прежнему легко узнаваемы. Перво-наперво — по одежке. Абориген одет проще приезжих, даже в театр спокойно идет в джинсах. Дело в психологии: москвич привык, что он просто человек в толпе, где его никто не знает. При этом, согласно соцопросам, 79 процентов москвичей полностью удовлетворены своим гардеробом.

А еще наш герой благодушен, вальяжен и ленив. У него есть где жить и нет необходимости рвать жилы. 59,6 процента горожан довольны своим жильем. Москвич снисходительно поглядывает на коллегу из провинции, который так вгрызается в жизнь, что становится страшно. Смотришь — тот к тридцатнику уже заработал квартиру, мечтает о лучшей. А москвич терпеливо ждет своего отдельного жилья — бабушка никак не умирает...

И третья особенность москвичей. Старожилы не злятся на «понаехавших».

25 процентов относятся к ним с симпатией, 51 процент — нейтрально, и лишь 3 процента ненавидят. Не потому ли они легко женятся и выходят замуж за «чужих»? А вот брак между приезжими — большая редкость.