Юбилей Паганеля

На обратном пути я рассматривал конверты грампластинок. «Вечер трудного дня» мне был не интересен — там были одинаковые черно-белые люди, зато на обложке «Вкуса меда» я смог рассмотреть этих битлзов, о которых знал только то, что одного из них убили. «Только бы не этого, который похож на Паганеля, только бы не этого», думал я.

«Сейчас придет старший, — сказал наставник, — и расскажет, кого из них убили, а пока вытащи уто́к из АТПРВ-160 в третьем цеху и прошпринцуй второй ряд».

Пришел его сын Роман, поблагодарил за пластинки и показал пальцем на того, кого убили. Все-таки Паганель!

Осенью 86-го я затер до дыр библиотечную пластинку «Вкус меда» и мог легко распознать, кто есть кто на конверте «Вечера трудного дня». Леннон, похожий на Паганеля, был моим любимым.

Я стал битломаном. Мне удалось купить номер немецкого журнала «Ноэс Лебен» с половинкой постера «Битлз», и нужна была вторая часть. Разломив безопасную бритву, я отправился вырезать вторую половину туда, где хранились импортные журналы — в Библиотеку иностранной литературы. Нашел журнал и выбросил лезвие. У них были книги с текстами Леннона! В библиотеке я пропал надолго. 

Автобус 4К ходил по странному маршруту: мимо станции метро «Площадь Революции» к высотке на Котельнической. Ходил раз в два часа. Я знал его расписание, которое нигде не было написано.

Каждый день я приезжал в биб­лиотеку, поднимался на четвертый этаж, здоровался с библиотекаршей, она давала мне одни и те же две книги, я садился  за стол и переписывал тексты песен Леннона. Дома ночью я пытался их перевести. Получалось плохо. Там попадались слова, которых не было в словаре Мюллера. Тогда я возвращался в библиотеку, спускался на этаж, где словари, брал тяжеленный вебстерский и узнавал, что «’cos» — это сокращенное «becouse».  

В декабре 88-го я перестал ходить в эту библиотеку и ушел в армию. В декабре 90-го я вернулся в библиотеку, встретил ту же библиотекаршу и она, не задавая вопросов, дала мне те же две книги. Когда я их возвращал, она сказала: «Я знала, что вы вернетесь» .

К марту я переписал все тексты песен (с комментариями) Леннона из двухтомника Рея Коннолли и смог поступить на вечерний журфак в 92-м. Заведующий кафедрой английского языка лично принимал у меня вступительный экзамен и спрашивал: «А все-таки, почему вы сдаете английский, а не французский, как в вашем аттестате?» Все из-за Леннона и «Битлз».  

В армии я шикарно отметил 50-летие Леннона: возле пулеулавливателя хорошо ловил радиоприемник, и я послушал по «Маяку» четырехчасовую передачу про Паганеля. 

Теперь надо запомнить 75-летие. Вот как это было: когда играла песня Woman, моя жена позволила вести себя и не жаловалась, что я не умею танцевать. Во время Scared позвонили Синяков с Геворкяном из блинной и пожаловались, что таким, как сегодня, Кутинов не был никогда. На Imagine мы с Катей отодвинули стол в угол. Когда заиграла Mind Games, мы еще танцевали, но на строчке So keep on playing those mind games together стол подпрыгнул и упал. Я спас бокал, но не вино. Ваза разбилась. Катя летела головой в батарею, я успел подставить ладонь. Под Beautiful Boy мы собирали осколки вазы и смывали красное вино. В это время кинокритик Синяков и русский поэт Геворкян сначала пытались засунуть музыканта Кутинова в такси, а потом выпиливали его из скамейки, в которой у него застряла рука.   

Леннон — это вам не Визбор!

ОБ АВТОРЕ

Игорь Ивандиков - старший фотокорреспондент «Вечерней Москвы». В газете работает с 1991 года. Поклонник рок-н-ролла и Кирила Бонфильоли.