Придворный скрипач метро разгоняет попрошаек музыкой

Грустного скрипача, играющего классическую музыку в подземном переходе между радиальной и Кольцевой линиями станции метро «Павелецкая», горожане знают в лицо. Кто-то бросает ему мелочь, а кто-то посвящает стихи.

Его музыка печальна и таит какую-то загадку. Перебить его игру, чтобы взять интервью, у меня долгое время не хватало наглости, но журналистское любопытство пересилило нормы этики, и однажды я договорился с ним о беседе.

...Поздоровавшись со мной, скрипач бережно укладывает инструмент в футляр. Недовольные прекращением концерта двое граждан подходят к музыканту и, косясь в мою сторону, интересуются, что за проблемы возникли с моим появлением. Как оказалось — неспроста.

— Все нормально, — улыбается Владлен. — Это корреспондент из «Вечерки».

Когда в подземном переходе играет скрипач, то попрошайки обходят это место стороной. Невыгодно. Прохожие предпочитают бросать мелочь музыканту, чем подневольным артистам-попрошайкам криминальных кланов. Борьба за выгодное место порой заканчивается испорченным инструментом и даже избиением. Скрипач Симонов знает об этом не понаслышке. Давно зажившая ножевая рана на спине периодически побаливает.

— Я даже боксом одно время начал заниматься, чтобы противостоять хулиганам, и они меня теперь не задирают, — признается Владлен. — А кроме музыки меня занимал только вопрос легализации деятельности уличных музыкантов.

Так как Симонов был практически всегда на виду, то его заметил один из московских чиновников и предложил поучаствовать в обсуждении нового проекта.

— Я высказал мнение, что в первую очередь нужно разрешить исполнение классических произведений и мелодий из кинофильмов. Второе — чтобы уровень исполнения был высоким, чтобы кандидатов экзаменовали преподаватели музыкальных учреждений, — поясняет скрипач. — Я благодарен нашему мэру за то, что наконец-то музыкантам разрешили играть в метро и стали выдавать им лицензии на эту деятельность. До этого момента до музыкантов никому не было дела.

Скрипка в жизни Владлена играет главную партию. Музыкальный талант одаренного ребенка проявился в четыре года. Его детство прошло в Киеве, в этюдах и сонатах под руководством профессионального педагога. В 90-е годы он отошел от музыки, вступив в новую касту предпринимателей.

Стал зарабатывать большие деньги. Учительница его корила: «Не тем ты, мальчик, занимаешься». Ее слова оказались пророческими. Однажды квартиру предпринимателя ограбили. Он лишился бизнеса и оказался должен партнерам астрономические суммы денег. Отдать долги вовремя он не смог, и киевские бандиты стали его бить.

— Выручила скрипка, — вспоминает Симонов. — В 1991 году я приехал в Москву, спустился в метро, и вот уже 16 лет я здесь выступаю. Раздал долги. Женился на москвичке, с которой, кстати, тоже познакомился в подземке. Я выхожу каждый день. Меня приглашают играть на свадьбы и корпоративы. Я играл и для генералов и даже выступал в оркестре Ванессы Мэй, когда у нее музыканты заболели.

Выступал в Турции, в Египте, в Израиле. В основном я играю для простых людей, конечно. У меня семь детей: шесть девочек и пацан. Среди них есть будущие музыканты. Играют и поют. Старшая дочка поет в церковном хоре. Сейчас она уехала работать в Китай учителем английского и французского. Я стараюсь дать всем своим детям образование и чтобы они были все одеты и обуты. В московском метро я пробовал играть в разных местах. Пассажиропоток очень большой в Москве. Я стараюсь встать так, чтобы не мешать пассажирам. Выбираю такие места, чтобы не мешать им и чтобы меня не толкнули, не сломали скрипку.

Симонов признается, что лицензию на игру в подземке пока еще не успел получить, несмотря на то что стоял у истоков новых правил.

— Вчера мне позвонили из Департамента транспорта, поздравили с наступившим Новым годом и пригласили на прослушивание, — улыбается скрипач. — Так что лицензию на работу в московском метро скоро получу.

— А если вам предложат место в филармонии, согласитесь? — интересуюсь.

— Нет, ведь московское метро похоже на подземный дворец. И я уже стал его придворным скрипачом, — смеется Симонов.