Злые болеют чаще

Столичный госпиталь для ветеранов войн № 1 был создан в годы Великой Отечественной на месте школы, временно переоборудованной под нужды врачевания. Госпиталь, возглавляемый одним из московских пенсионеров, в последние годы уверенно закрепляет свое лидерство среди трех подобных медучреждений столицы. «Вечерка» решила выяснить у главврача Демури Киртадзе, как ему это удается.

— Почему, будучи пенсионером, вы продолжаете работать?

— А кто сказал, что после 60 лет мужчины обязательно должны уходить на пенсию? Это как с генералами: одни — паркетные, другие — полевые. Так же и пенсионеры: одни — на бумаге, другие — по состоянию здоровья. Я из первой категории, мое состояние здоровья позволяет мне работать.

Это во-первых. А во-вторых, в России к пенсионерам-врачам традиционно очень большое уважение, так как именно после 40 чаще всего хирурги допускаются или, если хотите, дорываются локтями до операционного стола. То есть к огромному багажу теории к 60 годам набирается огромное количество практики. Это ценнейшие сотрудники!

— Что значит «дорываются локтями»?

— Проводить операцию — это значит вам доверили жизнь. Высшая ценность в мире. Набивать руку в этом деле нельзя. Поэтому нужно доказывать каждым днем в профессии, что вы достойны этой ответственности.

— Вот и вы все еще практикующий хирург, хотя, будучи главврачом, могли бы отойти от этих дел. Почему продолжаете оперировать?

— Да, последняя операция у меня была в начале весны. Это был 74-летний сын полка времен Великой Отечественной. Моя специализация — сосудистая хирургия.

Вообще, когда я пришел на эту должность, сотрудники госпиталя были очень удивлены, что я первым делом сделал обход по больным. А как иначе? Меня так научили великие врачи, с которыми я работал: академик Виктор Иванович Стручков, Владимир Иванович Петров, Игорь Анатольевич Сечейников. Я прошел весь путь и прекрасно понимаю лечебный процесс. Операции делаю нечасто. Подключаюсь, только когда поступают тяжелые больные. Для того и существует главный врач, чтобы решать любые проблемы. Он отвечает за все, начиная от лечения больного и заканчивая его питанием. Не подумайте, что я один в поле воин — у меня есть отличные бойцы, профессиональные медики, которые знают, как лечить. Например, помимо оперативного, есть еще словесное лечение.

Доброе слово порой оздоравливает даже лучше, чем скальпель.

— Почему-то в интернете про вас пишут обратное: тиран, мол.

— Единственная справедливая характеристика главврача и его коллектива — это состояние больного. Хорошее оно — значит хороший врач, плохое — и врач плохой. У нас с этим все — слава богу. Смертность — ноль процентов, хотя средний возраст пациентов — за 70.

Такую молву про меня распространяют те, кого пришлось уволить за их профнепригодность. Ну да на каждый роток, как известно, не накинешь платок.

— Известный русский хирург Федор Углов напрямую связывал состояние здоровья человека с его доброделанием и трудолюбием...

— Убежден в этом! Злые люди не могут быть здоровыми — они всем недовольны и разрушают гармонию, в том числе и в себе самих. Доброта и милосердие — первые и главные предпосылки здоровья. А уже потом — хорошая медицина.

— Почему вы решили стать врачом?

— У нас в семье все были либо врачами, либо педагогами. И все очень любили свой труд. Моей маме Любови Платоновне в мае исполнилось 94 года, большую часть жизни она проработала старшей медсестрой в роддоме.

На пенсию еле отправил ее — в 80 лет! Думаю, секрет ее долголетия как раз в том, что она всю жизнь крутилась, трудилась — и на работе, и по хозяйству. Мой дядя Иосиф Платонович был хирургом.

Он научил меня главному в профессии. Как-то летом я приехал в родной город Цхалтубо после экзаменов в Первом МГМУ им. Сеченова, и он взял меня с собой на операцию. У нас практики тогда еще не было, и когда я увидел кровь, чуть в обморок не упал. Пришлось меня вывести. Я почти было ушел из больницы, но вдруг понял: если я сейчас не вернусь, то больше никогда не зайду в операционную. Вернулся. Так, преодолев себя, я стал хирургом.

— Врачебные ошибки — возможно ли их избежать?

— Говорят, если у хирурга нет своего кладбища, то это плохой хирург. У меня его нет, честно и с гордостью об этом говорю. Из-за того что я что-то не так сделал, никто не умер. Другой вопрос, что на фоне одной болячки, бывает, открываются другие, которые в итоге могут все и решить… Но не должно быть у врача смертельных ошибок, плох тот хирург, который на них учится.

— Как отразился кризис на медицинском обслуживании в госпитале?

— Госпиталь является частью бюджетного здравоохранения. Правительство Москвы, несмотря на дефицит средств, изыскивает возможность регулярно выделять ассигнования и целевые субсидии для его нормальной работы.

— Как у вас со свободным временем? На что-то еще, кроме работы и семьи, его хватает?

— А как же? Футбол. Я его обожаю, болею за «Локомотив». Пару раз в месяц арендуем с товарищами зал и играем. Так было всегда. Никакая работа и уж тем более пенсия не станут этому помехой.

ДОСЬЕ 

Демури Григорьевич Киртадзе родился 31 мая 1949 года в Грузинской ССР. Профессор, заслуженный врач России. Окончил Первый Московский медицинский институт имени И. М. Сеченова.

С 1991 года по настоящее время — главный врач Госпиталя для ветеранов войн № 1 Департамента здравоохранения Москвы.

Во время теракта на Дубровке в 2002 году Демури Киртадзе был первым врачом, организовавшим медицинскую помощь спасшимся заложникам. Имеет 187 научных работ, получивших практическое применение, а также два авторских свидетельства на изобретение и удостоверение на рационализаторское предложение.

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!