- Я Мишку видел меньше месяца назад, на питерском фестивале «Окна открой», который я, как всегда вел. Горшок очень любил этот фестиваль, считал, что именно с него начался резкий подъем «Короля и Шута», потом был и в жюри этого фестиваля, всегда с удовольствием играл на нем. 21 июня этого года были лучшие «Окна» за последние годы: фантастическое место, на берегу Невы, великолепный звук на сцене. Никогда бы не подумал, что этот концерт станет последним питерским концертом Горшка…

- «Король и шут» был хедлайнером, завершал фестиваль?

- У нас хедлайнеров отродясь не было, потому что главные на «Окнах» не звезды, а молодые, новые группы. Ради них все и затевается… Помню совершенное безумие, когда «КиШ» улетали на важные гастроли, и мы им предложили сыграть на «Окнах открой» первыми, в 10 часов утра! И они сыграли. Можете представить себе то количество бедных, несчастных панков, что пришли послушать «Короля и шута» в десять утра! А было это не близко, около стадиона Кирова….

В этот раз завершала двенадцатичасовую нон-стоп-программу фестиваля «Ария», а «Король и шут» играл ближе к финалу. Мы с Горшком разговорились, пока ждали их выхода. Я спросил: «Как тебе работается одному, без Князя? Как опера?» Он рассказал: «Я не один, у меня отличные ребята, все нормально, осенью собираемся привезти «Тодда» (зонг-оперу, которой Горшок посвятил последние два-три года) в Питер. Такие были у него планы… Он совершенно не производил впечатление человека, который месяц спустя может уйти из жизни. На фестивале был трезвый, адекватный, хотя за десять лет я Горшка видел в разных видах…

Да, были у него трудные периоды в жизни, все мы понимаем, о чем идет речь – но зачем одно «лечить» другим, тоже не понятно. Такова судьба музыканта, когда на сцене нужно быть молодцом, в студии - молодцом, нужно писать новые песни, нужно, чтобы эти песни дошли до зрителя – все это серьезная работа… После нее как-то нужно восстанавливаться, приходить в себя. Не у всех это получается легко и красиво.

- Не помните, как вы представляли Михаила на этот раз?

- Я всегда что-то придумываю, но в этот раз ничего такого не было, они довольно быстро настроились, быстро включились и сыграли свой сет. Публика, как обычно, пела вместе, знала все слова, не хуже Горшка. Единственное, я очень четко помню, когда он уходил со сцены, то я его спросил: «Еще?» - на что он ответил: «Нет». После их выступления публика жаждала продолжения, были крики «браво», аплодисменты, благодарности, но он уже не вышел… Я так и не понял, почему… Но не из-за плохого самочувствия – это точно. Не было никаких видимых симптомов того, что человек плохо себя чувствует, болеет, или еще что-то – Мишка был на подъеме. Хотя, вполне возможно, я и чего-то не увидел, но, знаете, глаз у меня наметанный…

- В Интернете пишут, что у Горшка было восемь клинических смертей!

- Не уверен насчет восьми клинических смертей, это какая-то утка. Во-первых, больше двух не бывает, на третьей люди уже уходят навсегда, и потом я, честно говоря, не слышал никогда про его клинические смерти. То, что передозировки были – да, это известный факт, но он же пытался бороться с этим. Да и не он один лечился, весь мир борется с этим, и музыканты лечатся – здесь есть и положительные примеры… Но, черт, надо же как, Горшок, ну ты подумай! Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что Мишки нет. Господи, как будто вчера они начинали, на фоне питерских рок-легенд первой волны всегда казались молодой группой. Я когда-то делал журнал, который назывался «Тусовочка», и один раз мы организовали такой мини-концерт в кинотеатре «Художественный». Я вытащил Горшка и Князя вдвоем, они сыграли акустический концерт для молодых ребят, читателей «Тусовочки», а после этого сразу поехали на концерт в СКК – очень отзывчивые ребята.

- При этом они уже были звездами!

- Еще не мега-звездами, но уже, что называется, «зазвучали»! Я приехал к ним на репточку в ДК Кирова, на последний этаж, и говорю: «Ребята, так и так, давайте сделаем?», пообещал разворот в журнале. После этого мы с ними задружились, и всегда, где бы ни встречались, хорошо друг к другу относились.

- Саша, на вашей памяти это уже не первая смерть в питерском роке…

- Не то, что не первая, боюсь даже, не десятая…

- Сейчас часто пишут, что настоящие панки не доживают до сорока лет…

- Если не меняют свой образ жизни… Не так давно из Дании приезжал приятель Алекса Оголтелого (лидера группы «Народного ополчения», который начинал басистом в панк-группе «А.У.», а умер в сорок лет в автокатастрофе. – Прим. Авт.) Дима Левковский… Они с Алексом были самые настоящие панки. Когда мы вместе гуляли, мне порой становилось страшно за их поступки - люди могут выпить одеколон, посреди улицы сделать такие вещи, о которых говорить страшно. А когда я говорил: «Ребят, нас сейчас менты заберут!», они только хохотали, море по колено… Так вот этот Дима Левковский, которого я сводил в «Четверть», пропитый панк, лучший друга Алекса Оголтелого, сказал своем приятелю: «Веди себя потише, что ты безобразничаешь, веди себя, как приличные люди». А еще там мотороллеры стояли, так он сказал: «Не надо облокачиваться на чужое!» Можете представить, что это сказал панк! Я ему говорю: «Димочка, как же ты изменился за 25 лет!», на что услышал: «А чё, отпанковали мы свое уже, хватит!»

- А как это связать с Горшком?

- Очень просто. Он не отпанковал… Нет уже Алекса, нету Свиньи, нет Хоя (лидера «А.У.» Александра Панова и лидера «Сектора Газа» Юрия Клинских. – Прим. Авт.). Не знаю, есть ли в этой цепочке какая-то мистика, или нет никакой… Единственное, что я заметил: все эти трагические события почему-то происходят летом. И Наташа Пивоварова, и Майк Науменко, и Виктор Робертович Цой – все ушли из жизни летом.

- У «КиШа» и сейчас горячая и молодая аудитория… Как вы считаете, будет ли волна посмертного ажиотажа? Сделают из Горшенева икону?

- Будет. Он перешел за уровень просто восприятия как музыканта, артиста - на уровень искренней любви публики, и, действительно, «Короля и шута» очень любят. Его публика жила его песнями, особенно питерские фанаты. Питер ведь - панковский город, мы панки все, в большей или меньшей степени, и потеря таких личностей для города не восполнима.

- Какая ваша версия внезапной смерти?

- Если это уход от одного зла и приход к другому злу, тогда значит, сердечко не выдержало, а если что-то другое, то не знаю… Все равно это здоровье, все равно что-то внутри него. Но меня диагноз точный не очень волнует. Слишком велика трагедия.

- Почему нет официальной версии, все отмалчиваются?

- Это растерянность. Хотя, знаете, у меня несколько знакомых умерло, и причина смерти не известна до сих пор, точный диагноз так и не был поставлен…

- Что вы сделаете в этой ситуации, как президент Петербургского рок-клуба?

- Обязательно позвоню и предложу свою помощь… У меня есть глобальная идея – открыть в Петербурге доски замечательным рок-музыкантам, которые ушли из жизни. Цою, Майку, Дюше, Башлачеву, Наташе Пивоваровой… А теперь - и Горшку. На домах, где они жили, где работали. Что нам скупиться на любовь, мы ведь - столица рок-н-ролла. Думаю, городские власти нас поддержат. Чиновники ведь тоже выросли на песнях этих питерских ребят. И с их уходом мы теряем что-то важное не только в рок-культуре, но и в самих себе…