Лев Лещенко: Молодежь на эстраде работает для себя

Лев Лещенко в моде всегда, он остается популярным у всех поколений, и нет ничего удивительного, что именно он занимает одно из кресел наставников в проекте «Голос. 60+». Мы поговорили со Львом Валерьяновичем и о новой для него роли арбитра, и об эстраде, и о самоиронии.

— Вы без раздумий согласились участвовать в программе?

— Были сомнения. Я не люблю, когда надо кого-то оценивать. Вспоминаю свою работу в жюри еще на давней-давней «Новой волне». Один участник, который не прошел, спросил: «А почему?!» И заявил: «Вы ничего не понимаете!» Это всегда настораживает. И я, конечно, говорил о своих сомнениях, но Юра Аксюта (Юрий Аксюта — руководитель музыкальной дирекции Первого канала. — «ВМ») меня убедил, что все будет нормально. Я согласился и, честно говоря, не ожидал, что это будет так интересно, даже весело в каком-то смысле.

— Какие чувства вызывают у вас участники?

— Я получаю большое удовольствие, глядя на этих людей. Глядя на этих 70-летних, 80-летних людей, я понимаю, что в их жизни есть то, что способно ее продлить: творчество и интерес к происходящему вокруг них. Эти люди прекрасно выглядят и двигаются, и мысль работает, и реакция прекрасная, и голос хорошо звучит. Что же касается творчества, то среди участников есть просто уникальные персонажи.

— А еще они понимают, о чем поют…

— Да! Это люди с богатой биографией, у них за годы накопилось столько интересного, мудрого, содержательного, что они все это через песню передают. Наша молодежь зачастую на эстраде для себя работает, для желания заработать деньги и больше ничего не делать. А здесь совершенно другой подход к жизни, к творчеству. И это очень заводит, и я рад, что проект состоялся. У молодых ребят должны быть ориентиры, а с этих людей можно брать пример.

— Ваши коллеги-наставники не первый раз участвуют в «Голосе», у них есть опыт формирования команд, свои тактики…У вас есть стратегия, которая позволит победить?

— Я понимал, что от меня требуется, и знал, что существует определенная концепция. Но я просто выбирал голос — тот, что мне нравился. Что касается второго тура, тут мы выбирали репертуар, долго советовались, чтобы это было органично, чтобы участники моей команды с этим справились. Потому что нельзя давать человеку непосильные задачи. Мы выбирали то, что им близко, то, что они могут исполнить и при этом выгодно выглядеть. Голоса у всех хорошие, но важно, чтобы был сплав голоса и актерского начала. И мне было приятно, что после репетиций моей команды остальные наставники сказали мне: «Слушай, это просто фантастика какая-то! Мы получили удовольствие». Да и зал просто так скандировать «Браво!» не заставишь.

— А как вы относитесь к детским музыкальным конкурсам?

— Все люди моего поколения в детстве ходили в кружки самодеятельности, но ни о какой публичности и восхвалении наших талантов и речи не было. Ну что такое — человек в 9 лет стал звездой?! Это и смешно, и опасно. Ведь слава легко может уничтожить ребенка как личность. Дети должны расти правильно — семья, учеба... Ну ты же ребенок! Иди гулять во двор, играй в футбол, дерись, лазай по крышам... А сиять лицом на глянцевой обложке детям противопоказано. Потому что взрослая жизнь будет ломать, гнуть, бить… Я не против детских программ, они должны быть, но в игровом формате. Нельзя зарабатывать деньги на детских конкурсах! И еще, когда я смотрю такие шоу, думаю вот о чем. Сколько у нас прекрасных детских песен Шаинского?! Сотня! Это и «Улыбка», «Голубой вагон», «Песня крокодила Гены», «Чунга-Чанга»… Но дети наши поют иностранщину. Ну почему у нас такой перекос? Я не говорю, что все должно превратиться в «Играй, гармонь», но вот я приезжаю в города Западной Сибири, Зауралья: у них баяны, балалайки, у них художественная самодеятельность. Это Россия настоящая, это наши истоки, и к ним нужно возвращаться.

Жюри шоу в полном составе (слева направо): Леонид Агутин, Пелагея, Лев Лещенко иВалерий Меладзе / Фото: Предоставлено пресс-службой

— Многим нашим звездам не хватает самоиронии. Вы же не только не обижаетесь на пародии на себя, но еще и подыгрываете юмористам. Откуда такое ироничное отношение к себе?

— Если спросить у психологов, что такое человек, выживший из ума, они ответят, что самое главное определение — это человек, не признающий ни одного мнения, кроме своего собственного. Понимаете? Если ты самовлюбленный нарцисс, полностью лишен самоиронии, не способен критично посмотреть на себя со стороны— это уже начальная стадия латентной шизофрении, путь вникуда.

— Как вы относитесь к современной музыке, песням? Есть у них шанс стать классикой?

— Думаю, что все закончилось на шлягерах Аллы Борисовны, Игоря Крутого… Это последнее, что потрясало общество. Конечно, шлягеры есть и сейчас. Я много слушаю. И Гречку, и «Грибы», и Монатика... Просто интересно — что это такое? Ну, по существу, это чистой воды попкорн. Это все скоропортящийся товар. Я часто размышляю: а что может остаться? Не знаю... Вот песни Шаинского — останутся, уверен на 100 процентов. Яне говорю про свои песни, допустим, «Родительский дом» или «Мы — дети Галактики» — они будут еще долго жить. Ну и, конечно, «День Победы»… Сейчас есть хорошие исполнители. Если говорить про рэперов, хорошо работает Баста — человек с мозгами, с культурой. Но это не... всенародное. А вот песни Высоцкого, песни Цоя, раннее творчество Земфиры — все это до сих пор живет.

— Как вам кажется, почему сейчас так модно стало перепевать старые советские хиты?

— Они настоящие и о настоящем. Да, это была масскультура, не надо открещиваться. Но она несла не только заряд идеологии, но и заряд позитивного настроения, надежд... Я вырос с джазовыми, сроковыми музыкантами. И я знаю, что такое бочка, что такое малые барабаны... Я знаю, что такое хорошие клавиши и духовые инструменты. Я иногда выступаю с молодежью на концертах. Вот парень вышел на сцену, спел. Под его песни поорали, попрыгали, и все закончилось. А Владимира Семеновича Высоцкого могли слушать три часа подряд. И каждая песня на разрыв была. Понимаете, тогда был продукт песенный. А сейчас его нет, этого продукта. Вот такая история.

—Когда ваши песни исполняет кто-то другой, не ревнуете?

— Я бы очень хотел, чтобы молодежь перепевала мои песни. Но это сложно: они голосовые, нужен диапазон. Я слышал ремикс на «Соловьиную рощу», на «Дети Галактики», был даже ремикс на песню «Ленин такой молодой». В Нью-Йорке, кстати, под нее танцуют. Но песни эти тяжелые для исполнения. Ну вот кто из сегодняшних исполнителей может спеть «Любовь, похожая на сон»? Там две октавы диапазона. Это могла только Пугачева спеть. А песни Аллегровой?.. Или попробуйте-ка спеть что-то из репертуара Валеры Меладзе! У современных исполнителей диапазон семь нот, а то и четыре. Не четырнадцать, как было у Магомаева или Кобзона, у Пугачевой или Ротару. Поэтому не справляются молодые певцы с этим репертуаром. Голос — это прежде всего популярность, узнаваемость. Вот зазвучало три ноты, а ты уже понимаешь, кто поет. Сейчас я слушаю молодых певиц и часто не могу понять, кто из них поет. Они все тембрально одинаковы, один в один поют. С мужчинами попроще, у них разные голоса: тенор, баритон… А девочки все поют сопрано в диапазоне одной октавы.

— Наша страна многократно менялась за последние десятилетия. А вы всегда популярны. В чем ваш секрет?

— Во-первых, репертуар. Сольный концерт не может состоять из четырех-пяти песен. Должен быть творческий багаж. Я своим слушателям подбрасываю дровишки все время, не стою на месте — что-то новое пою, предлагаю себя иначе, выгляжу иначе, делаю другие аранжировки. Я бываю в тех местах, где нужно бывать. Не в том смысле, что это конъюнктура, нет. Просто я понимаю, что надо держаться, держаться и держаться. Наше поколение — оно все такое. Мы знаем массу примеров, когда на человека сваливалась безумная, но недолгая популярность. Смотришь программы телевизионные, видишь — это же звезда 80-х, а это — 90-х, а это звезда 2000-х, но их уже все забыли. Поэтому, как бы пафосно это ни звучало, для долголетия на сцене нужен еще и творческий интеллект. Когда ты понимаешь, что нужно делать, для чего, когда и как.

— Мне кажется, сегодня на нашей эстраде не хватает мужских голосов, мужественности. Согласны?

— Абсолютно. Сейчас баритонов на эстраде вообще нет. Вот в «Голосе» только Волчков и Кунгуров. Они вдвоем тянут тему голосовой мужской песни. Остальное — это все пение фальцетом. То ли девочка поет, то ли мальчик, не поймешь. Сейчас вся эстрадная музыка пошла вверх, в верхний диапазон. На Западе тоже мало мужских голосов.

— Все знают, что вы любите спорт. Чемпионат мира смотрели?

— Я фанат баскетбола. Даже был почетным президентом баскетбольного клуба «Триумф». Я был в«Лужниках» на открытии чемпионата мира по футболу. Знаете, у меня двоякое чувство осталось. Конечно, чемпионат мира — это потрясающее событие. Наверное, оно было необходимо нашей стране для того, чтобы предъявить миру наши возможности, гостеприимство, показать, что мы стремимся к миру. Жалко, конечно, что много денег потрачено. Может быть, больше, чем следовало. Хотя в прошедшем событии больше положительного. Теперь надо что-то делать для того, чтобы построенные стадионы работали на будущее нашего спорта. Понимаете? Чтобы ребята, мальчишки через спорт становились мужиками. Ведь культура и спорт — это витрина государства.