48 лет назад, 8 октября 1970 года, Нобелевская премия по литературе была присуждена нашему соотечественнику Александру Солженицыну — человеку, который во второй половине XX века перевернул умы миллионов советских людей, открыл и расширил границы железного занавеса сознания, а самыми знаковыми своими произведениями взорвал представления о действительности в родной стране и мироустройстве. Время показало: написанное им актуально и сейчас.

«Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», «Красное колесо», «Архипелаг ГУЛАГ» — все эти произведения принадлежат перу писателя, который никогда не боялся во всеуслышание выражать свою точку зрения. Каждое его новое сочинение становилось сенсацией буквально на следующий день после выхода в свет, вызывало бурные споры и заставляло понервничать стоявших у руля власти в Советском Союзе и ведущих державах за его пределами.

Накануне 100-летнего юбилея Александра Исаевича Солженицына «Вечерняя Москва» пригласила на круглый стол в эфире своего сетевого вещания ведущих экспертов-литературоведов. Они обсудили, какую роль в современном мире, в сегодняшней литературной и общественной жизни играет человек, которого еще при жизни называли «совестью нации», чьи строки передавали из уст в уста как глоток свежего воздуха в стране, где каралось любое несогласие с официально принятой линией поведения и мыслей. Впрочем, и неожиданно лояльное отношение со стороны властей предержащих не гарантировало того, что завтра оно не изменится с точностью до наоборот.

И то, и другое красной нитью прошило судьбу этого всемирно известного писателя и общественного деятеля.

Чем короче, тем лучше

Участники встречи начали с того, что обсудили, как творчество Солженицына воспринимают современные молодые люди. Евгения Кравченкова, доцент кафедры мировой литературы Государственного института русского языка имени А. С. Пушкина, обратила внимание на его ранние произведения, написанные в 1960-х годах. По ее словам, именно они наиболее интересны студентам старших курсов, которые уже имеют некоторый жизненный опыт.

— «Матренин двор» и «Один день Ивана Денисовича» читают очень хорошо. Вместе с «крохотками» — маленькими текстами. Малые формы очень похожи на блоги, но предполагают дискуссию. По этой причине студенты, которым 20–21 год, раннее творчество Солженицына воспринимают на ура, — отметила Евгения Алексеевна. — Им это интересно, они ходят на читки. В этой связи показателен моноспектакль Александра Филиппенко «Один день Ивана Денисовича», который в его подаче воспринимается замечательно. А вот, например, «Красное колесо» пугает молодежь и объемом, и содержанием, поскольку речь идет об Октябрьской революции, события которой до сих пор обсуждаются с разных точек зрения. По ее словам, определяющим фактором для молодежи оказывается сжатость смысла. То, что расписано на двести страниц, молодые люди предпочли бы уместить в одном блоге, подчеркнула эксперт.

— Молодежь, как правило, не понимает, что то, о чем рассказывает Солженицын, было в реальности. «Один день Ивана Денисовича» для молодых людей — просто художественный текст, этакие компьютерные стрелялки, — поясняет Евгения Кравченкова.— Они не чувствуют этого времени. В этом смысле очень показателен «Архипелаг ГУЛАГ». Это документальная проза, при чтении которой нужно понимать, что это нон-фикшен, то есть реальность. Но даже студенты это так не воспринимают. Я вам больше скажу. Они представляют события 1812 года по «Войне и миру», но не по роману Льва Толстого, а по фильму Сергея Бондарчука. Именно там для них все более реально, потому что понятно, кто друг, а кто враг, где наши, а где не наши. Повторюсь, гораздо ближе им «крохотки» Солженицына, потому что это философская проза. В ней снят политический подтекст, нет разделения Солженицына на художника и политика.

Новый взгляд на старый мир

Произведения Александра Исаевича с точки зрения современного читателя также оценил Юрий Козлов, писатель, главный редактор «Роман-газеты».

— Я назвал бы Солженицына антисоветским соцреалистом. Он придерживался классических взглядов на литературу. Его романы «В круге первом», «Раковый корпус», «Август Четырнадцатого» созданы по традициям и канонам российской литературы в ее советском понимании. Другое дело — их содержание. Оно, я бы сказал, современным читателем считается отчасти устаревшим, — отметил Козлов. — Отношение к Солженицыну в современном обществе достаточно сложное. Дело в том, что здесь большое значение имеет восприятие его не как художника, а как политика с определенным мировоззрением. То, что Солженицын боролся с советской властью, большинство людей приветствуют, понимают и одобряют. Его роль в этом действительно была колоссальная, и то, что получилось в результате этой борьбы, многим не нравится. Особенно если мы вспомним «Архипелаг ГУЛАГ» — произведение, которое перевернуло представления людей об определяющих особенностях советского государства. И оно, собственно, явилось фундаментом того нового мировоззрения, которое мы все наблюдали в 1990-е годы.

Добраться до сути

Одно дело, подчеркнул Юрий Козлов, это Солженицын-литератор, и совсем другое — Солженицын-политик. Поэтому его фигура до сих пор воспринимается неоднозначно.

— Солженицын противоречив и сложен, потому что у нас не устоялись мнения на наше собственное прошлое. Для нас прошлое — очень горячее. Такое, что к нему притронешься и обожжешься. Благодаря этому обстоятельству Солженицын, конечно, неоднозначен и вызывает много споров, — считает Алексей Савельев, главный редактор журнала «История — Первое сентября». — Прежде всего для читателей важен идеологический момент, хотя произведения этого писателя они знают не очень хорошо, чтобы давать объективные оценки. Восновном на слуху «Один день Ивана Денисовича», «Красное колесо», «Архипелаг ГУЛАГ», «Двести лет вместе», в которых и превалируют какие-то идеологические оценки. До сути не добирается практически никто. Кстати, именно по этой причине, уверен Алексей Леонидович, нужно сохранить произведения Солженицына в школьной программе. Правда, здесь возникает другой вопрос: как их преподносить, как помочь школьникам освоить их смысл, а главное — преодолеть их нежелание читать сотни страниц текста. Но выход все же есть.

— Кто будет от корки до корки читать «Красное колесо»? Это неимоверный труд. Хотя «Август Четырнадцатого», например, воспринимается достаточно хорошо, в отличие от остальных произведений, — говорит Алексей Савельев. — Издан сборник «Царь. Столыпин. Ленин», где собраны фрагменты из «Красного колеса» о Ленине и Столыпине. Это не очень толстая книжка, оттуда учитель вполне может брать информацию и таким способом знакомить с Солженицыным. Кроме того, в нашей филологической и исторической науке совершенно не поднята тема «Солженицын-историк» . Она остается в тени, хотя очень интересна и важна. Ведь Солженицын создал некий синтетический жанр, который объединял все: и фактологию, и прозу, и историософию. Он очень глубокий историософ. Эта сторона вообще никем не изучена. Я знаю только одну работу, и то польского исследователя, которая посвящена этому. Что же мы хотим от учителей? О чем они будут рассказывать ученикам, если даже исследователи творчества Солженицына не проанализировали то гигантское количество материалов, которое перевернул сам писатель? А ведь среди них документы и мемуары, в том числе из американских архивов, где хранятся русские источники. К обсуждению подключился Николай Ледовских — солженицыновед, хранитель архива первой жены писателя Натальи Алексеевны Решетовской. Он напомнил о том, как Александр Исаевич ворвался в советскую литературу, обеспечив себе мировую славу на следующий же день после первой публикации.

— Повесть «Один день Ивана Денисовича» — его дебют. Причем дебют-взлет, — подчеркнул Ледовских. — 18 ноября 1962 года вышел 11-й номер журнала «Новый мир». И уже 19 ноября Солженицын стал знаменит на весь мир. Буквально на второй-третий день это произведение стали переводить почти на все основные языки мира. Эксперт прокомментировал и тенденцию к тому, что все чаще современные читатели предпочитают знакомиться не с оригинальными произведениями, а с их сокращенными версиями. На самом же деле это примета не только сегодняшнего дня. И трудов Александра Исаевича это тоже коснулось.

— Из всех четырех томов «Архипелага ГУЛАГа» Наталья Дмитриевна (до замужества Светлова, вторая супруга писателя. — «ВМ») собрала сокращенный вариант текста специально для школьников. Именно это произведение, если я не ошибаюсь, собираются исключать из программы по литературе. Такие преобразования оно претерпело дважды. Сначала — в период, когда Солженицын с супругой жили в США, — для американских студентов. Делалось это для того, чтобы им было легче освоить эти четыре тома, тем более что наша история для них — темный лес. А позже Наталья Дмитриевна заново проделала эту работу, уже для советского читателя. И тоже для того, чтобы книга стала популярнее и чтобы ее усвоили. Я согласен с тем, что новые поколения нашей молодежи должны знать темные моменты отечественной истории. Как раз через Солженицына их познать куда удобнее.

Однако, как отметили эксперты, помочь в этом может лишь педагог, который сам разбирается в истории и литературе, обладает аналитическим мышлением и способен передать такой опыт своим воспитанникам. И очень важно, как он проведет идеологическую линию, какие оценки даст историческому периоду, описанному в произведении.

Увидеть свет в темноте

— Педагог прежде всего должен учить различать правду и ложь, учить критическому мышлению, работая с источниками и текстами. Учитель истории — совершенно точно. И учитель литературы — тоже. А потом, может быть, проводить некую идеологию, — уверен Алексей Савельев. — Я вообще к слову «идеология» отношусь очень настороженно и боязливо. И я не согласен с термином «темные стороны нашей истории». Она уже прошла, эта история, мы уже другое государство. Называемся мы, во всяком случае, по-другому. И действительно, у нас были трагические страницы. Но ведь в них Солженицын на самом деле оптимистичен, в отличие, например, от Варлама Шаламова, у которого в произведениях нет света. Последнего я считаю великим писателем, в области стиля он продолжатель Пушкина. Но когда дочитываешь его «Колымские рассказы» и другие произведения, вешаться если и не хочется, то настроение все равно сильно падает. У Солженицына ничего подобного нет. Он не сет христианское мировоззрение. Это христианин в широком смысле слова, поэтому говорить, что после его произведений хочется вешаться, или падает настроение, или нет какого-то оптимизма, нельзя. Ведь главная его идея — это противостояние духа человеческого всему тому злому, что было в истории человечества и человеческой жизни.

Совесть нации и жернова истории

Не обошли эксперты и знаковый образ Солженицына как выразителя чаяний народа. Скажем больше: в какой-то момент его назвали «совестью нации». Были ли для этого предпосылки? Или писатель самостоятельно назначил себя на эту роль?

— Однозначно ответить на этот вопрос трудно. Нужно вернуться к ситуации в обществе, когда Солженицын оказался на гребне волны. Идея социалистического либерализма и возможности построения социализма с человеческим лицом после XX съезда и доклада Хрущева захватила определенную часть интеллигенции. Благодаря этому как лыко в строку лег «Один день Ивана Денисовича». События той поры нельзя рассматривать в отрыве от журнала «Новый мир», который был либеральным органом и системно отстаивал свою идею, — прокомментировал Юрий Козлов. — Личностные характеристики самому Солженицыну дают его произведения «Угодило зернышко меж двух жерновов» и «Бодался теленок с дубом», посвященные жизни за границей.

Когда в «Роман-газете» мы делали сборник его публицистики, я разговаривал с ним на эту тему. Мне кажется, он никогда и не претендовал на то, чтобы примерить на себя роль «совести нации». Разве что в 1990-е, когда он проехал на поезде через всю страну. Это было артистично сделано. Но потом он от этого отступил. Может, не в силу того, что отказался от своих идей, а потому, что видел, что история все равно движется не туда, куда он хотел бы, что это движение сильнее его, и ему это не изменить.

Алексей Савельев провел параллель с двумя другими русскими писателями:

— Вопрос, был ли он «совестью нации», также нужно было бы задать Льву Толстому или Федору Достоевскому. Первый действительно считал себя таковым, а второй в этом смысле был поскромнее.

Последними кандидатами на «совесть нации» Юрий Козлов назвал академика Андрея Сахарова и Даниила Гранина.

— Насколько они соответствуют этому критерию, вопрос сложный. Например, прекрасный писатель Юрий Бондарев по какой-то причине не попадает в категорию «совесть нации». Для людей, которые мало-мальски мыслят и самостоятельны в понимании действительности, такого понятия не существует, — резюмировал он.

Там хорошо, где нас нет

Острую дискуссию между участниками встречи вызвала эмиграция Солженицына. Всемирно признанный писатель, хоть и оказавшийся в какой-то момент ненужным родной стране, все же нашел в себе силы устоять и обрел пристанище за рубежом. Там его заслуги отметили Нобелевской премией, а произведения переводились на все европейские языки и расходились огромными тиражами. Было ли это пределом его мечтаний?

— Есть ответ — произведение «Угодило зернышко меж двух жерновов». Его взгляды: и историософские, и писательские — шли вразрез с тем, что от него ожидали на Западе. Прежде всего — тотальной критики советского строя. Он, кстати, в этом плане оправдывал ожидания и критиковал СССР, — отметил Алексей Савельев. — Но потом они хотели критиковать уже Россию, потому что для западного сознания она — продолжение Союза. За границей ставят знак равенства между ними, а Солженицын — нет. Ион начинал говорить очень неприятные Западу вещи. Возьмите его «Гарвардскую» или «Темплтоновскую» лекции. Последнюю я считаю выдающимся философским и историософским документом XX века. Он встречал полное неприятие со стороны газет, а также левой университетской интеллигенции, которая всегда задавала тон в Европе. И поэтому должен был удалиться в Вермонт и стать там затворником.

Однако, как следует из писем и мемуаров самого Солженицына, он верил, что вернется в Россию. Но возвращение обернулось разочарованием.

— Когда это случилось, когда в стране наконец-то появилась многопартийность, партии стали приглашать его к себе чуть ли не в свои лидеры. Но ни в одну он не вступил. А на вопрос, почему не займет ничью сторону, говорил: «Партии разъединяют, а я приехал объединить Россию». Пытались даже предложить ему выдвижение в президенты. И тут он отказался: «Моя задача — писать». Так ни в какую политику не полез, но пытался на нее влиять. И своя логика в этом есть, — утверждает Николай Ледовских. — Сначала вышла книга Солженицына «Как обустроить Россию». И только потом — «Россия в обвале». Потому что не прочитали первую и не прислушались. А сейчас даже президент обращается к его книгам. Возможно, причина в том, что Александр Солженицын был честен к жизни и к себе. И потому он и сегодня очень современен.