Борис Титов: Две трети уголовных дел в отношении бизнесменов исходят от таких же, как они

— Борис Юрьевич, в последние годы предприниматели жалуются на ухудшение делового климата. Так ли это?

— К сожалению, да. Мы постоянно проводим опросы предпринимателей, и динамика показывает, что ситуация ухудшается. В первую очередь это вопрос экономический: насколько сегодня выгодно вести бизнес? Более 60 процентов опрошенных заявили, что они по-прежнему в кризисе. Пять лет уже! Спрос просел, налоги растут, государство богатеет — профицит бюджета порядка трех триллионов, а вот народ беднеет. Следовательно, предприниматели все меньше и меньше продают своих товаров. Меньше продавать — меньше производить, сокращать рабочие места. И товаров люди будут и дальше покупать все меньше. Этот круг и определяет сегодня состояние делового климата.

— Вы напомнили об административных барьерах. Но ведь президент и правительство сильно ограничили число и возможность проверок бизнеса.

— Есть система регулирования, которая и указывает требования к бизнесу. У нас же предприниматели, как и большинство людей, не знают, когда и где должны заканчиваться проверки, сколько длиться. А ведь часто бывает, что законодательство в одной и той же сфере, которым руководствуются смежные ведомства, имеет свои нюансы. Иногда они взаимоисключающие, причем в каких-то мелочах! А бизнесмен должен всем этим руководствоваться, иначе штраф или административное закрытие. Конкретно по проверкам: мы провели их аудит по регионам и выстроили специальный рейтинг «Проверки как инструмент административного давления».

Выяснили, что плановых и внеплановых привычных проверок стало меньше. Но за это же время выросло количество проверок, которые проводятся вообще без участия прокуратуры! Их по-разному называют: административные расследования, мониторинги. А проверяющие ведут себя как алчные гаишники из анекдотов. Вот поэтому предприниматели жалуются на административное давление.

Куда податься бизнесмену

— Но почему законопослушный бизнесмен не может элементарно «послать» алчного чиновника-проверяющего?

— Мы знаем, в каком регионе России какие ведомства, скажем так, сильно усердствуют. По числу проверок, по штрафам, по их объему. Штрафы, кстати, становятся больше по объемам: десятки миллиардов ежегодно — это существенная часть доходов бюджета. Вообще, конечно, такая ситуация с проверяющими и контролирующими органами во многом унаследована от СССР. Для законопослушного бизнеса все сложно: некуда им идти жаловаться, когда есть только противоречащие друг другу ведомственные акты вместо федерального закона. Сейчас государство проводит «административную гильотину» — отсекает все лишние требования, которые принципиально не могут быть выполнены. Мы, бизнес-сообщество, ждем, что в документах будут указывать исчерпывающие перечни причин, поводов, санкций.

— Омбудсмены постоянно получают жалобы на преследование предпринимателей по экономическим статьям УК. Ведь эта проблема не так давно возникла? Есть ли наиболее опасные в этом смысле регионы?

— Думаю, она также унаследована от СССР. Способ привлекать госструктуры для решения собственных хозяйственных задач существовал и тогда. Но бурно все это расцвело в конце 90-х, когда были крупные корпоративные войны, рейдерские захваты. Тогда была и другая опасность — бандитское давление на бизнес.

Но в последние годы с ростом числа и влиятельности чиновников многие хотят капитализировать должность. Вдобавок у них на руках и этот инструмент — возбуждение уголовного дела. Открыть его можно по любому факту! И даже не надо ничего доказывать — сам факт вредит. Предприятие тут же «проседает»: банки отзывают уже выданные кредиты, не дают новых, ведь появились неучтенные риски, идет конфликт. А банки в такой ситуации всегда предпочитают держать паузу. Так же себя начинают вести поставщики, партнеры, потребители... А уж если руководителя еще и в СИЗО поместили, то начинаются проблемы в управлении бизнесом. О развитии можно забыть надолго, если не навсегда. У нас 80 процентов бизнесменов говорят, что полностью или частично потеряли бизнес после возбуждения дела!

— Но ведь часто за силовиками стоит не чиновничья алчность, а конкуренты этого предприятия?

— К сожалению, в огромном количестве дел, которые сейчас идут, главным или первичным инициатором является такой же бизнес! Что-то не поделили, кто-то кому-то не доплатил при выполнении контракта. И вот вместо похода в арбитражный суд одна из сторон пишет заявление. Или с возмущением пишет мне, допустим, Пяткин: «Почему не возбуждают дело на Пупкина?». Две трети уголовных дел в отношении бизнесменов изначально исходят от таких же, как они, а не от силовиков или чиновников.

Предприниматели увлеченно пилят сук, на котором сидят. Но мы все равно помогаем им в судах. Просто не в тех конфликтах, где спор идет между игроками рынка, а там, где бизнес страдает от действий государства. Оно здесь играет очень «интимную» роль: вместо того чтобы пресекать конфликты подобного рода, помогать их разрешать, отдельные чиновники не то что не помогают, они еще и свою долю имеют! Вот поэтому, когда мы видим конфликт и что государство в лице чиновника нарушает закон, мы помогаем этим предпринимателям.

Тревожная карта

— Борис Юрьевич, вы можете назвать регионы, где проблема преследования бизнеса наиболее остра?

— Мы ориентируемся на рейтинг давления, о котором я уже говорил. Но считаем, что там, где вообще нет этого административного давления, также нездоровый деловой климат. Получается, что там государство не выполняет свои функции в качестве регулятора. Нет регионов, где вообще бы отсутствовала проверочная деятельность. Но где-то она меньше, где-то больше. И я, как уполномоченный при президенте РФ, считаю, что хороши те регионы, где найден баланс между тем и этим. В этом случае мы видим и нормальный уровень инвестирования в экономику, и, с другой стороны, нет проблем у населения с качеством продукции или услуг. Это означает, что регуляторы хорошо выполняют свои функции.

Такой баланс стабильности найден в Москве, Санкт-Петербурге, Татарстане. А есть, например, Саратовская область, где административное давление самое сильное в стране. Чрезмерными уголовными репрессиями для бизнеса грешит юг России. Есть проблемы в Сибири, а самыми спокойными можно назвать ряд самых маленьких регионов. В Чечне вообще давления на бизнес не выявлено, а в Осетии или Дагестане — наоборот. В Дагестане только сейчас (после смены руководства республики и столицы, арестов ряда министров — прим. «ВМ») начали вылезать наружу истории, как кланы массово даже не обирали бизнес, а просто отбирали собственность.

— Года полтора назад началась борьба с коррупцией в верхах. Как вы полагаете, поможет ли это положению бизнеса?

— Есть хороший пример. Более 80 процентов бизнесменов жалуются, что их за нарушения наказывают штрафами даже без всяких предупреждений. Но если мы говорим о чиновнике, то, когда в его отношении возбуждается административное производство, в 80 процентах в итоге все сводится в худшем случае к дисциплинарному внушению. В оставшихся 20 процентах случаев — к штрафам или более серьезным мерам.

Существует статья 169 УК РФ («Воспрепятствование законной предпринимательской деятельности» — прим. «ВМ»), по ней возбуждают едва ли двадцать дел в год, но только в единичных случаях чиновники получили что-то серьезнее штрафа. Чиновники и бизнес — это разные весовые категории, и первые чувствуют себя очень спокойно. Выходя на ринг, они знают, что положат бизнес одним ударом, ну а ему приходится только отползать.

— Раз уж вы сравнили с боксом... Как вы думаете, борьба будет вестись до полного уничтожения одного из участников?

— Для того чтобы Россия стала удачным местом для инвесторов, должны быть соблюдены три опорных показателя: безопасность, удобство, выгода. По безопасности: конечно, банд уголовников, как в 90-е, больше нет. Но для западного бизнесмена тюрьма — это что-то существующее в параллельном мире. У нас — часть русской жизни. По удобству: появились службы одного окна и что-то подобное, но все нивелируют проверки, ужесточение требований, высокие сборы, налоги, тарифы, процентные ставки. Выгода — налоги, ставки, сборы у нас чрезмерно высоки. Доступ к кредитам затруднен. Бизнесом заниматься у нас невыгодно! И все эти структурные проблемы ни к чему хорошему не приводят. Но все равно позитив есть.

Бизнес — это частная инициатива и постоянная энергия что-то делать, что-то создавать. И она будет развиваться, какие бы препятствия перед ней ни стояли! Как бы ни давили, она будет расти. Но у нас так: все, что подрастет до некоторого уровня, срезается. Но если дать этому вырасти, станет не страна, а сад. Мы могли бы потенциал экономики России поднять на огромную высоту! Аппарат уполномоченного проводил исследования макроэкономической ситуации, предложили президенту России «Стратегию роста» и исследовали в ее рамках возможности страны.

У России потенциал экономического роста — 7–8 процентов в год по самым скромным подсчетам, а по чуть более нескромным — более 10 процентов! У нас огромное количество недоинвестированных ниш и возможностей развивать те или иные проекты.

Где зарыт потенциал роста

— Борис Юрьевич, вы слышали о так называемой петле Паршева?

— Да, эта популярная теория — «мы — страна, в которой невыгодно производить». Это не так. У нас богатые сырьевые запасы, переработка которых не зависит ни от климата, ни от расстояния. Кроме того, у нас есть огромная часть продукции, которая обычно производится локально. Там, где люди живут, там ее и производят. Хлеб надо печь на месте, а не в Китае! Молоко и молочные продукты, гвозди, доска, элементарная мебель. Или такой пример: в Польше, если вы придете в IKEA, на полках найдете 85 процентов товаров местного производства. У нас здесь комиссия из головного офиса этой корпорации не нашла ни одного товара местного производства! Даже молотки завозим из Китая. И дело не в «петле Паршева» — просто невыгодно и опасно. А ведь это потенциал нашего роста. Мы подготовили по поручению президента России исследование «Устойчивый рост несырьевого сектора», где определили девять приоритетов, в которых есть серьезный потенциал. Российская экономика может расти — важно лишь правильно выстроить экономическую политику и расставить приоритеты.

В Китае, наверное, дешевле шить одежду. А вот делать те же электродрели лучше умеют у нас. У китайской продукции нет стиля, дизайна, они не могут качественно делать многие вещи. А мы можем! И высокое качество товаров должно быть особенностью российских марок. У нас есть выживающие компании, например, производитель самых современных детских колясок. Но они еле-еле конкурируют с каким-то польским производителем! А дело в том, что там польское государство поддерживает проект, в том числе особым налоговым режимом. А у нас чиновники постоянно ухудшают доступ российского производителя к спросу! Так, по нашим данным, те же поляки борются за наши госзаказы в некоторых регионах, через российские структуры, конечно.

— Ежегодный доклад бизнес-омбудсмена президенту страны, другие ваши доклады — это действенные инструменты?

— Хотелось бы, конечно, большей эффективности. Президент расписывает поручения по докладу правительству, правительство часто поступает с нашими докладами по-разному. Иногда эффективно использует, иногда не очень. Но, надеюсь, в этом году все будет по-другому, так как мы пошли по несколько иному пути.

Вместе с Минэкономразвития в рамках их «Программы по улучшению делового климата» и на базе Аналитического центра при правительстве мы уже смотрим по нашему докладу, кто и с какими предложениями не согласен. Определяемся с порядком решения, готовим протокол разногласий с теми, кто не согласен.

Сердце гражданского общества

— Какие действенные инструменты для защиты предпринимательского сообщества есть у омбудсмена?

— Прежде всего мы действуем на базе 78-го Федерального закона «Об уполномоченных». И по нему у нас есть целый ряд полномочий, который нас отличает от общественных организаций. Когда мы ставим вопрос перед органами власти, нам обязаны дать ответ. Мы имеем право участия в проверках вне зависимости от того, хотят ли нас там видеть представители контрольных органов или нет. Мы осуществляем контроль чистоты проверок. Имеем право участвовать в судах, вплоть до Конституционного. Но при всех государственных полномочиях мы бы ничего не могли сделать, не будь общественной поддержки! Она огромна! Те же обращения в аппарат — их огромное количество, а ведь надо все проверить на наличие описываемых нарушений. У нас работает большое количество общественных юристов, адвокатов, естественно, бесплатно. Другое адвокатское сообщество помогает нам защищать предпринимателей в судах. Мы не можем себе позволить многое, а вот поддерживающие нас общественники создают нужное влияние в тех местах, где мы видим абсолютно точно нарушение закона. Сайты, Интернет, социальные сети, суды — они нас поддерживают. Государственные полномочия вместе с общественной поддержкой — это действенное сочетание.

— Многие чиновники уверяют, что наши производители за годы санкций научились делать все — от сыра до самолетов. Так ли это?

— На малый и средний бизнес санкции практически не повлияли. Ведь что это такое? Отсутствие доступа к иностранному финансированию. А у нашего малого и среднего бизнеса огромные проблемы из-за тех санкций, которые на нас накладывает Центробанк РФ! Из-за искусственного поддержания высокой процентной ставки невозможно брать деньги в кредит (на развитие бизнеса — прим. «ВМ»). Вдобавок есть сложная система банковских залогов.

Нужно менять систему обеспечения, снижать ставки, вводить госгарантии, чтобы ЦБ мог финансировать под залог ценных бумаг предприятия. А наш ЦБ работает как организация, для которой самое главное — избегать рисков и приносить прибыль, а вовсе не развивать экономику страны! А запрет на ввоз сыра, яблок и прочего только поддерживает эти отрасли в стране. Но российские сыры так и останутся не самыми лучшими, пока внешние рынки закрыты: нельзя стать лучшим, не соревнуясь с конкурентами, — это закон рынка. Протекционизм был всегда, но он хорош только как временная мера. Как у китайцев, которые оговорили себе много всего при вступлении в ВТО. А потом, пользуясь временными таможенными барьерами, создали внутренний авторынок, а затем стали ведущими экспортерами в мире. Начали конкурировать с США и Европой на их же рынках. Все можно и нужно делать разумно. России нужна разумная, взвешенная, системная, профессиональная государственная политика, которая должна сочетать открытость рынков с временными мерами поддержки своей промышленности.

СПРАВКА

Борис Титов родился в Москве в 1960 году. В школу пошел в Новой Зеландии, где работал представителем Минвнешторга СССР его отец. С десяти лет проживает в Москве. Окончил английскую спецшколу, экономический факультет МГИМО. Работал во внешнеторговом объединении «Союзнефтеэкспорт». С 1989 года работал в совместных предприятиях, затем стал владельцем бизнеса по торговле нефтехимией и СПГ. С 2006 года Титов владеет торговой маркой «Абрау-Дюрсо» (Крым), рядом других компаний. Был кандидатом в президенты РФ в 2018 году. Действительный государственный советник РФ 3-го класса, кавалер ордена Почета, двух медалей, офицер Почетного легиона Франции.

Читайте также: Экономист Денис Ракша: В столице увеличивается пространство для досуга и бизнеса