Возрастную маркировку книг могут изменить

Депутаты Государственной думы предложили смягчить возрастную маркировку художественных произведений. Вместо четких определений вроде «6+», «14+» должны появиться обтекаемые формулировки: «для дошкольников», «для семейного чтения».

Поправки должны быть внесены в несколько нормативных актов, прежде всего в Федеральный закон № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» от 29 декабря 2010 года. Этот закон в свое время критиковали многие литературоведы и педагоги за его категоричность.

— Такие документы отнимают у искусства одну из важнейших функций — возможность получить жизненный опыт на чужом примере, — сказала «Вечерке» специалист по детской литературе Ксения Молдавская. — Прочитать о чужой травме и прочувствовать ее — это безопаснее, чем пережить самому.

По словам Молдавской, некоторые родители чересчур слепо доверяют этому закону. Увидев книжку с наклейкой «12+», они спрашивают у эксперта, можно ли купить ее восьмилетнему ребенку. Хотя, казалось бы, они сами должны знать, готовы ли их дети к такому чтению.

— Возможно, новая формулировка насчет «семейного» просмотра или чтения не так уж плоха, — рассуждает Ксения Молдавская. — Родители, которые привыкли перекладывать ответственность, будут следовать ей.

Русская классика как она есть

Многие произведения, входящие в школьную программу, запросто могут подпасть под определение «18+». Ведь в них описаны страшные сцены. Их комментирует специалист по литературе Ксения Молдавская.

Бес попутал

Федор Достоевский, «Преступление и наказание» (1866)

«Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. <…> Старуха <…> вскрикнула, но очень слабо, и вдруг вся осела к полу <…>. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь».

Ксения Молдавская:

В этой сцене описание действа не самоцель. Главное — показать, что в момент убийства начинается целая цепь переживаний, от которых герою потом никуда не деться.

Самому противно

Михаил Шолохов, «Тихий Дон» (1925)

«В углу <…> густо толпились казаки — весь первый взвод. <…> На полу, бессовестно и страшно раскидав белевшие в темноте ноги, не шевелясь, лежала Франя, с головой укутанная попонами, в юбке, разорванной и взбитой выше груди. Один из казаков, не глядя на товарищей, криво улыбаясь, отошел к стене, уступая место очередному. Григорий рванулся назад и побежал к дверям».

Ксения Молдавская:

Я не могу себе представить, чтобы дети потом играли в казаков и горничную Франю. Здесь показано, что главный герой — Григорий Мелехов — испытывает к происходящему отвращение.

Истерика

Лев Толстой, «Анна Каренина» (1877)

«…ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она <…>, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колена. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. <…> Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!» — проговорила она».

Ксения Молдавская:

Эта сцена показывает, что бросок под поезд — не выход. А еще чтение таких произведений, как ни банально, повод задуматься о том, как же изменилось положение женщины за прошедшие годы.

СКАНДАЛ

После принятия Закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» школьники не раз сталкивались с невозможностью купить в книжном магазине произведения писателей из обязательной программы. Последний скандал возник осенью 2018 года в Екатеринбурге: старшекласснице отказались продать книги Маяковского, Есенина и Бродского.

Читайте также: Неизвестный автограф Гоголя нашли в Главархиве