...Я очень хорошо помню пачку сигарет «Союз — Аполлон»: отец принес ее домой, выложил на стол, и она лежала там, такая красивая, бело-синяя. Запах дыма мне не нравился, но пачка вкусно пахла табаком. Я не дала отцу ее выбросить и смастерила из пачки диван для пупса. А потом папа показал мне по телевизору улыбчивого симпатичного дяденьку и объяснил, что он и «Союз — Аполлон» тесно связаны. Я запомнила его улыбку. Она была магнетической...

Годы шли. Если когда-то я знала наизусть фамилии всех космонавтов, последовательность их полетов в космос и даже длительность этих командировок, то прошло время, и космонавтов стало слишком много для моей скудной памяти. Да и полеты их стали восприниматься прозаично, и мы уже перестали осознавать, что космонавты по-прежнему совершают подвиг — каждый раз, каждый день, каждую минуту.

Да и вообще в мире менялось все. Все, кроме улыбки Леонова. Она была всегда, его невозможно было представить без нее.

Он много раз рассказывал, что ощущает человек, сделав первый шаг в открытый космос. Но всегда казалось: это не вся правда. Восторг и ужас одновременно — да. Но не становишься ли ты в этот момент немного Богом? Или — не приближаешься ли к нему? И не вспоминаешь ли со страхом знаменитый рассказ «Калейдоскоп» Рэя Брэдбери, в котором астронавты после взрыва ракеты разлетелись в разные стороны, лишь один потом достиг земли, но уже как падающая звезда. Помните?

«Яркая белая звездочка летела в сумеречном небе Иллинойса.

— Загадай желание, — сказала его мать. — Скорее загадай желание...»

В мире менялось все. Все, кроме улыбки Леонова / Фото: Антон Гердо / Вечерняя Москва

Нет-нет, ничего такого. Леонов всегда рассказывал об этом событии просто и почти буднично, будто и не понимал важности случившегося. Но понимал. Конечно, понимал... Просто был как-то запредельно, космически скромен.

Герой СССР — дважды, орденоносец, авторитетный профессионал высшей пробы Леонов любил небо, потому и стал летчиком. А потом, сделав шаг в открытый космос, полюбил то, что выше неба. Он рисовал космос бесконечно, а сейчас я думаю: может, он так настоятельно давал нам возможность его узнать, потому что тогда, давно, сделав тот самый шаг, он увидел в нем нечто особое? Знать бы еще — спасение или погибель?..

Когда я смотрела «Время первых», все время думала о том, что кажущаяся выдумкой история с раздувшимся скафандром на самом деле «имела место быть». Сколько же надо иметь мужества, чтобы победить ситуацию и вернуться на корабль? Не знаю, сколько. У Леонова спрашивали об этом. Он отвечал скромно, сдержанно. И улыбался. Он был человеком с лучшей улыбкой на Земле и... И не только на Земле. Человек с Улыбкой Вселенной.

Будем помнить.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции