Как мегаполис влияет на жизнь целого общества

Окружение влияет не только на отдельного человека, но и на жизнь всех жителей мегаполиса. О том, как это происходит и что сделали с москвичами последние четверть века городских преобразований, знает наука социальная география. Не так давно ее адепты обобщили свои наблюдения в отдельном труде — «Социальное пространство Москвы: особенности и структура».

К труду, который был опубликован в журнале «Известия РАН», приложили руку две научные структуры — Институт географии РАН и геофак МГУ. Их сотрудники задались вопросом, как урбанистические переделки влияют на жизнь столичного социума — объединяют или разъединяют людей, рождают в душах чувства светлые или, наоборот, копят глухое недовольство и так далее. Ведь, как утверждает эта самая социальная география, общество, изменяясь, непременно меняет и пространство вокруг себя, а измененное пространство, как ни крути, обязательно начинает диктовать людям новые модели поведения.

Бумеранг учености

— Мы все живем не просто в городе, а в мире наших представлений. Поэтому задачей нашего исследования было показать взаимосвязь разных факторов, формирующих социальное пространство города, понять, почему одни места Москвы считаются предпочтительными для проживания, а другие нет, — говорит Ольга Вендина, ведущий научный сотрудник Института географии РАН. — Обычно в подобных исследованиях берут какой-то один показатель (скажем, обеспеченность транспортом, близость парков или стоимость жилья), рассматривают его вариацию от района к району, а результаты накладывают на карту. Мы же решили проанализировать взаимосвязь независимых переменных, например, уровня образования населения и стоимости квадратного метра. Несмотря на то что корреляция между этими двумя показателями довольно выраженная, связь между ними не прямая, а опосредованная. Вот именно эти неявные связи мы и хотели вытащить на поверхность.

Как выяснилось, практически во всех районах, которые считаются у риелторов и покупателей престижными, уровень образования населения выше. Если верить последней переписи, то три призовых места тут принадлежат Куркину (75,2% жителей), Соколу (71,8%) и Хамовникам (70,4%), а три последних — Чертанову Северному (26,6%), Капотне (23,2%) и Дмитровскому (21,7%).

— Почему коррелируют цена недвижимости и уровень образования? — объясняет Ольга Ивановна. — Прежде всего так сложилось исторически — в градостроительстве СССР доминировал принцип функционального зонирования территории, рабочие жили вблизи заводов, интеллигенция — рядом с институтами. Ареал расселения лиц с более высоким уровнем образования напоминает по форме бумеранг, накрывающий своей широкой частью центр и частично проспект Мира и расходящийся вдоль Ленинградки и Ленинского проспекта. Примерно эти же территории ассоциируются у москвичей с наиболее благополучными. Сейчас, конечно, описанная закономерность уже не работает, размывается и «бумеранг». Но представления людей консервативны, и это свойство активно эксплуатирует рынок жилья.

Интересно, что степень образованности народных масс связана даже с их продолжительностью жизни и заболеваемостью. Но — тоже не напрямую:

— Чем выше уровень образования, тем ниже уровень смертности от предотвратимых причин. Да, население в «интеллигентных» районах, как правило, более старое, поэтому стандартные показатели смертности тут могут быть высокими. Но это смертность по возрасту (часто довольно почтенному), а не потому, что кто-то выпил политуры и в 30 лет отправился к праотцам.

А вот четкой связи между доходами человека и размером его квартиры исследователи так и не нашли. По их мнению, это тоже объясняется наследием СССР, где лучшие жилищные условия обеспечивали не только высокие зарплаты, но и вещи, с деньгами напрямую не связанные, например, время жизни в столице. Москвичи во втором-третьем поколении получают в наследство квартиры умерших родственников, съезжаются-разъезжаются, меняют жилплощадь на большую, сдают ее в аренду и по сути конвертируют культурный капитал, накопленный еще в советские годы, в имущественный...

Это все комплексы

Измерили географы и наш «градус раздражения». Лидером по уровню недовольства окружающей средой оказался престижный Арбат. На втором месте — поселок Восточный, бронзу отхватило вполне благополучное Куркино. Дальше идут оба Бирюлева, Чертаново Южное, Марьино, Капотня, Кузьминки и Нижегородский. Так, обитателей Арбата раздражают толпы посторонних, фланирующих по их территории. Жителей Восточного напрягает транспортная изолированность. Куркинцы, справедливо считающие свой район современным и престижным, недовольны «близостью к ареалам расселения мигрантов и местам приложения их труда». А вот на остальных «раздраженных» территориях причины недовольства схожи: «Рост этнического разнообразия населения происходит на фоне стагнации развития района и сравнительной изолированности местных социумов, страдающих от множественных фобий и комплекса ущемленности», — формулируют авторы исследования.

Вообще, упомянутое выше «этническое разнообразие» до сих пор остается одним из главных предметов нашего недовольства. Причем, как отмечают исследователи, возмущаемся мы по сути тем, что сами и выдумали. Даже в самом «нерусском» из всех районов Москвы (а это, судя по переписи, престижнейший Арбат) 71,3% населения — русские. Второе место с конца — у Пресненского (81,2%), третье — у Нижегородского (86,5).

Так в чем же, собственно, дело? Откуда раздражение? «Дело не в ложной статистике или розовых очках на глазах экспертов, а в повышенной мобильности мигрантов, вследствие которой они наиболее видимая часть московского социума, что приводит: а) к гипертрофии представлений об их фактической численности и б) к искаженному взгляду на структуру их занятости», — пишут исследователи. Иными словами, от того, что улицы города наводнены курьерами и коммунальщиками из Средней Азии, создается ложное впечатление, что они вообще везде.

— Когда человек мало связан с тем местом, в котором живет, он волей-неволей становится к нему равнодушен / Фото: pixabay.com

Кстати, с коммунальщиками тоже промашка вышла. Например, если верить опросам, большинство москвичей считают, что в коммунальной сфере трудятся 30% всех приезжающих мигрантов, а на стройках — 15–16%. На деле все строго наоборот: ЖКХ аккумулирует у себя лишь 10% приезжих из солнечного зарубежья, а строительство — около 40. Но поскольку по стройплощадкам каждый из нас особо не шастает, а вот по улицам — каждый день, восприятие действительности искажается.

Но в одном ли обмане зрения причина? Разумеется, нет, уверена Ольга Вендина:

— Нынешняя волна миграции в Москве далеко не первая. И по количеству приезжающих она вполне сравнима и с потоком лимитчиков в 70–80-е, и с миграцией 20–30-х, хлынувшей в столицу из западных губерний бывшей империи, и с более ранним притоком «отходников» из деревень.

Во всех этих случаях в Москве оказывались большие массы людей, не владеющих городской культурой. Сравнивая себя с ними, москвичи — полноценные горожане — ощущали свое внутреннее превосходство, но не чувствовали угрозы со стороны приезжих, так как те хотели походить на москвичей. Нынешний поток мигрантов в гораздо большей степени (хотя выходцев из России, Украины и Белоруссии по-прежнему гораздо больше) инокультурен: многие говорят на другом языке, выглядят по-другому, у них иначе строятся семейные отношения, другая религия и так далее. Но это наименьшая проблема. «Плавильный котел» города работает, как и прежде. Плохо то, что мы сами себя воспринимаем как проблемную нацию, теряющую свои ресурсы — и демографические, и социальные, и экономические.

Москвичи хорошо понимают, что Москва живет лучше, чем остальная страна, да и все постсоветское пространство. В столице достигнуты достаточно высокие жизненные стандарты, не говоря уже о жизненных требованиях. В отличие от приезжих, нам сложно уехать куда-то в поисках лучшей жизни, да и особой нужды нет. Куда ехать-то? В Европу, Америку? Добавим к этому молодость, активность и напористость приезжих. Неудивительно, что москвичи начинают чувствовать некую угрозу своему статусу и материальному положению. Ведь ресурсы ограничены, а претендентов на них все больше.

Казалось бы, такое недовольство давно бы уже должно превратить город в кипящий котел. Но ведь нет — он живет спокойной жизнью, никто никому морду не бьет. Такую тишь да гладь исследователи объясняют тем, что глухое раздражение по отношению к чужаку носит у недовольных скорее замещающий характер.

— Проявляя недовольство в разговорах, люди не готовы переходить к насильственным действиям. Более того, мы категорически осуждаем любые формы насилия и по отношению к мигрантам, и по отношению к протестным движениям! — продолжает географ. — Просто антимиграционные настроения нередко являются клапаном, через который мы спускаем пар в возмущенных разговорах.

Как сделать так, чтобы пар вообще не накапливался? Вариантов масса:

— Искусство политики не в том, чтобы одних выгнать, а других защищать, а в том, чтобы соблюдать баланс: противодействовать дискриминации, одновременно сохраняя культурную определенность социума. Привычные инструменты адаптации приезжих к новой для них среде связаны с работой социальных институтов, системой образования, привлечением институтов гражданского общества...

Мощным подспорьем тут, хотя звучит странно, является и благоустройство городского пространства. Это то, что поднимает людям настроение, возвращает самоуважение — через чистый подъезд, хорошо обустроенную среду, продуманную, созданную с заботой о людях инфраструктуру. Посмотрите, как преображенный центр столицы повлиял на поведение людей: стало меньше мусора, озлобленных лиц, все приветливы, доброжелательны...

В общем, все в полном соответствии с теорией разбитых окон: «Если в здании оставить разбитым одно окно, очень скоро в нем не останется ни одного целого». Соответственно, если быстро ликвидировать разруху, та уйдет и из головы. Теория эта не единожды подтверждалась практикой. И есть надежда, что будет подтверждаться и дальше. В прошлом году стартовала программа «Мой район», главная цель которой — стереть разницу между престижными и непрестижными территориями, создав равные условия для всех москвичей. В поле зрения программы — благоустройство и образование, досуг и транспортная доступность, медицина, культура, качественный сервис... Географы, если что, всеми руками за:

— Когда человек мало связан с тем местом, в котором живет, он волей-неволей становится к нему равнодушен. Я, например, большая противница заборов — мало того, что они уродуют городское пространство, но еще и нарезают его на «очаги изоляции», сразу определяя массу людей в разряд изгоев, которым в собственном районе куда-то ход заказан. Городу как воздух необходимы публичные пространства, которые надо обустраивать так, чтобы они легко конкурировали с приватными территориями. И если страх за свою безопасность и жажда привилегий не позволяют людям «открыться», то обширные и развитые зоны городского благоустройства заставляют обитателей «зазаборья» выходить в пространство «для всех», участвуя в общей жизни. И все вместе это работает на интеграцию городского социума.

КАЛЬКУЛЯЦИЯ

В Москве живет лишь 11,8% населения страны. Если не брать во внимание такие специфические города-государства, как Сингапур или Ватикан, где все жители — обитатели столицы, получится, что, например, Нассау (Багамские острова) аккумулирует у себя 70% жителей страны, Рейкьявик (Исландия) с городами-спутниками — 63%, Джибути (столица одноименного государства) — 61%, Доха (Катар) — 52% и т.д. Страной с наименьшей долей столичных жителей являются США (около 0,21% всего населения).

КСТАТИ

Мегаполис — не самая большая форма городского расселения. Есть еще агломерации — объединения города и его спутников, а также мегалополисы — объединения агломераций. Мегалополисы могут быть даже межгосударственными. Например, самый обширный мегалополис Европы, названный «голубым бананом» (банан — от формы на карте, голубой — от цвета флага ЕС), насчитывает 130 миллионов населения и 25 городов (из 8 стран), составляющих наиболее индустриально развитую часть Европы. А вот российские города (Петербург, Сосновый Бор, Кингисепп, Гатчина, Выборг) входят в мегалополис «Финский залив», в котором числятся также 10 финских и два эстонских города.

ИСТОКИ

Первыми урбанистами были Платон, описавший идеальную модель города, исходя из взаимодействия между его жителями, и Аристотель, который изучил жизнь десятков городов и высчитал оптимальную численность их населения.

Читайте также: Столичные некоммерческие организации помогают воплощать в жизнь соцпроекты мегаполиса