Фестиваль «Красная площадь» стал первым массовым мероприятием в столице с начала пандемии

Сегодня завершается книжный фестиваль «Красная площадь» — первое массовое мероприятие в Москве с начала пандемии. Он открылся в субботу, в «пушкинский» день.

Вопреки прогнозам некоторых скептиков уже можно сказать, что фестиваль удался. Конечно, он не дотягивает до прежних масштабов: число издательств сократилось до двухсот. Некоторые пока побаиваются больших скоплений людей, а другим просто сложно добраться до столицы из других регионов.

Сразу на подступах всех, кто заранее зарегистрировался на сайте и получил возможность бесплатно пройти на мероприятие, встречал тройной кордон безопасности: проверка билета, девушки с тепловизорами, полиция. Никакой суеты и толчеи, несколько входов, люди держат дистанцию. На площади просторно, два центральных шатра в этот раз не ставили. И все с удовольствием гуляют.

Надо заметить, что маски очень затрудняют общение, даже хорошие знакомые не сразу друг друга опознают. Но тем радостней узнавание. Стенды участников отделены друг от друга, сидячих мест в шатрах тоже мало, и все на расстоянии социальной дистанции. Раз в два часа на площади появлялся целый отряд девушек в защитных костюмах, которые дезинфицировали все стенды, а фотографы в это время с удовольствием снимали их работу.

— Хорошая книга — это не только досуг, это еще и хороший помощник, благодаря которому можно преодолеть трудности и напитаться оптимизмом, — выступил на открытии директор службы внешней разведки России, председатель оргкомитета по поддержке литературы, книгоиздания и чтения в РФ Сергей Нарышкин. Вместе с ним по стендам прошлись глава Российского книжного Союза Сергей Степашин, глава Роспечати Михаил Сеславинский и его заместитель Владимир Григорьев. Глава Департамента культуры столицы Александр Кибовский ждал гостей у стенда Библиотек Москвы. Первым подошел Сергей Нарышкин. Чиновники поздоровались на новый модный манер — стукнулись кулаками и заулыбались. А я поспешил на главную сцену, где вручали премию «Лицей» молодым поэтам и писателям. Почти все финалисты общались с аудиторией и ведущим, писателем Сергеем Шаргуновым в формате видеоконференции, которая транслировалась на большом экране. Собравшиеся поддерживали волнующихся литераторов аплодисментами.

Еще было заметно, что люди явно истосковались по живому общению: с удовольствием листали книги, обсуждали их с продавцами. Уже в первый день стало ясно, что желающих посетить фестиваль больше выделенной Роспотребнадзором квоты в 1200 человек на два часа (все посещения разведены для безопасности по времени). И ее увеличили до двух тысяч. Но и этого не хватило. Значит, чтение по-прежнему в приоритете.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Александр Кибовский, руководитель Департамента культуры Москвы:

— Фестиваль в этом году проходит в интересный момент. Мы накануне голосования поправок в Конституцию. Важно, что за русским языком, помимо госстатуса, признается его государствообразующее значение. В «языковой» 68-й статье появляется новый пункт о том, что культура поддерживается и охраняется государством. Впервые в Конституции устанавливается прямая обязанность государства поддерживать и беречь культуру на всех уровнях власти. Для меня как для руководителя Департамента и победителя конкурса «Книга года 2019» эти поправки являются ключевыми.

КСТАТИ

Книжный фестиваль «Красная площадь» проходит уже в шестой раз. В нем приняли участие больше 200 издателей, прошло более 250 мероприятий на 7 площадках.

Из-за коронавируса на фестиваль не могут попасть люди старше 65 лет и младше семи. Фестиваль проходит в онлайн и офлайн-форматах, что делает его доступным. В прошлом году ярмарка длилась шесть дней. Ее посетили около 300 тысяч человек, были представлены издательства всех регионов России.

Последние отголоски культурного взрыва 90-х

Писателям, которых сегодня называют «новой волной», «Вечерняя Москва» задала всего один вопрос: Существует ли такое понятие, как новая российская проза, и если да, то чем она отличается?

Сергей Вересков

Роман «Шесть дней»

Для современной культурной жизни характерна эклектика и общее «многоголосье». В мире (и в нашей стране) так много заметных и очень разных авторов, в том числе и молодых, что выявить общее для всех начало не то что трудно, а буквально невозможно.

Это усугубляется тем, что ни один даже самый крупный современный писатель ни в нашей стране, ни за рубежом не может сравниться по своему влиянию с фигурами прошлого: в этом смысле у нас нет ни нового Толстого, ни Бальзака, ни Солженицына, ни Камю. Просто потому что роль литературы уже не столь велика.

Так получается, что у каждой «культурной группировки» сегодня свои герои — кому-то нравится Улицкая, кому-то — Прилепин, и герой одной «тусовки» не становится авторитетом для другой. Так же ситуация обстоит и с молодыми авто рами: у каждой группировки свои звезды. Рефлексия человека на тему личного прошлого — оказалась нам близка.

Степан Гаврилов

Роман «Опыты бесприютного неба»

Глядя на своих сверстниковписателей, я понимаю, что иногда у нас нет ничего общего, кроме разве что времени. Мы можем жить с коллегой на соседних улицах, он будет автором трансгрессивных либер-панк квир-новелл, а я — утонченным наследником Бунина. Вместе мы по субботам будем собираться с нашим другом-японистом, который в своем творчестве наследует традиции жанра дзуйхицу. И ничего — нас издадут и поставят на одну полку. Никого это не смутит, один и тот же читатель запросто прочтет и меня, и моих друзей. Главное отличие новой литературы от предшествующих волн: она наследует все, что хочет, но в целом не наследует ничего конкретного.

Булат Ханов

Романы «Гнев», «Непостоянные величины»

Поддерживать разговор о новом — верный способ загнать полемику в тупик. Само понятие «новое» далеко не ново, и поэтому дискуссии о новизне, за редким исключением, ассоциируются с чем-то плохо пережеванным и переваренным, с чем-то неплодотворным и набившим оскомину. Избегая прямого ответа на вопрос, скажу, что русская литература в той исторической точке, в которой она оказалась сейчас, обладает рядом специфических черт. Нет табуированных тем и нет безусловных авторитетов. Авторы либо апеллируют к прошлому, преимущественно советскому, и пасуют перед современностью, либо, обращаясь к повестке дня, не выступают с радикальным протестом против сложившихся установок, не противопоставляют некий утопический проект. Сам оптимизм кажется устаревшим и выхолощенным. Русской литературе на текущем этапе не хватает воображения.

Мария Аверина

Роман «Контур человека: мир под столом»

Домов без фундамента не бывает. Бесспорно, что в нашу литературу пришла мощная волна западной художественной традиции, но ведь русская культура всегда, принимая западные формы, наполняла ее собственным содержанием. Мне кажется, процесс этого слияния мы сейчас и наблюдаем. В 90-е годы случился настоящий бум, когда стало возможным писать и читать все, что раньше было запрещено. Я полагаю — мы все еще находимся на волнах того взрыва.

Современная российская проза — живой процесс. Мне кажется, она находится сейчас в самой мощной стадии своего становления и развития, и куда он повернет, во что выльется — это самая главная интрига нашего времени, а именно оно все расставит по своим местам.

Малика Атей

Роман «Я никогда не»

Новые русские писатели воспитаны на той же литературе, что и их предшественники, сформированы теми же представлениями о языке, и поэтому, за редким исключением, их проза продолжает довольно давно установившиеся традиции. Но при сохранении того же стиля, той же внутренней системы его восприятия и оценки, той же, как правило, эстетики меняется постановка вопросов, меняется рассказчик и его взгляд. Руководителями важных редакций, самыми востребованными критиками, лауреатами премий становятся молодые женщины, а это значит другой выбор историй, иначе выставленный свет, иные воспоминания.

Читайте также: Новые задания появились в библиотеке МЭШ ко Дню русского языка