Условный срок: почему деятели культуры оказываются «более равны», чем простые россияне

В понедельник, 30 июня, Мещанский суд Москвы решил не публиковать приговор по делу «Седьмой студии» режиссера Кирилла Серебренникова, ссылаясь на норму закона, которая позволяет не раскрывать сведения, составляющие государственную и личную тайну. Условный срок, который получил Серебренников, и возможность такого же наказания для Михаила Ефремова, виновного в смертельном ДТП, стали поводом для бурной дискуссии.

Фемида должна стать слепой для всех

Шота Горгадзе, адвокат, член совета при президенте РФ по правам человека:

— Если Серебренников виноват в том, за что ему было предъявлено обвинение и за что его судили, то о каком условном сроке мы говорим? Если же режиссер не виноват в принципе, то — опять же — ни о каком условном сроке речи быть не может. То есть для меня решение суда, которое было вынесено по делу Серебренникова, — нонсенс. Условный срок в деле о мошенничестве на такую крупную сумму — это событие большого значения, это выглядит как преюдициальное (обязательное для всех судов. — «ВМ») решение суда, по которому по всем подобным историям должны отныне выноситься условные сроки, и никто, «потерявший» 129 миллионов рублей из госбюджета, никогда не должен садиться. Половинчатые решения никогда ни к чему хорошему не приводят. Не надо стесняться оправдывать человека, если все-таки вина не доказана. А если подсудимый виноват — не надо бояться общественного мнения, необходимо наказывать по всей строгости. Однако к «непростым» людям у нас — иногда так бывает — применяются, к сожалению, особые стандарты. При виде заслуженного, высокопоставленного или знаменитого человека Фемида как будто снимает повязку с глаз и склоняется в глубоком реверансе — перед личностью, статусом, заслугами, перед небольшой частью общественного мнения. Посмотрите, что происходит сейчас с историей Михаила Ефремова. На мой взгляд, это — преступник, как бы ни были значительны его таланты и вклад в российскую культуру. Смерть Сергея Захарова перечеркнула заслуги Ефремова полностью, как преступления Чикатило перечеркнули его педагогический талант (он был хорошим педагогом).

Да, попасть в беду и стать причиной смерти человека по неосторожности может каждый из нас. Но именно по неосторожности! А когда ты пьешь алкоголь, принимаешь наркотические средства, а потом садишься за руль, ты прекрасно понимаешь, что превращаешься в оружие массового поражения. Это то же самое, что вырвать чеку из гранаты и кинуть ее в толпу в надежде, что она не взорвется. Ефремов, садясь в машину, прекрасно осознавал, где колесо рулевого управления, где педали газа и тормоза, иначе он просто бы не смог тронуться с места. То есть у него работала голова, но чувство безнаказанности и вседозволенности заглушило чувство ответственности. Это простить невозможно. Однако как много голосов раздается сегодня в его оправдание! Мне очень хочется верить, что в этот раз наше правосудие будет справедливым, не оскорбляя общество слишком мягким решением в отношении Ефремова.

Никому сегодня не хочется выглядеть палачом

Юрий Шель, почетный адвокат России:

— Еще до вынесения приговора Серебренникову я говорил всем своим знакомым: это будет условный срок, хотя все газеты строили прогнозы, что режиссеру дадут пять реальных лет и даже больше. Я думаю, нынешний приговор во многом связан с тем, что никому из судей — чисто по-человечески — не хочется выглядеть палачами.

Президент России, напомню, выступает за гуманизацию, особенно в части экономических преступлений.

А почему не пошли до конца и не вынесли оправдательный приговор?

Трудно сказать, не зная всех материалов дела.

Но в последние годы в Москве оправдательных приговоров почти не выносится. И, в частности, никогда у нас не дают условный срок по статье 159, часть 4, по которой осужден Серебренников. Даже если человек признает вину полностью, он получит два года — реально, а вовсе не условно.

Условный срок режиссеру и его коллегам — это такой компромисс между стремлением суда проявить, наконец, гуманность и некоей сложившейся в обществе традицией.

К тому же дела людей известных всегда выделяются из общего потока, нравится это кому-то или нет. Такова практика во всем мире.

Приводить конкретные примеры можно долго, нетрудно вспомнить, как бывало: рассмотрение дела, апелляция через пару дней, приговор — так случалось, если случаи были резонансными. «Обычные» дела с такой скоростью не рассматриваются. Это происходит потому, что ни один судья не хочет прослыть олицетворением «машины зла» и изгоем в Европе.

Немного другое дело — Михаил Ефремов. Сто процентов уверен, что ему дадут реальный срок. Даже можно предположить, какой именно: года три колонии-поселения.

И, честно говоря, это лучший для него выход, потому что ему, как это ни цинично звучит, целесообразнее будет сейчас пострадать, чем потом терпеть упреки в том, что он смалодушничал и откупился, избежав наказания.

Ефремов не так широко известен за границей, как Серебренников, но он — человек, вокруг которого много информационного шума.

Давайте будем чуточку милосерднее

Андрей Лоргус, священник, психолог:

— С начала 60-х годов прошлого века пьянство становится предметом национальной гордости. Этот процесс связан с появлениями короткометражек Леонида Гайдая «Самогонщики» и «Пес Барбос и необычайный кросс». Устойчивость к алкоголю стала пропагандироваться как неотъемлемое мужское качество. Можно вспомнить и фильм «Судьба человека», где герой актера Сергея Бондарчука говорит немецкому офицеру, что после первой не закусывает. Так что принятие алкогольных напитков стало культурным кодом, который негласно существует и при общении между чиновниками, бизнесменами, даже государственными деятелями разных стран. В кабинете любого чиновника есть сейф, где хранится дорогой алкоголь.

Так что за трагедию, случившуюся с артистом Михаилом Ефремовым, несет ответственность общество, которое культивирует такую культуру, позволяет ей существовать.

Как психолог могу сказать, что под влиянием сильного перенесенного стресса люди бросают пить, но тут все зависит от желания человека. К сожалению, полностью бросить пить нельзя. Исцеления нет, есть ремиссия, и страх сорваться может преследовать вплоть до конца жизни.

Безусловно, мы должны сопереживать Михаилу Ефремову как человеку и обличать грех.

Христианская мораль сопереживает преступникам, не оправдывая при этом самого факта преступления.

Всегда необходимо призывать милосердие, при этом не оправдывая преступление. Это разные вещи. Милосердие к жизни преступника и безусловное признание обвинения. Украл — значит украл, убил —значит убил. Как священник я могу сказать, что если человек не принимает на себя обличение в убийстве, которое он совершил, то наказывает себя гораздо хуже, чем его может наказать закон. Ему будет очень тяжко жить с такой раздвоенностью внутри. Потому сопереживать убийце необходимо. Душу их разъедает ржавчина противоречия, и они погибают внутренне. К тому же за его преступление могут расплачиваться его дети и внуки.

При этом необходимо понимать, что убийство может быть и в бою на войне, когда человек защищает свою страну. Необходимо различать эти вещи и по-разному относиться.

Общество требует справедливости

Антон Кузнецов, кандидат философских наук, научный сотрудник центра исследования сознания при философском факультете МГУ:

— Кто-то пишет в соцсетях, мол, народ жаждет крови, а сам в случае чего договаривается с судами. Дескать, двойные стандарты справедливости. Не соглашусь. Люди, находящиеся под судом, действительно пытаются избежать наказания или смягчить его. Это совершенно естественная мотивация.

Но те, кто под судом не находится и не связан никаким образом ни с Ефремовым, ни с Серебренниковым, ни с кем-либо вообще из публичных персон, считают, что человек должен понести наказание. Общественный запрос на справедливость в России как раз-таки очень высокий, потому что одна из проблем судебной системы — несоблюдение принципа независимости.

Мы знаем множество судебных разбирательства, в ходе которых государственных людей или персон, скажем так, обладающих весом, за преступления «гладили по головке» и давали условный срок. Или довольно быстро выпускали досрочно. Общественность это не устраивает. Она хочет, чтобы публичные разбирательства судили справедливо. Потому что публичное разбирательство имеет большой символичный смысл: показывает, как устроена справедливость в России и на что человек может надеяться.

Одно дело, когда какой-то хулиганнаркоман нарушил закон. Общество даже не заботится о том, чтобы в его отношении была соблюдена справедливость, потому что так и будет. По одной простой причине: у хулигана-наркомана нет способов воздействия на суд. Он суду, прокурорам и кому-то в государстве не интересен. А в случае с публичными людьми начинает трещать принцип независимости судов и непредвзятости. Это вызывает у людей нигилизм, и правовой, и этический. Когда все видят, что открыто происходит шулерство, и понимают, что им надеяться не на что. И если они сами попадут в неприятности, тоже будут пытаться действовать не в рамках правовых понятий. Люди, видя все это, не чувствуют себя ответственными за то, что совершили. В то же время еще больше нивелируется значимость закона.

К нему у нас в культуре и без того устойчиво предвзятое отношение. Что законы работают для одних, но не работают для других.

И поэтому, кстати, многие новые законы зачастую воспринимаются как очередное ярмо.

Конечно, у нас каких-то законов не хватает, какие-то нужно поправить, но самая большая проблема не в том, чтобы сочинить нормы. Сделать это легко.

Главная проблема в отправлении правосудия, реализации законов.

Разбаловали мы деятелей культуры

Александр Никонов, обозреватель:

— Я — очень интеллигент. Просто сильно интеллигент! И всякая гуманизация мне нравится.

Более того, защищая цеховые интересы, я не могу не приветствовать мягкие приговоры творческим людям, креативному классу, а то на меня станут косо смотреть. И я их честно приветствую по указанной причине.

Но не сказать кое-чего по этому поводу все-таки не могу! За делом Кирилла Серебренникова я не следил, хотя и слышал, что его обвиняли в хищениях государственных денег в каких-то совершенно неподъемных количествах. Мне даже попалось в сети мнение другого интеллигента (тоже, видимо, очень сильного), который в защиту режиссера написал буквально следующее: ну а что, все так делают, как Серебренников, иначе и невозможно, ведь часть выделенных на театр государственных денег нужно выводить в черный нал, чтобы заплатить откат тем чиновникам, которые их выделили.

Ну а раз уж начал деньги вытаскивать, грех себя обидеть. И потому всех, мол, культурных деятелей можно сразу сажать, этак мы вовсе без культуры останемся — с одной физкультурой!..

Но и там, мне кажется, ситуация схожая.

Не знаю, насколько прав был тот, второй интеллигент, мнение коего я вам тут привел. Однако могу дать рецепт. Не деятелям культуры. А государству — не выделять денег культуре.

И спорту. Вообще! Вон в Америке нет никакой господдержки ни театров, ни спорта, ни кинематографа.

Поэтому Голливуд и представляет собой главную кинофабрику планеты, а все те мелкие швеции-норвегии, где дотируют собственное кино, просто чтобы оно было, элементарно выкидывают деньги на ветер, ибо никто не смотрит.

Хотят деятели спорта и культуры прыгать в высоту во всех смыслах, пусть ищут спонсоров и продают билеты… Тогда и дел уголовных не будет.

А у нас, понимаешь, разбаловали актеров, режиссеров и прыгунов с шестами.

Им всяческие поблажки, ордена, деньги, слава и почет. Они могут выводить черный нал, давить по пьяни людей на дороге, и за них цех мгновенно вступится, и станет голосить про немереный талант, намекая на условный приговор.

Ну, пусть уже вся богема начнет зарабатывать сама, елки-палки! Как все прочие люди.

И отбывают тюремные сроки тоже, как все прочие люди.

Читайте также: Адвокат Серебренникова заявил, что обжалует приговор по делу «Седьмой студии»