Время неудобных вопросов. Доктор философских наук Людмила Булавка-Бузгалина: Пора расстаться с эгоизмом

В условиях пандемии учреждения культуры все активнее осваивают информационные площадки в интернете, которые, по оценке их организаторов, дают больше возможностей донести идеи до огромной аудитории нашей страны. Свою точку зрения, как меняется культурное пространство в нашей стране и что его сегодня формирует, высказывает доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, культуролог Людмила Булавка-Бузгалина.

Включая телевизор, отправляясь на концерт или в музей, мы, так или иначе, делаем выбор, определяющий нашу потребность в пище духовной. В конце концов, ведь именно этот выбор дает нам право называться людьми.

— Людмила Алексеевна, наше единое культурное пространство, полученное в наследство от прошлых эпох, сегодня по-прежнему стабильно и неизменно? Или в новом времени у творческой мысли появились новые ориентиры?

— Культура не возникает из самой себя, она рождается из истории, из объективного противоборства ее различных тенденций. Приход каждой новой эпохи всегда приводил к перезагрузке уже самой основы культуры. Поэтому изменить ее в одночасье нельзя, а вот повлиять на развитие — можно. Так было, например, в эпоху Великой французской революции, когда на арену истории вышла молодая буржуазия с ее идеалами свободы, равенства и братства. Так было и в эпоху Красного Октября, заявившего принципиально новый тип культуры, в основе которой была не национальная и не религиозная идея, и даже не политическая, а императив практического созидания новой жизни — «Мы наш, мы новый мир построим».

Эта новая советская культура выдвинула принципиально иные критерии значения человека — не деньги, собственность, формальный статус, а поступки человека, в которых и заключена его суть: его идейно-этическая позиция, мировоззрение, уровень культуры, идеалы. Человек — созидатель нового мира оценивается уже не формальными, а гуманистическими критериями: талантом, способностью решить проблему, которая отвечает интересам других, а значит, и его собственным. Советская культура подталкивала к действию во имя всеобщих интересов.

— А современная культурная реальность другая?

— Сегодня культура стала территорией бизнеса. Впрочем, отношения купли-продажи в наши дни тотально господствуют во всех сферах жизни. Это формирует соответствующий взгляд и на культуру как на товар. Так, если художник не отвечает рыночным канонам, то ему будет непросто пробиться, например, в те же выставочные галереи. Для того чтобы продать картину, его имя должно стать брендом. А это значит, что он должен соответствовать требованиям спроса, конъюнктуре, которая формируется главным образом интересами представителей арт-рынка, которые в конечном итоге обслуживают интересы капитала. Соответственно, потребитель, выбирая для покупки то или иное произведение, ориентируется прежде всего на престижные имена-бренды со всеми сопутствующими им знаками: эпатажностью, гламурностью, флером светских скандалов.

Так художник, находясь во власти рынка, постепенно из творца превращается в «брендоносца». Значение художника, включая его талант, мировоззрение, авторский стиль, сегодня главным образом определяется рыночной актуальностью.

А значение результатов его творчества сводится к одному: если покупают — значит, это высокое искусство. Так рыночная цена бренда становится эквивалентом ценности искусства.

— Могу ошибаться, но мне кажется, что сегодня не каждый ответит, что такое культура вообще и зачем она ему в частности.

— Культура несет в себе определенную систему этических отношений, которые определяются господствующими в обществе интересами. А эти интересы могут быть разными: если они связаны с развитием человека как многогранной личности, как субъекта истории и культуры, то возникает один тип культуры (как это было в советское время), а если с интересами капитала (как это сейчас) — качественно другой. Культура в некотором смысле являет собой кодекс неписаных законов человеческих отношений, проявляемых во всех сферах человеческой жизни: на заводе, в автобусе, дома, в общении с другими людьми. В советское время один из таких неписаных законов состоял в том, что измерять отношения дружбы, взаимопомощи и любви деньгами — оскорбительно. А сегодня этот закон уже не является непреложным: деньги все большей частью общества признаются как исчерпывающее мерило человека.

— Молодых часто обвиняют в эгоизме, когда собственный комфорт превыше всего. Виной тому цифровые технологии, они влияют на формирование культурных предпочтений?

— Действительно, эгоцентризм становится все более заметной чертой современного человека. И это не случайно. Назову лишь три причины.

Главная — индивидуализация труда, ставшая результатом прогресса современных технологий. Казалось бы, прогресс — это замечательно, но беда в том, что человек становится функцией технологий. Известный культуролог и философ Маршалл Маклюэн сказал об этом жестко: «Человек превращается в орган размножения машинного мира». А ведь, помимо этого, человек сегодня еще и функция бюрократии, рынка, социальных сетей — всего того, что в конечном счете обслуживает интересы капитала. Так человек-функция становится «винтиком» рыночного механизма, а в машине любая деталь должна быть подогнана под схему. Все лишнее убирается. «Цифровому» винтику культура не интересна в принципе, более того — чужда как лишнее, мешающее жить комфортно. Никто другой, кроме себя, ему не нужен и не интересен.

Вторая причина связана с тем, что человек сегодня работает в условиях тотального рынка, а значит — тотальной конкуренции, где любой другой — это лишь конкурент. Третья — нарастание всех форм отчуждения в отношениях между людьми, делающего все неродным, враждебным, злым.

И как неизбежный результат всего этого — замыкание человека на самого себя, на свои интересы, за которыми другого человека уже не видно. В итоге приоритетными ценностями становятся три вещи: частные интересы, выгода и комфорт. Отсюда и соответствующее «этическое» кредо: мир хорош, если мне в нем удобно и выгодно. Но ведь культура стоит не на функциях, а на отношениях. Культура — это пространство напряженных вопросов и драматических, а порой и трагических переживаний и страстей, сопровождающих поиск ответов. Но человеку-функции все это чуждо. Чувства ему не нужны. Ему нужны лишь эффекты. Отношения его обременяют: сегодня культура должна «цеплять», но не «грузить». Вопрос «быть или не быть» непонятен, и потому Гамлет — это атавизм устаревшей культуры. Поиски себя, внутренние терзания героя — все это перестает быть интересным и на экране, и на сцене, и в реальной жизни.

— Сейчас все быстро… Спросите любого, ответит про «время — деньги». «Клиповое мышление» — бич нашего времени?

— Совершенно верно! Раньше время отождествлялось с историей, а пространство — с культурой. Сегодня пространство — это рынок, а время — деньги, причем здесь и сейчас. Суетливость рынка и нервность капитала делает жизнь дерганой, разорванной. Сегодня искусство строится не на основе драматургии с соответствующим развитием отношений и образов, а по принципу интенсивной смены одного эпатажа другим. Отсюда клиповость мышления. А между этими эпатажными кадрами надо еще втиснуть не менее эпатажную рекламу.

Не могу не сказать о вандализме рекламы. Она варварски разрывает художественную логику произведения, которая составляет суть и ценность любого феномена искусства. Не случайно монтажный метод Эйзенштейна — метод сотворения художественной диалектики — признан всем мировым киносообществом великим наследием советского искусства. Напомню его главную идею: образ нельзя давать уже готовым, он должен рождаться, становиться. Разрыв этого становления, как это делает реклама, — насильственное разрушение искусства.

И не только искусства, но и зрителя. Клиповость так же уродует сознание современного зрителя: воспринимать фильм в его пульсирующем, рекламном, режиме постепенно становится более органичным, чем сопереживать, погружаясь в логику протяженного драматургического развития. Эта клиповая оптика переносится и на восприятие действительности.

— Но для того чтобы прийти, например, на выставку Дали, на фильм, построенный в соответствии с авторским мировоззрением, у зрителя должны присутствовать образное мышление и художественная зрелость. А откуда им взяться?

— Вы затронули очень важный вопрос: проблему образного мышления, которое свойственно целостной личности, а не человеку-функции.

Если художник в первую очередь обратит внимание на взгляд, жест, мимику идущего навстречу человека, причем в их портретной и стилистической целостности, то человек-функция смотрит по-другому, оценивая в рыночном измерении марку его часов, «брендоносность» костюма, сумки… Для него встречный воспринимается по вещам, как товар. Как личность — нет. Отсюда и дефицит образного мышления.

Знаете, почему у нас высокий рейтинг сериалов и ток-шоу? В них нет образов, а ведь именно из этого проистекает понятие «безобразное». Герои сериалов и скандальных шоу — те же люди, которых мы видим в магазинах, в метро. Между реальностью и сериалами разницы нет никакой, поэтому говорить здесь о феномене культуры не приходится. Это просто симулякр культуры, то есть как бы культура.

Для зрителя такой продукт становится вариантом расширения его жизненного пространства, позволяющего сделать эмоциональное сравнение: «Вот, она с мужем разводится… А у меня-то все хорошо…»

— То есть сериалы, шоу способствуют обретению внутреннего комфорта, необходимого современным эгоистам?

— В принципе — да. При этом у людей, жизнь которых не выходит за пределы маршрута «дом-метро-работа» (и это не их вина), объективно появляется потребность в переживании хоть какой-то драматургии, и если не своей жизни, то хотя бы той, что на экране. Но при этом драматургия должна быть на уровне обывательской философии его собственной жизни, не вызывая глубинных переживаний.

— Почему?

— А это сложно. Любое напряжение души и ума требует воли и силы духа. Задавать себе неудобные вопросы — для этого требуется смелость. Но ведь и ответы подчас настораживают затаенными в них вызовами, особенно те, за которыми проговаривается необходимость коренных перемен уже собственной жизни.

— В одном из интервью вы сказали: «Мы живем в мире отчуждения человека от человека». Но сейчас, в пандемию, в соцсетях все чаще можно встретить посты о том, что нужно оставаться людьми. Нам понадобилась человечность, что-то еще, помимо конкретного и материального?

— Человечность — это альтернатива миру потребления. До определенного времени мы наблюдали тенденцию отчуждения, которое сейчас вступило в противоречие… да, с пандемией.

В тяжелый период вдруг стали говорить о человечности. Это действительно так. Человек-функция, эгоцентричный индивидуалист в самоизоляции оказался заперт в частном пространстве собственного жилища. Сначала было не так плохо: прежнее принуждение, вызванное необходимостью каждый день ходить на работу, сменилось домашней свободой. Никуда не надо спешить, появилось время на размышление. Но со временем полезли вопросы — неудобные и тревожные — о собственной жизни. Прежняя уверенность «у меня все в порядке» начала подтачиваться сомнением: а нужно ли мне все это? Жизнь-то одна. Так пандемия, заточив частного индивида в частное пространство, обернулась для него вызовом по поводу своего предназначения как человека, как личности.

— Согласно опросу ВЦИОМ, персонажем, наиболее верно отражающим черты характера российского человека, россияне считают Обломова. Это, на ваш взгляд, случайность или закономерность?

— На мой взгляд, это закономерность современного общественного сознания, за которым скрыто одно из глубинных противоречий нашего современника. С одной стороны, люди устали от своей функциональной загнанности: все бегом, быстро, без понимания цвета, вкуса, аромата жизни. А пандемия, заключив человека в изоляцию частного пространства, вызвала обостренный дефицит жизненных ощущений.

И захотелось почувствовать жизнь во всей протяженной полноте ее вкуса, смысла, эстетического очарования. Выпить чашку кофе, всматриваясь не в экран мобильного телефона, а в окно, за которым неспешно кружат, опадая, осенние листья. Обломов как раз умел видеть поэзию природы и человека, равно как и обратные стороны человеческой жизни, в том числе и своей. Но менять ее было свыше его сил. Насколько бескорыстным и добрым был его интерес ко всем трепетным подробностям жизни, настолько слабела его воля к преобразованию жизни, даже собственной. Разве это не про нас?

— Пандемия заставила думать, размышлять. А каким должен быть следующий шаг?

— Этот первый шаг предполагает выход за пределы частных интересов и частного сознания в пространство общественно значимых проблем и ценностей. Чудовищное неравенство (и в мире, и в нашей стране), оставленные без внимания дети и старики, экология, «замусоренное» искусство и вопросы образования, архитектурное наследие…

Разве это не касается всех? Каждого из нас? Только практически решая все эти проблемы, человек почувствует себя в кругу близких ему по духу людей, в пространстве и времени, где только и могут родиться взаимопонимание и радость совместного преобразования жизни, а значит, и новая культура. И эта новая культура, сохраняющая наследие не только отечественной, но и всей мировой культуры, станет для человека пространством его диалога с другими. Того диалога, о котором лучше всего сказал Юрий Олеша: это «разговор, когда двое, очень близко прижавшись друг к другу, обсуждают, как найти наилучший выход».

СЛОВАРЬ

Культура (от лат. cultura — возделывание) — понятие, имеющее огромное количество значений в различных областях человеческой жизнедеятельности, включая все формы и способы самовыражения и самопознания.

Культура рассматривается как набор правил, которые предписывают человеку определенное поведение с присущими ему переживаниями и мыслями, оказывая на него тем самым управленческое воздействие. Культура предстает также проявлением человеческой субъективности и объективности. Таким образом, источником происхождения культуры принято считать человеческую деятельность, познание и творчество.

КУЛЬТУРА

Платформа «PRO.Культура.РФ», которая помогает культурным учреждениям по всей России делиться с пользователями интернета последними новостями и рассказывать о самых интересных событиях и мероприятиях, заключила партнерские соглашения с новыми информационными проектами из разных регионов страны.

На данный момент платформа сотрудничает с 15 информационными площадками, среди которых: портал «Культура.РФ», официальный сайт Министерства культуры РФ, Единый портал госуслуг, «Яндекс.Афиша», Национальный туристический портал и другие.

СПРАВКА

Людмила Алексеевна Булавка-Бузгалина — доктор философских наук, профессор научно-образовательного Центра современных марксистских исследований философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Читайте также: Работа или жизнь: психолог семейного центра дала советы, как найти золотую середину