Борьба продолжается. Каким вышло общество после схватки с пандемией

Подходит к завершению самый тяжелый и странный год текущего столетия. Человечеству пришлось столкнуться с проблемой, к которой оно оказалось не готово, пережить колоссальные испытания, пойти на смену большинства жизненных привычек и уклада, проститься с рядом иллюзий и начать культивировать новые ценности. О том, какие изменения претерпело на фоне пандемии наше общество, рассуждает профессор, доктор медицинских наук, психотерапевт Андрей Жиляев.

Во время пандемии в СМИ не раз звучало: «После этого года жизнь уже никогда не будет прежней». Это стало штампом, но отражающим суть происходящего. Конечно, основным событием стал коронавирус. Что сказать: по сути, это война. Война с пандемией за жизнь — свою и близких. Очень жаль погибших людей, всех, кто заболел и переносил мучения. Я наблюдал все это воочию, поскольку переболел сам. Но если сейчас отойти от этого, то, безусловно, нужно признать, что пандемия выявила многие недостатки жизни и ее же достоинства.

Не все решается деньгами

Не претендую на роль человека, знающего истину, но хотел бы сфокусировать внимание на том приобретенном опыте и очевидных вещах, которые мы можем назвать зримыми результатами года. Начну с одного из важнейших итогов для страны и каждого из нас. 2020 год разрушил миф об определяющей роли денежного фактора при решении вопросов медицины. Нас ведь почти убедили в том, что единственная ее беда — нехватка денег. Мы увидели другое.

Возьмем две богатейшие страны мира — Китай и США. Их экономики сопоставимы, но сколь разные результаты показали они в плане борьбы с пандемией! Мы видели, как блестяще сработала государственная система в Китае и как не могли и не могут взять под контроль распространение коронавируса в Штатах!

Вопросов к тому, что происходило в целом, много. Например, в начале пандемии мир с замиранием сердца наблюдал за тем, что происходило на теплоходе Diamond Princess, в отношении экипажа и пассажиров которого были приняты беспрецедентные на тот момент по жесткости меры. Но куда ушла эта тема? Почему анализ ситуации не довели до конца, ведь уроки этой жесткой модели мы могли учитывать, когда принимались решения о выборе карантинных мер. Обратимся к своему опыту. Первый самолет из охваченной пандемией Европы мы приняли и отправили в Тюмень на жесткий карантин. Потом вывезли еще 300 тысяч человек, и что-то я не слышал о подобных строгих мерах. Почему так? Тактика оказалась недостаточно верной? Вот что важно было анализировать.

Нужно понимать, что при столь масштабных явлениях, как пандемия, уберечься от заражения не удастся никому. Но мы все, или почти все, и в разном количестве, являемся носителями туберкулезной палочки или вируса герпеса, и с вирусом гриппа боремся как минимум век. Мы избрали путь изоляции. Хорошо! Но почему при этом не возникло движение в поддержку иммунитета, я говорю хотя бы о превентивной витаминизации? Не было таких мер по линии нашей фармацевтики, что странно. Может, стоило вспомнить советский опыт, когда мы без всякой вакцины успешно боролись с серьезными эпидемиями того же гриппа? Ведь неспецифический иммунитет поднимать можно, для этого нужна лишь организованная кампания. Заработай она, и человек будет надежнее защищен от вирусов, и не от одного ковида, ведь на смену ковиду-19 может прийти ковид-20, 21, 25… Да, мы напрасно отправили на свалку истории наработанный опыт. И это нужно признать.

Государству нужно задуматься

Скорость разворачивания мобильных госпиталей была высокой, это бесспорно. Но вопрос, отчего мы брали в план лечения те схемы, которые применялись в странах, где борьба с ковидом была не самой эффективной, остаются. К чему я подвожу? Стало очевидно, что перевод медицины на страховые рельсы и определенную финансовую состоятельность на деле является сомнительным достижением. Надо понимать: инфекционные службы, как и армии в мирное время, не могут быть состоятельными финансово! А мы уже перестали готовить врачей этого профиля должным образом. И общество оказалось беззащитным перед лицом этой надвинувшейся на нас проблемы, что и породило страхи и ощущение растерянности. А люди, которые застали СССР, вспоминали состояние внутренней защищенности, которое было тогда. Да, мы верили, что на государство можно полагаться. А теперь ощутили, как эта защита хрупка. И это требует осмысления!

Переизбыток и отсутствие информации

В прессе и СМИ периодически грубо путались представления, касающиеся ковида. Например, понимание того, что такое зараженные и заболевшие. Весной цифры в 15–17 тысяч выявленных заболевших казались предельно близкими к апокалипсису, а сегодня цифры в 25 тысяч и выше воспринимаются естественно. Эти цифры выросли, так как мы стали лучше выявлять заболевание. Но как обычному человеку воспринимать эту информацию? Поэтому она пугает. Именно непонимание происходящего и порождало панические настроения. Доходило до абсурда. Одно время у нас скрыто болеющих обвиняли чуть ли не в том, что они — разносчики инфекции. Но человек не виноват в том, что заболевание протекает скрыто. Не было объяснений и детальных: почему карантин — две недели, а не 15 дней или не 16, почему рекомендуемая дистанция равна полутора метрам, а не двум или трем. Эти цифры казались эмпирическими, что порождало сомнения. Или пример еще проще: когда начиналась эпидемия, многие не понимали смысла масок. Искаженная информация об этом до сих пор гуляет по сети. А что надо понимать? Что маска не может задержать вирус, но ограничивает разбрызгивание слюны больным человеком при чихании и кашле. Разве хирург надевает маску, защищаясь от пациента? Нет. Он пациента защищает от своих микробов! То же и тут: ваша маска защищает других людей от вас. Объясни это сразу, уверен: большее количество людей носили бы маски без сопротивления.

До сих пор есть непонимание и в отношении перчаток. Гипотетическую пользу они приносят, хотя и сами могут перенести что угодно. Но чем они лучше дезинфицирующих жидкостей? Людям непонятно, отсюда — нервозность, растерянность. Вот такой ящик Пандоры открыли в этом году... Подведем итог: в острой ситуации многообразие информационных каналов, казавшееся преимуществом, нас подвело. В такой момент нужно иметь один канал информации — полный, ответственный, каким было во время войны «Советское Информбюро». И нечего удивляться, что появились ковидные диссиденты: они не могли не размножиться в этой «мутной воде».

Удаленка, креатив и дилетантизм

Перейдя на дистанционную работу, многие оценили ее и даже решили, что ходили в офисы напрасно. Так правда можно решить массу проблем, но далеко не все, в этом плане тоже существует куча перегибов. Но что важно: люди поняли суть информатизации как процесса именно жизненного. Это тоже итоги года. Раньше нас едва ли не насильно заталкивали в эти новые реалии, а теперь жизнь спровоцировала, простите, пинок! Однако ковид проявил и изъяны периода ослепленного восхищения эффектом информатизации. Например, как отец школьницы я участвую в дискуссиях родителей относительно дистанционного образования. Моя точка зрения: при помощи дистанционной системы образования можно совершенствовать компетенции, но не создавать их. Вынужденный режим изоляции высветил и еще одну деталь: в школе забыли, увы, что она — единственный на сегодняшний момент инструмент воспитательный и созидательный, и прежде всего касающийся навыков социализации детей. Эта система оказалась крайне уязвимой.

Изменились и общественные тренды восприятия ценностей. Например, вырос статус врачей, ведь они давно превратились в тех, кто просто предоставляет медицинские услуги. Оценка качества их работы происходила как у менеджеров офиса — исполнением регламента и распоряжений. Стало ясно, что это неправильно. Изменения произошли и в общественном сознании. Ведь было как? Люди перестали обращать внимание на результаты труда. Почему? Потому что в критериях эффективности работы и жизни первое место занимал сам процесс (сколько я отсидел за рабочим столом), а не результат работы. В СССР это называлось начетничеством и презиралось. Но у нас измерение эффективности шло не по результатам, а по включенности в процесс. Этот подход породил массу неприятностей и в медицине, и в обществе. 2020 год высветил эту проблему и дал ей оценку, а главное — обратил на это внимание тех, кто был вовлечен в процесс внедрения начетничества в основу организации общества.

Высветились и другие неверные движения, которые теперь мы сможем скорректировать. Например, инновационные технологии базируются на традиционных технологиях и не могут быть оторваны от них: нельзя построить пятый этаж, если нет первых четырех, а их не построишь, если нет фундамента, который вообще не виден, но без которого дом стоять не будет. И если мы берем инновации как единственный вектор развития, отрицая все то, что было сделано до этого, возникают разного рода «шатания». Кроме того, развитие этого ориентира, называемого инновационным, сопряжено с креативностью, то есть с умением находить новые, не найденные до этого рецензии. Но настоящая креативность — это создание нового на основе прошлого знания или опыта. А креативность, не опирающаяся на знания, — это дилетантизм. Может ли дилетант быть креативным? Да. Но одна его находка придется на миллион находок липовых, чем славятся американцы. Вот весной господин Трамп объявил, что в США открыли новый препарат для лечения ковида — дексаметазон! Нам отлично известный. Нужны ли тут комментарии? И подобных «открытий» у американцев много... Увы, в общественном сознании дилетантизм и креативность смешались. Теперь приходит осознание, что зачастую нами овладевали факторы подмены. Мы как-то говорили в «ВМ» о «бале дилетантов» и обществе растерянных людей. Два эти феномена сработали в 2020 году в полной мере.

О целях, патриотизме и религии

Увы, цели и ценности сместились, что понимают многие. Так, целью развития человека стал единственный критерий, который называется успешностью. Под этим словом сегодня понимается лишь одно: количество денег, которые контролирует человек. Другой формы самореализации не осталось. Мораль становится устаревшим понятием, поскольку она с успешностью не коррелирует! Молодежные форматы советуют девушкам перед замужеством оценивать финансовое состояние жениха. Раньше это сочли бы мещанством, а сейчас — нормой… Но нынешний год показал скудость этих убеждений. Люди многое будут оценивать иначе.

В обществе западной цивилизации декларируется примат личностных ценностей над надличностными, который мы попытались перенести на нашу почву. Напомню: патриотизм, забота о ближнем — это надличностные ценности, и только их наличие придает жизни истинный смысл. Ответственность за них берет на себя государство: оно говорит о патриотизме, народе, сплоченности. Если оно этого не делает, его место занимает религия, помогающая человеку обрести смысл жизни. В чем была ошибка? Мы полагали, что патриотизм или материнский инстинкт существуют сами по себе как некие биологические вещи. А это ценности социальные, их нужно взращивать! Кстати, рост религии наблюдается в разных странах.

Семья, здоровье и развлечения

Пандемия, как мы уже говорили, обнажила или отчетливее проявила существующие тенденции. Семьи слабые, существующие как вынужденный по каким-то причинам инструмент, живущие под влиянием внутренних центробежных сил, начали разваливаться. В семьях настоящих, внутри которых работают силы центростремительные, связи стали еще крепче. И отношение к здоровью уже поменялось — оно стало ценностью. Раньше его воспринимали как ценность, которая обеспечивает успешность, а сейчас все увидели, что успешные люди так же болеют, да и успешность не является фактором, перевешивающим ценность здоровья. Медики много лет не знали, как создать мотивацию на здоровье, но тут все решила пандемия, легко выведя здоровье в приоритеты.

А вот другие сегменты жизни, прежде казавшиеся важными, стали оцениваться иначе. В частности — сфера развлечений. Никто не говорит, что она не нужна! Но роль ее в жизни человека мы явно преувеличивали. Как «вдруг» оказалось, ограничение по таким пунктам, как обеспечение благополучия семьи и возможности быть с ней, качественное питание, общение, воспринимаются куда болезненнее, чем отсутствие каких-то развлечений. Конечно, возник тренд недовольства, в том числе со стороны людей, привыкших относить себя к этой значимой сфере. Помню слезы владелицы сети детских кафе с заоблачными ценами: «Мой бизнес рушится!», помню верещание известного певца… Все понимаю, но — простите уж. Зато за это время начали развиваться телекоммуникации, системы доставки продуктов… Выяснилось, что можно изрядно экономить время, силы и деньги, обходясь без шоурумного радикала.

Коммуникации и виртуальность

Пройденные нами испытания показали, что наша система коммуникаций оказалась хрупкой, но ценность тех или иных связей была доказана теперь уже не опытным, а практическим путем. Но трудности одних сплачивают, а других разъединяют. По моим наблюдениям, в молодежной среде выражена тенденция к разъединению. Стоит вспомнить и об их склонности к виртуальному общению. Конечно, уход в виртуал подспудно предполагался в формате информатизации общества. Цифровое сознание — сознание клиповое, оно опирается не на упомянутые нами экзистенциальные ценности, а на формы более мелкие, ситуационные, поведенческие и провоцирует поверхностное восприятие реальности. За теми, кто погрузился в виртуальную реальность, часто закрепляется слава чудаков, и это небезосновательно.

Когда человек начинает мыслить клипово, у него одна задача: найти определенное решение, которое нужно, например, при прохождении нового уровня в виртуальной игре. Такие люди полагают, что и жизнь состоит из определенного набора задач. Следствия этого мы видим на практике, когда подростки, ориентируясь на потребности общества, пытаются выбрать себе профессию, «подтягивая» себя под некую выгодную на данный момент сферу. Нужны юристы? Пойду в юристы. Нужны программисты? В философском же смысле, подводя общий итог, скажем так: мы переоценили смыслы. Эта пауза, очевидно, нам была нужна, чтобы за суетой и мелкотемьем выкристаллизовались цели, выйдя на свет из-под мелких задач. Не будем забывать об ушедших.

В ТЕМУ

Доля поисковых запросов в Google на слово «молитва» с началом распространения COVID-19 выросла до максимального уровня за всю историю интернета и превзошла поиск служб доставки товаров на дом и работающих навынос точек питания. Об этом сообщают ученые Копенгагенского университета. А согласно опросу агентства Pew Research Center, более половины американцев молились о том, чтобы покончить с коронавирусом.

КСТАТИ

По данным одной из частных клиник, во время самоизоляции количество обращений по поводу проблем, связанных с супружескими взаимоотношениями, возросло примерно на 30 процентов.

ЦИФРА

74 процента компаний готовы перевести от 5 процентов персонала на удаленную работу на постоянной основе после пандемии.

Читайте также: Денис Проценко: С 1 марта в больницу в Коммунарке госпитализировали 18 552 пациента