Пожарить сосиски на Вечном огне: психиатр назвал причины подросткового вандализма

В России в начале декабря отмечается День Героев Отечества. Тем временем, за день до наступления зимы в Астрахани грянул скандал: злоумышленники отпилили кусок автомата, который был частью мемориала, посвященного погибшим во время Великой Отечественной войны. Осквернение братской могилы возмутило многих, но, увы, это не «эксклюзивный» случай. Пытаемся разобраться, почему в стране, победившей фашизм, возможно такое святотатство.

То, что периодически происходит на просторах России, вызывает ступор у старшего поколения. Мысль о том, что на Вечном огне можно пожарить сосиски или шашлыки, прикурить от него, посушить одежду или поджечь венок — кощунственна, но не для всех. А еще Вечные огни повадились тушить. В этой печальной номинации лидирует «культурная столица» — Санкт-Петербург: за последние два года тут Вечный огонь тушили шесть раз. Фиксировать эти виды вандализма проще, ведь для исправления ситуации выезжает бригада газовщиков.

В других случаях все туманнее: иногда факт вандализма может какое-то время оставаться незамеченным. Но почему это происходит?

— Любой монумент, который поставлен в городе, довольно быстро «вписывается» в окружающее пространство и находит свое «использование». Он становится некой точкой отсчета, «общей собственностью»: возле него можно назначить свидание, сделать фотографии и так далее, — рассказывает психолог Владимир Ковалев. — То же самое касается и Вечного огня, и других мемориалов, связанных с войной.

У них, как и у любых объектов окружающей среды, появляются «аффордансы» — свойства, которые позволяют использовать их каким-то определенным образом. К мемориалам приносят венки и цветы, у них устраивают торжественные мероприятия, сюда приезжают молодожены. Для большинства людей старшего поколения все это стоит после главного — это символ памяти и поклонения.

Мы впитывали это годами, нам не надо объяснять, что этот огонь — не просто газовая горелка, а духовный знаковый образ. Но у молодых людей возникает иной ассоциативный ряд. Огонь — он зачем? На нем готовят, в нем что-то сжигают, у него греются. У них нет той прививки пролонгированного действия, которая была сделана всем нам давным-давно, но продолжает действовать. И тогда возникает неинституциональное освоение сакрального (для нас, но не для них) пространства.

Когда вандализмом занимаются дети, как было, скажем, в небольшом городе Заинске в Татарстане (там после поджога венка у монумента сгорел весь памятник солдату, выполненный из композитных материалов. — «ВМ»), объясняет психолог, причиной вандализма становится, с одной стороны, желание «дать о себе знать», с другой — непонимание сути мемориала и неосознавание стоящей за ним истории.

— Они вроде бы знают, что эти место и фамилии на обелиске связаны с войной, но понимания, что это братская могила или кенотаф, у них не существует. На кладбище они вряд ли бы устроили такое, хотя поручиться за это тоже нельзя, ведь нельзя быть святым наполовину, — объясняет психолог. — С их стороны это шалость, весело же посмотреть, как ярко будет гореть венок!

Но вот что интересно: такое надругательство мы однозначно трактуем как вандализм, осуждаем его, а в ряде других случаев спокойно обходим факт глумления. Ведь по сути стриптиз в военной форме периода Великой Отечественной, устроенный девушкой в соцсети, вульгарные наклейки вроде «Можем повторить» или «На Берлин!» на машине, вышвыривание портрета с акции «Бессмертный полк» в помойку — ягодки одного поля.

Несколько лет назад все бушевали, когда один «дитятя» развернулся на машине возле Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду.

Ему явно выпало родиться с золотой ложкой во рту, расти, не зная укорота, а главное — в четком убеждении: мне можно абсолютно все!

— Это «можно все» — характерная установка как для мажоров, так и для детей из маргинальных семей, — уверен Ковалев. — И тем, и другим как бы «нечего бояться», но по разным причинам. Родители мажоров их отмажут, с неимущих взять нечего, глядишь — пожурят, но пожалеют. Культ денег и культ отсутствия денег иногда приводят к схожим результатам. Но если копать совсем глубоко, вина за содеянное лежит все равно не на детях, я в этом убежден. На родителях и социуме в целом. Этим детям не говорили, что нужно справлять нужду на памятник, не учили их этому. Но не учили и другому! Тому, что это грех и святотатство.

Психиатр, психолог, доктор медицинских наук Андрей Жиляев уверен:

— Подавляющее большинство вандальных действий совершается молодыми людьми. Не будем брать в расчет маргиналов, они были, будут, и их число не так велико. Беда в другом.

Подавляющее большинство из числа тех, кто был уличен в вандализме, относятся к так называемым благополучным семьям. То есть это нормальные молодые люди, и то, что они сделали, крайне трудно списать на шалости юности.

Хулиганить можно по-разному: можно (нельзя, конечно!) написать неприличное слово на стене, можно унести скамейку из парка и переставить ее в более уютное, как кажется, место.

Озорство — было, есть и будет! Но тут мы имеем дело с другим трендом. К сожалению, все чаще происходит то, что в глазах старшего поколения воспринимается как глумление над идеалами. Так что это, изощренный цинизм? От подобных резких оценок я бы воздержался.

Скорее, речь идет о том, что мы переусердствовали в насаждении нашего представления о нравственности, в частности в отношении патриотических ценностей и предметов. Мы считали, что этот культурный код сформирован, уже вошел в гены, то есть это уже несдвигаемо. Но жизнь в очередной раз показывает, что, к сожалению, этого «заряда», на котором мы могли бы выехать без особых усилий, нам не хватает.

Мы полагали почему-то, что точка невозврата пройдена, и вернуться к каким-то иным ценностям молодежь не сможет. И это наша ошибка... Уже понятно, что за минувшие тридцать лет патриотизм частенько представляет собой достаточно ходульный и схематический, невоспроизводимый для молодых в реальной жизни «генотип». Жаль, мы не сразу и не полностью осознали это. Когда нечто подобное случилось впервые, нам показалось это неким кульбитом отдельно взятой личности, и образование тренда мы не заметили.

А дьявол, как известно, кроется все же в деталях, замечает Жиляев:

— На телевидении и в кино в известные годы стали попадаться сюжеты, которые иначе как антипатриотическими не назовешь. Вспомните расхожие кадры боевиков, в том числе американских, когда в качестве «плохих парней» там возникали исключительно русские. И когда некий Рэмбо в порыве своей якобы благородной ярости уничтожал людей в советской форме, это не проходило незамеченным для смотрящих. С таких деталей, «пустячков» и началось то, с чем мы сталкиваемся сейчас.

Напомню, что, например, в какой-то момент чуть ли не повсеместно носили знаки отличия тех военных, которые не были нашими союзниками. И ничего! В советские времена все то, что приходило к нам как «чуждое», спокойно уживалось с сознанием советских людей, достаточно твердо стоящих на своих позициях. Когда идеологический прессинг ушел и на нас хлынула эта «чужая музыка», для старшего поколения так ничего принципиально и не изменилось: в нем были сформированы все приоритеты. Вот мы и решили, что способны передать этот заряд патриотизма следующим поколениям. Но — нет. Сам по себе патриотизм не формируется.

Фото: Pixabay

— На мой взгляд, лучшим примером патриотизма в обычной жизни является движение «Бессмертный полк». История, прочитанная глазами очевидцев, других людей, тех, кого ты знаешь или о ком знаешь, та, которую ты можешь ощутить на уровне семьи, работает…

В последнее время Андрей Жиляев несколько раз принимал участие в обсуждении разного рода вопросов, касающихся военно-патриотической тематики. Рассказывает, что был поражен: все сюжеты, которые звучали с позиций еще недавно государственной идеологии, настолько утратили свое значение для молодых людей, что превратились просто в факты некой не принадлежащей им истории.

— Нельзя забывать: то многое, что воспитывалось в нас, воспитывалось в контексте той страны, которой уже нет. И мы не думали, как будут воспринимать эти постулаты молодые люди, жители новой страны, с позиции сегодняшнего дня. А они их начали воспринимать просто: «Это — было. Но теперь этого нет». Понимаете, этого нет — для них!

А не так давно в одном из вузов страны прошла большая конференция, посвященная Сталинградской битве. Выступая там, я говорил о том, что главное, что произошло в Сталинграде, — это перелом в сознании людей, который мы прослеживали по письмам солдат — наших и немецких. Через это простое, человеческое было видно, как менялось их восприятие войны, и это было куда более очевидно, чем перечисление цифр — количества участвовавших в войне танков, солдат… Все это звучало, и должно звучать, но перестало быть фактами, которые потрясают сознание сегодняшней молодежи.

Отсутствие по сути реальной, а не декларативно-ходульной патриотической тематики сейчас нуждается в глубоком осмыслении. Если мы говорим, что в мире начинает господствовать гуманистическая парадигма, то гуманизм прежде всего — это отнесение происходящего вокруг лично к себе. Этот момент является основным, «оселковым». Если человек будет иметь персональное представление о том, что является важным, только тогда мы сможем говорить о формировании патриотического сознания.

— Согласен с тем, что прежние переживания и ценности от молодежи далеки, — добавляет Владимир Ковалев. — А когда событие из личного, того, что переживается глубоко внутри, становится формальным, то и знак этого события, которым является Вечный огонь, теряет в глазах некоторых свое первоначальное значение. Но это только подтверждает мои мысли о том, что в основе действий юных вандалов нет прямого протеста или сверхгадких намерений.

У них в этом месте — пустота, не заполненная смыслом, и они заполняют ее как могут. И чем могут. Думаю, число таких случаев принципиально не растет, но в прежние времена это происходило, но ретушировалось или расценивалось как хулиганство со стороны «асоциалов».

Все верно. И каждый скандальный эпизод имеет общественный резонанс, все бурно обсуждается. Не рождает ли это подражателей, мечтающих так же «хайпануть»? — Безусловно, потребность «хайпа» вынуждает подростков проявлять изобретательность: один лег в чашу Вечного огня, кто-то расстрелял портреты героев войны, не раз рисовали свастику на монументах.

Сегодня наказание за подобные выходки ужесточили, теперь реально схлопотать и срок. Но дело не в ужесточении наказаний. Главное, вандалы должны быть уверены в неотвратимости наказания. Важно, чтобы не проявлялась так называемая нулевая терпимость по отношению к таким фактам, чтобы не было попустительства, — уверен Ковалев.

Да, парадокс ситуации в том, что практически все молодые люди, совершившие циничные действия, в большинстве своем по крайней мере слышали: это — наказывается.

— Раньше дело часто ограничивалось беседой «по душам» в комиссии по делам несовершеннолетних, ну или заводилось административное дело по статье «Хулиганство», — объясняет юрист Виктор Канабеенко. — А сегодня по закону от 7 апреля 2020 года статья 243.4 УК РФ гласит, что уничтожение либо повреждение расположенных на территории Российской Федерации или за ее пределами воинских захоронений, а также памятников, стел, обелисков, других мемориальных сооружений (...) наказывается штрафом в размере до трех миллионов рублей или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок. А за то же деяние, но совершенное группой лиц, особенно в случае применения насилия, наказание еще суровее: штраф в размере от 2 до 5 миллионов рублей или обязательные работы на срок до 480 часов, либо принудительные работы на срок до пяти лет, либо лишение свободы на тот же срок. Дела заводят полицейские или сотрудники Следственного комитета.

Хотя еще в 2019 году в Сургуте и год спустя в Уссурийске осквернители мемориалов получили реальные тюремные сроки. Хочу напомнить, что на одном из выступлений главой Следственного комитета Александром Бастрыкиным были произнесены следующие упреждающие вандалов слова: все, кто осквернял Вечный огонь, кто куражился на памяти о наших дедах и отцах, будут найдены и наказаны. Надо отметить, виновных почти всегда обнаруживают.

— Почему они продолжают это делать? — рассуждает Владимир Ковалев. — А почему женщины, прекрасно зная, что не нужно садиться поздним вечером в машину к одинокому водителю, продолжают так поступать, будто специально нарываясь на неприятности? Мы уже рассуждали о патриотизме. Так вот. Помимо прочего, человеку свойственно считать, что он — исключительный, с ним точно ничего не произойдет, а если что — сойдет с рук. Вы же замечали — мы смертные, но живем, будто закляты на бессмертие.

Разве зацеперы не знают, что могут погибнуть? Знают, но по их логике — с ними этого не случится. И утонуть мы не можем, и на тонком льду рыбу ловить опасно, а ее там ловят год за годом и проваливаются… Ну как? Что же касается нашей темы, то для молодого поколения вообще не свойственно думать на шаг вперед: мало кто из них живет не сегодняшним, а завтрашним днем, да и мы сами этим не отличаемся. А многие вообще рассуждают просто: я же ничего такого не хотел, это была шутка. А еще проще — сослаться на то, что был нетрезвым. С кем не бывает!

Итак, ни пафосом, ни речами, ни идеализацией «прекрасного далека» добиться ничего не получится. Безусловно, дьявол — в деталях: если подростки слышат одно, видят — другое, то почему бы им не делать третье? Уважение, справедливость, уровень жизни, истинная забота о гражданах со стороны государства — ну разве это не основа фундамента, на котором строится патриотизм? Вроде бы и спорить тут не о чем.

Но делать-то что? — Напомню слова прекрасной песни «С чего начинается Родина». Помните? «С картинки в твоем букваре». Все, вплоть до бытовых ассоциаций, — это и есть тот путь, который позволит получить патриотическую концепцию в сознании молодых людей, отсутствие которой стало подоплекой того, о чем мы говорим сегодня. Удивитесь моему примеру: есть прекрасный сериал «Сваты», в котором в нескольких сериях подается тема патриотизма так, как хотелось бы…

Патриотизм нельзя сформировать за счет одного лишь исторического контекста, он должен быть подкреплен реалиями сегодняшнего дня. Люди должны видеть примеры патриотизма в жизни сегодняшней. Патриотизм же проявляется не только во время войны. Один «Урок памяти»? Хорошо, другое где? Любить Родину немодно, да и само понятие Родины как-то спрятано сейчас, и все упоминания о ней относятся к прошлому. Налицо кризис общественной морали. У нас она незаметно подменилась моралью группы, а ведь это нечто иное, согласитесь? Принадлежность к группе в приоритете, а декларируемая подспудно индивидуалистическая мораль, когда личное стоит выше общественного — очевидный тренд! О патриотизме отдельной личности в непатриотичном обществе говорить смешно. Или грустно…

Ведь даже вхождение в патриотическое движение становится у нас в каком-то смысле элитарным признаком, но никак не признаком общности. Ну и еще момент может быть ключевым для понимания ситуации в целом. Реальный патриотизм в современной ситуации монетизировать не удалось, и сейчас, когда продается все, он остался на обочине — как то, что не вошло в систему легко продаваемых ценностей.

И выход у нас один: возвращать патриотическое воспитание с позиции личной включенности (как в случае с «Бессмертным полком»), обретать утерянные смыслы, формировать их заново. Другого пути нет.

ФАКТЫ

• С 1 апреля 2020 года по 28 марта 2021 года в России произошло 42 зафиксированных акта осквернения Вечных огней.
• В 21 случае хулиганами оказались дети или несовершеннолетние.
• Осквернения мемориалов были зарегистрированы как в крупных мегаполисах, городах-миллионерах, так и в небольших населенных пунктах. В список входят Волгоград, Ростов-на-Дону, Калининград, Оренбург, Чебоксары, Пенза, Элиста, Елец, Дербент, Химки, село Донское (Ставропольский край) и село Дзуарикау (Северная Осетия).
• Чаще всего за вандализм привлекаются лица от 18 до 24 лет.