Правила жизни капитанов: как моряки готовились к старту пассажирской навигации по Москве-реке

Специалисты Комплекса городского хозяйства завершили подготовку столичных причалов и набережных к старту навигации — движение по Москве-реке открылось 24 апреля. Это большое событие для жителей города. А для тех, кто занимается судоходством, — это едва ли не самый важный и ответственный день в году. К нему готовятся много месяцев: ремонтируют технику, проверяют спасательное оборудование — его состояние должно соответствовать определенным требованиям.

Валерий Сударев, капитан танкера6

— Моряком я захотел стать в детстве. В 12 лет пошел в клуб юных моряков «Алые паруса» в Нескучном саду. Года два-три там занимался. Повзрослев, я поступил в Академию водного транспорта. И сразу готовился к тому, что буду работать на море.

От подчиненных я требую выполнения работы в максимальном объеме. Но на теплоходе стараюсь поддерживать нормальную атмосферу. Когда я был старпомом, третий помощник прыгнул за борт в Красном море — капитан слишком давил. Имея такой опыт, понимаешь, как легко довести человека до самоубийства в замкнутом сообществе. Тот человек провел в море около двух с половиной часов. Он страшно замерз. Когда мы его доставали, он был как Буратино — конечности нормально не двигались. Но в итоге все закончилось хорошо.

Я работаю в многонациональном коллективе. Единственный русский на корабле. Это довольно трудно. Со мной панамцы, филиппинцы, индусы, европейцы... Обычно на корабле их несколько. Понятно, что они общаются в своей компании, а я сам по себе. Хорошо, что на корабле есть интернет — связываюсь с семьей. Раньше я уходил в море на полгода. Поэтому и стремился стать старпомом — контракты по времени не такие долгие.

Когда дети были маленькими, я приходил из рейса и оставался дома на четыре — шесть месяцев. Все это время я посвящал сыну и дочке. Каждый день ходил с ними в детский сад. В общем, уделял воспитанию детей больше внимания, чем родители, которые уходят на работу в 7 утра и возвращаются поздно вечером. Но в первые часы они смотрели на меня с подозрением. Оценивали — их это отец или нет. Сейчас дочке 23 года, сыну — 21. У меня уже трое внуков.

Не могу сказать, что на работе мне чего-то не хватает. Настраиваю себя — что я не на отдых приехал. Однако бывает тяжело, когда дома надо решать какие-то вопросы, а ты не можешь ни на что повлиять. Приходится перекладывать эти обязанности на жену или просить посторонних людей решить проблему.

Я часто фотографировал морские закаты. А еще — шторм. У нас огромное судно. Однако в шторм это неважно. Палубу все равно заливает. И тебя все равно качает. Когда море спокойное, люблю гулять по палубе по вечерам — километров по 5–6 прохожу. Называю это «прогулками по набережной».

Я работаю для того, чтобы обеспечить семью. Возвращение домой из рейса — самый долгожданный момент года. Но спустя четыре месяца, проведенных дома, хочется снова отправиться в рейс. Скучаю по работе и с удовольствием к ней возвращаюсь. Это нормальное явление для людей моей профессии. На берегу тоскуешь по работе, а на работе — по дому.

Качка всегда по-разному влияет на людей. Я, например, постоянно хочу есть. У кого-то болит голова. Кому-то плохо. Интересно, что для каждого есть своя качка.

Раньше при пересечении экватора на судне устраивали праздник Нептуна. Делали маскарадные костюмы — бороды из мочалок, хвосты из канатов и трезубцы из швабр. Наряжались в русалок и чертей, делали «чистилище» для молодых. Обычно это несколько бочек, обмазанных мазутом и кетчупом, и нужно через эти бочки пролезть. Матросы вылезали чумазые. Потом торжественно зачитывалась грамота, а на пятую точку ставилась судовая печать. Так делали раньше. На иностранных судах такого не увидишь. Греки-капитаны любят устраивать что-то подобное. Индусы выдумывают всякие конкурсы.

На работе очень трудно что-то достать. Поэтому стараемся не думать о каких-то дефицитных вещах. Я с собой всегда везу горчицу и хрен, потому что иностранцы не понимают, что это такое. У капитана очень большая ответственность. Даже когда я сплю, мне могут позвонить в любой момент и сказать: «Поднимитесь на мостик». По этому поводу даже есть фраза: «Капитан не спит, капитан отдыхает».

Когда находишься на работе 24 часа, это в принципе непросто. А если это еще и продолжается четвертый месяц, ты, конечно, сильно устаешь. Но не физически.

Я привык и к жизни на берегу, и к жизни в море. И научился перестраиваться между этими двумя режимами. Я не могу быть капитаном дома и отцом на судне. Хотя жена частенько говорит мне: «Все, прекращай командовать — ты не на корабле».

Я придерживаюсь принципа: «Относись к людям так, как хотел бы, чтобы относились к тебе». Когда что-то случается у экипажа, капитан становится единственным человеком, который должен помочь человеку. На корабле происходят разные случаи. Однажды, к примеру, от одного матроса ушла жена и сообщила ему об этом. Так он сел в курилке, оставил работу и всем, кто приходил курить, рассказывал о своей трагедии. Естественно, никто его в тот день не отчитывал. Горе все-таки у человека. В 1999 году я устроился в Новороссийское морское пароходство. Если учитывать, что в среднем я нахожусь на корабле около полугода, с тех пор я провел в море 12 лет.

Особенность работы в смешанном экипаже: я не могу прийти к панамцам или филиппинцам и начать жаловаться. Во-первых, я капитан — человек, у которого проблем быть не должно. Во-вторых, они не поймут мои слова так же хорошо, как русский, разбирающийся в контексте. В основном общаюсь с семьей.

Если я перестану работать, буду жалеть. Мне нравится, что профессия тяжелая, но я с ней справляюсь. Очень часто во время операций в порту, например, ты не спишь сутками, работаешь без пауз. И чувствуешь удовлетворение, когда все готово. Я учился этому, получил практику. У меня все получается. И, наконец, посвятил жизнь этой профессии и довольно многого добился. Грустно не делать то, для чего ты создан.

Я был матросом. Помню, как тяжело стоять при сорока градусах на жаре по шесть часов, как хочется пить, какие канаты тяжелые. Когда я управляю людьми, я все это учитываю. И не даю бестолковые команды, которые выполнить не получится.

После рейса первую неделю я привыкаю к жизни на суше. Психологически надо перестроиться. Жена говорит, что в эти дни я по-английски разговариваю во сне — швартовые операции у меня там происходят. В 2010 году в Аденском заливе на нас напали пираты. Мы шли под конвоем — нас вел китайский военный корабль. Наш корабль шел последним.

Пираты хотели залезть именно к нам. Но борт оказался слишком высоким — им не хватило трапа. Они выбрали танкер поменьше, но тоже не вышло. Потом уже среагировал китайский корабль. Начали стрелять крупнокалиберными снарядами. Пираты оставили попытки и сбежали. Было очень страшно. Мы объявили тревогу и спрятались. Людям с автоматами нам совершенно нечего было противопоставить. Это потом стали брать вооруженную охрану.

Был у нас и пожар. Полностью сгорела прачка. Мы должны были заходить в порт. Вся палуба в дыму. Не менее страшным, чем огонь, был запах гари. Чтобы избавиться от него, мы жгли на сковороде кофе.

То, о чем я мечтал в детстве — увидеть разные страны, встретить пиратов, спасти человека за бортом, увидеть китов и дельфинов, — у меня в жизни было. За один контракт, конечно, можно это не увидеть, но что-то интересное происходит всегда.

Капитан речного трамвая Нелли Оганесян на борту своего судна «Москва-29» / Фото: Алексей Орлов / Вечерняя Москва

Нелли Оганесян, капитан речного трамвая:

—Моя старшая сестра поступила в Академию водного транспорта. У нее была практика на теплоходе, который назывался «Одиссея». Я собиралась поступать в этот же вуз, на другое направление — «кораблестроение». Перед подачей документов мы пошли на ее практику. В качестве исключения мне дали 15 минут «порулить». И я поняла, что тоже хочу учиться на судоводителя. Мою судьбу решила эта четверть часа.

Когда мне было два года, родители переехали из Армении в Керчь. Затем семья перебралась в Ростов-на-Дону. А потом сестра захотела учиться на морского судоводителя. Такого направления в регионе не было, и мы вновь задумались о переезде. Собирались в Санкт-Петербург. Но в итоге подходящий институт нашелся в Москве.

Переезжали мы всегда вместе. У нас никогда не было такого, чтобы отец куда-то отправился зарабатывать деньги, а мы его ждали. Он всегда говорил: «Если я буду один куда-то уезжать, то зачем я вообще женился?» Даже в самые плохие дни, если семья рядом, настроение поднимается. На преддипломной практике я один раз ходила в море. Тогда и поняла, что морские путешествия не подходят под мой характер. Мне нравится, когда вокруг много движения. Поэтому река мне ближе. А вот старшая сестра спокойнее. Ей нравится, когда вокруг тишина. Сидит на вахте — море, небо, никого нет. Раз в месяц увидит другой корабль — и снова затишье. Мы — разные. Забавно, что занимаемся одним делом.

Многие смотрят на меня, как на какую-то диковинку. Эка невидаль — женщина-капитан! Каждый год, пока я училась, мне говорили, что дело это не женское, что работать будет сложно. Если девушка хотела выбрать другую специальность, ее переводили с большим удовольствием. Работа действительно тяжелая. Если ты ее выбираешь, то должен быть готов делать все наравне с мужчинами. Иногда даже больше — чтобы тебя начали уважать как профессионала.

В этой работе мне нравится ответственность — за тобой жизни людей. Может быть, это такой адреналин. Но это чувство, когда я за штурвалом, мне нравится. При этом машину водить «по земле» я не умею. Плохо себя чувствую за рулем. Инструктор удивляется. Говорит: «Ты же управляешь такой махиной! В чем проблема?» Просто на реке я как рыба в воде.

Многим капитанам нравятся тихие воды у Северного речного вокзала. А я люблю центр Москвы. Особенно ночью, когда всюду огни.

Сестра мечтала стать капитаном лет с семи. Родители ездили отдыхать в Крым и купили ей в подарок фланку — форму моряка. Так и родилась мечта. Родители какое-то время жалели, что не купили платье принцессы. Какое-то время пытались ее отговорить, но в итоге сдались. Муж у меня из Армении. Познакомились мы в социальных сетях в интернете. Я занималась армрестлингом, он — тяжелой атлетикой. Первый шаг сделал он, написав мне. А поженились мы через полгода после личного знакомства.

Перед замужеством я была вторым штурманом. Конечно, перед вступлением в брак мы вместе, «на берегу», обсудили перспективы моей профессии. Если бы он был против, я бы стала искать другое место в жизни. У многих есть представление, что если ты судоводитель, то будешь уходить в море на полгода. Я объяснила любимому человеку, что в речном судоходстве это не так.

У родителей было четверо детей, но ни одного из нас не заставляли выбирать ту работу, которую хотели они. Мама с отцом всегда давали нам свободу выбора. И своего сына я ни к чему не принуждаю.

Летом я 15 дней на работе, а 15 — дома. Когда я приезжаю домой, делаю все по дому. Можно сказать, провожу генеральную уборку. А перед тем, как вернуться к работе, оставляю для своих мужчин заготовки.

Во время учебы в группе было 30 человек. Из них всего четыре девчонки. Одну отчислили. Вторая сама забрала документы вслед за подругой. Когда была практика, третья поняла, что это не ее, и перевелась. Осталась только я.

Когда поступала, в мыслях была только учеба. Искать в вузе парней не планировала. Со временем для ребят я стала настолько «своим мужиком», что меня поздравляли не с 8 Марта, а с 23 Февраля.

На судне я могу быть грубой. Иногда приходится ругать команду, чтобы они двигались. Но возвращаюсь домой — и там я женщина.

Я люблю форму. Иногда даже возвращаюсь в ней домой. Некоторые говорят, что от нее устают. А мне всегда нравилось в ней ходить. Между формой и красивым платьем выберу форму, не задумываясь.

Отдыхать я предпочитаю на родине, в Армении. Так получается, что я там бываю редко. После переезда в детские годы назад я вернулась только через 15 лет — на свадьбу двоюродного брата. А после этого — на свою свадьбу. В 2019 году, когда сыну было пять лет, я отвезла его туда. Глядя на эмоции парня, поняла, что решение было правильным.

Многие капитаны в Москве — из других регионов. Рассказывают о том, где они выросли и работали, — и сразу хочется увидеть всю страну. Во время практики в вузе мы ходили в Санкт-Петербург. Разница городов ощущается сильно. В Москве все куда-то торопятся — жизнь кипит. В Питере никакой спешки нет.

Все капитаны суеверны. Если я не нахожу что-то на судне, говорю: «Судовой, судовой, поиграл — верни домой!» Бывает, когда что-то не выходит, работа не ладится, начинаю воевать с техникой. Кидаю ключ и кричу, общаясь с судном: «Я тебя на металлолом сдам!» И через два-три дня все собрано.

Я работала на разных судах. У одного звук двигателя был очень тяжелый. Мне казалось, что этот речной трамвай — мужик. «Москва–29» — более нежная, спокойная, как женщина. Мне кажется, что с ней и разговаривать надо иначе. В приоритете у меня семья. Это самое важное. Могу отказаться от работы, если понадобится. Женщинам вообще легче. У мужчины ответственность за семью. Ведь он же ее и создает.

В своей профессии я чувствую себя как рыба в воде. Знаю, что и когда надо делать, спокойно себя чувствую за штурвалом.

В начале карьеры я девять лет работала в одной компании. У меня были хорошие учителя — три друга-капитана. Когда я приняла первое судно, я все время вспоминала людей, которые меня учили. Благодарила судьбу за то, что попала именно к ним. Мой преподаватель мог из ничего сделать что угодно. Когда что-то ломается, я представляю, как бы он поступил.

Настоящий профессионал должен быть уверен в том, что он делает. Нельзя объяснять решения прихотью. Нужно отвечать за каждое действие. 9 мая на моем первом теплоходе организовали музей — привезли старое радио и картины Советского Союза. Я придумала для теплохода особое украшение — бантики из георгиевской ленточки с незабудкой — знаком геноцида армян. Для меня оба символа много значат. Так теплоход проходил все лето. Мне очень нравилось, что пенсионеры встречали судно словами «наш броненосец пришел».

У меня нет представления о женском или мужском. Если я могу что-то делать, то это моя работа. Если не могу, то и делать мне там нечего. Если бы люди думали так же, как и я, то и работали бы намного эффективнее. Если у тебя что-то плохо получается, то ты вредишь и себе, и другим.

ЦИТАТА

Вениамин Каверин (1902–1989) писатель:

— Нужно выбирать ту профессию, в которой ты способен проявить все силы души.