О том, чем сегодня занята атомная наука, какими разработками мы можем гордиться, мы поговорили с директором Автономной некоммерческой организации для поддержки развития сферы атомной науки, техники и образования «АтомИнфо-Центр» Александром Уваровым.

– Александр, сколько в России АЭС и какое место атомная энергетика занимает в общей картине?

– В стране — 37 реакторов. Станций немного меньше. Доля — порядка 18 процентов в общей структуре энергетики, если смотреть по всей стране. Но в Ленобласти, например, АЭС дает половину необходимой энергии.

– 18 процентов — не мало?

– Больше и не надо. Во Франции, например, этот показатель под 80 процентов. АЭС генерирует энергию постоянно, в базовом режиме, а потребление ее естественным образом колеблется. Доходило до абсурда. Ночью люди потребляют меньше. И Франция продавала излишки энергии в Швейцарию, там ее на ночь закачивали в гидроаккумулирующие станции, которые использовали эту энергию, чтобы крутить турбины гидроэлектростанции, поднимающие уровень воды в водохранилище. Процесс бессмысленный, но энергию надо куда-то девать. А днем воду спускали и продавали сгенерированную энергию обратно французам.

– После Чернобыля была еще одна крупная авария на АЭС, которая потрясла мир. Это Фукусима.

– На Фукусиме — это чисто японская авария. У них проявился некий технологический снобизм: японская техника не ломается. И когда цунами затопило дизель-генератор, рабочие не знали, что делать. Они забыли главный постулат — что работают с опасным видом энергии.

– В «Росатоме» часто говорят, что АЭС значительно чище экологически, чем другие способы генерации энергии.

– Это правда. АЭС не выделяет парниковые газы. Кроме того, у любой другой генерации энергии есть проблема транспортировки. Уголь надо возить, машины потребляют бензин, выбрасывают выхлопные газы. Поезд также не совсем чист. А топливо на год для АЭС — это три рейса самолетом.

– Где еще применяется атомная энергия?

– В военной сфере есть атомные подводные крейсера, есть атомные ракеты, теперь еще заговорили о ракетах с атомным реактором. В гражданской жизни прежде всего применяют всевозможные ядерные изотопы, которые производятся в маленьких специализированных реакторах. Их используют в промышленности для диагностики и неразрушающего контроля. Их применяют и в медицине — это в первую очередь борьба с онкологическими заболеваниями. Для лечения рака и диагностики есть радиофармпрепараты. Так называемые «меченые атомы». Это та самая технология, когда в тело больного вводят радиоактивный раствор, а затем на приборах смотрят, где есть метастазы.

– А в сельском хозяйстве атомные технологии применяются?

– Редко. Делают гамма-обработку продуктов пучком излучения, чтобы микробы не испортили продукт, а срок хранения удлинился. Но в нашей стране это непопулярно.

А вот за границей такая технология используется. Еще, например, гамма-лучи используют для спасения рукописных и старопечатных книг. В бумаге заводятся жучки, тля, микроорганизмы, паразиты, банальный грибок. И все это постепенно убивает книгу. Конечно, мало кто проводит такие мероприятия в личной коллекции. А вот в крупных библиотеках да.

– СССР первым создал атомный ледокол. Они есть сейчас?

– «Ленин», «Арктика» и «Сибирь» уже в музее, либо порезаны на металл. Ходят «Вайгач», «Таймыр» и «50 лет Севморпути». Но готовится проект серии новых атомных ледоколов «Лидер». Они будут всепогодные и смогут работать по всему Северному морскому пути, в том числе по его восточной части, где серьезная толщина льдов.

Конечно, цифры проводки по Севморпути несравнимы с Суэцким каналом. Но есть тенденция увеличения объемов проводимых по этому пути грузов — из Китая в Европу быстрее и дешевле возить напрямую, чем вокруг всего континента. И без атомных ледоколов здесь не обойтись. Китай в этом очень заинтересован. А мы сможем зарабатывать на транзите, на проводке их путей.