Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Ольга Игнатова
Ирина Хакамада: За женщину в России голосовать не будут. Пока
[i]Наверное, потому, что эта очаровательная элегантная женщина всегда может предстать в новом качестве — для нее необычном, но ей импонирующем. Наш разговор с Ириной Муцуовной начался с воспоминания о том дне, когда Госкомитет РФ по поддержке и развитию малого предпринимательства, который она возглавляла около года, был упразднен. [/i]-Это произошло в ноябре. Указом президента и постановлением правительства он был ликвидирован, а на его базе создали департамент, входящий в Министерство по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства, который теперь занимается вопросами регулирования малого бизнеса.[b]— Но вы хоть чего-то добились за время вашей работы в комитете...[/b]— Да. Первое. Мы создали программу государственной поддержки развития инфраструктуры предпринимательства и формирования законодательной базы для малых предприятий, рассчитанную на два года. Получили согласие Министерства финансов о выделении 120 миллионов рублей и заложили эту сумму в бюджет 1999 года. В тот момент, когда программа должна была утверждаться в парламенте, комитет упразднили. После чего она вообще перестала существовать. Далее. Благодаря нашему давлению было принято постановление, по которому ликвидировалась система обязательного использования кассовых аппаратов для маленьких предприятий, в том числе и для индивидуальных предпринимателей. Для них это было не под силу — аппарат очень дорогой.Затем было разработано несколько базовых документов, направленных на упорядочение проверок, которые осуществляют пожарные, санэпидслужба, другие контролирующие органы. Заключили договор с Мингосимуществом для того, чтобы либерализовать и сделать более удобной аренду недвижимости для малых предприятий. Мы договорились о том, что впервые Госкомитет должен наравне с другими ведомствами участвовать в конкурсе Министерства экономики на выполнение государственных заказов и подготовили указ президента о ликвидации административных барьеров. В общем, работа была сделана огромная. И если бы нам дали возможность продолжить ее, думаю, мы бы добились не только подписания конкретных документов, но и их исполнения на общефедеральном уровне.[b]— И вы вот так просто смирились с ликвидацией своего комитета? Не пытались бороться? [/b]— Я боролась до последнего. Первое, что я сделала, — пошла к Примакову. И сказала, что поступают очень недальновидно, потому что средний класс и малые формы предпринимательства спасают страну от кризиса. После 17 августа только благодаря малому бизнесу появились «антикризисные» кафе, рестораны, парикмахерские, магазинчики, булочные и так далее. Цены там остались практически на прежнем уровне. Для того чтобы устоять, они не дерут три шкуры с посетителей, а стараются обслуживать как можно больше клиентов.Именно из-за них Москва до сих пор — не самый дорогой город мира. Все это я говорила Примакову. И он мне пообещал, что я останусь в правительстве, хотя комитет все равно будет ликвидирован, на чем настаивает большинство министров. В это же время я пыталась вести переговоры с администрацией президента. Но мне сказали, что все бесполезно.[b]— Ваши бывшие коллеги по думской работе как-то повлияли на решение Примакова и Маслюкова (последний был главным инициатором) ликвидировать Госкомитет? Наверняка ведь были недоброжелатели.[/b]— Еще бы. Я многих раздражаю. Почему? По очень простой причине. Политик я достаточно чистый, без компромата. При этом четко придерживаюсь своей позиции, абсолютно рыночной, либеральной, и упорно отстаиваю интересы людей. Поэтому пользуюсь у них симпатией. Для коммунистов я — фигура неприемлемая. И для достижения политического компромисса Хакамаду вывели из правительства.[b]— Чем вы сейчас занимаетесь? [/b]— Я — лидер общественно-политического движения «Общее дело», а также создала частный институт предпринимательства. Мы продолжаем работать над проблемами лизинга, франчайзинга, упрощенного налогообложения.[b]— Сегодня много говорится о законе о вмененном налоге. Это тоже одна из разработок теперь уже бывшего Госкомитета? [/b]— Нет. Наши разработки при его формировании как раз не были использованы. Сегодня закон существует в безобразном виде. Мы-то требовали, чтобы методика вмененного налога не зависела от регионов, чтобы самое главное — базовые ставки — были спущены сверху. Иначе в каждом субъекте Федерации начнутся свои изобретения, и мы столкнемся с тем, что малый бизнес будет попросту подавлен. Что уже, кстати, подтверждается на практике. Важно было также соблюсти принцип добровольности. У предпринимателя должно остаться право выбора, какой налог ему платить — общий или, по старинке, каждый в отдельности. Смысл же вмененного налога в том, что он вбирает в себя все налоги: появляется фиксированный платеж. Он становится эффективным только тогда, когда его сумма специально занижена.Ведь нельзя воспринимать малый бизнес в качестве серьезного налогоплательщика. Это прерогатива крупных предприятий. А главное предназначение малых — создавать рабочие места, повышать качество услуг, одним словом, решать социальные проблемы.[b]— Самим предпринимателям вмененный налог выгоден? [/b]— Заниженный фиксированный простой налог — конечно. Но только в том случае, повторяю, что он будет низким. Все дело в том, что нет никаких единых ставок. На федеральном уровне закон принят и подписан президентом. Но законодательные собрания регионов могут создать собственные акты о вмененном налоге. В этом им дается полный карт-бланш. Вот, к примеру, в Москве сумму вмененного налога и методику ее исчисления должна определять городская Дума. Сколько установит, так и будет.[b]— При нынешнем политическом и экономическом раскладе есть ли будущее у малого бизнеса в России? Каковы, на ваш взгляд, способы выживания и развития малых предприятий? [/b]— Перспективы у малого бизнеса в нашей стране есть. Но они никак от сегодняшнего правительства не зависят. Просто Россия необратимо движется к тому, что она без этого бизнеса прожить не сможет. Наверное, следующий кабинет это поймет. Сегодняшний — не понимает.[b]— Лужков понимает? [/b]— Лужков понимает. Сегодня рассматривается сценарий развития событий, при которых Юрий Михайлович становится президентом. На примере Москвы видно, что уже сейчас он решает вопрос поддержки малого бизнеса достаточно обстоятельно. Взять хотя бы его антикризисные меры — правильные шаги по снятию квот валютного обмена между поставщиком и потребителем. Поэтому, если он будет президентом и соберет нормальный кабинет, то может произойти экономический рывок. Не за счет самого рынка, а за счет энергии власти. Конечно, при этом власть будет ужесточаться, потому что Лужков авторитарен. При нем будет государственный капитализм, не либеральный. [b]-Вопрос о вашей политической деятельности. Какие идеи пропагандирует движение «Общее дело»? [/b]— Основные идеи очень простые. Налогообложение должно быть ровно таким, чтобы стимулировать увеличение числа рабочих мест и улучшение качества продукции. Бюджет должен быть ровно таким, чтобы содержать армию в порядке, вовремя платить пенсии, поддерживать культуру, заниматься адресной помощью бедным.[b]— На выборах 1996 года инициативная группа выдвигала вас в качестве кандидата в президенты страны. Вы сами-то хотели им стать, взвалить на себя такую огромную ответственность? [/b]— Нет-нет. Мне кажется, это было несерьезно. Нужно соизмерять свои возможности, и желания. Теперь я знаю, что такое парламент, исполнительная власть. Я знаю нашу политическую элиту. Я общаюсь с народом. У меня даже есть своя концепция. Но этого мало. Надо, чтобы за тобой стояло много людей, союзников, единомышленников, чтобы за тебя голосовали. А за женщину в России голосовать не будут. Пока. Она не отвечает сегодняшним социальным запросам. Запрос на женщину пока что как на украшение, красивую, элегантную вещь, мать, хозяйку, что угодно, но только не президента. Но я верю, что в середине следующего столетия Россией будет править женщина. Она победит в конкурентной борьбе с мужчинами, которые сегодня ее ставят на более низкую ступень общественного развития.[b]— Как вы можете оценить деятельность нынешнего правительства? Главным образом его экономическую политику.[/b]— Евгений Максимович Примаков решил первую, наиглавнейшую, задачу — он снял конфликт между парламентом и правительством. Это именно та первая ступенька, с которой необходимо было начинать. Он смог «продавить» своим политическим весом ту проблему, которую не смог решить Кириенко. Для экономики это очень благотворно. Капиталы не так быстро стали убегать из нашей страны. В этом смысле роль правительства позитивная. Другой важный момент — кабинет министров ничему не помешал, и рынок смог вытащить себя за шкирку сам. В условиях девальвации рубля и проседания импорта резко активизировался реальный сектор экономики. Стало выгодно производить в России, использовать российское сырье и продавать на российском рынке. Ну, конечно, этого мало. Пока рубль удерживается в отношении доллара только благодаря административным методам Центробанка, а не за счет экономически профессиональной политики правительства. Курс рубля может упасть очень резко. В любой момент. До 35 рублей за доллар. И правительство ничего поделать не сможет.[b]— Вы работали с прежними премьерами — Черномырдиным и Кириенко. Что можете сказать о них как председателях кабинета министров? [/b]— Вы знаете, я с ними работала очень мало. Единственное, что я могу сказать, спасибо им огромное, что не мешали. Черномырдин вообще меня пригласил в правительство. За это я ему только благодарна. Кириенко не ликвидировал мой комитет, лично пообещал, что он останется. И потом опять же ничем не помогал, но хотя бы не мешал. У меня было время что-то сделать. Для моего дела и меня лично они оказались более дальновидными политиками. Ну а их действия по отношению ко всему государству не берусь судить.[b]— Насколько я помню, когда вас пригласили работать в правительство, у вас была довольно сложная ситуация — только что родилась дочка Маша. Вы долго думали: идти — не идти.И тогда в одном интервью вы признались, что работа в исполнительной власти не идет ни в какое сравнение с легковесной работой в Думе. Почему вы так сказали? И почему всетаки согласились пойти на трудную должность? [/b]— Ну, во-первых, да, я так сказала. Работа в Думе действительно намного легче. Потому что вы, если не возглавляете комитет или крупную фракцию, не несете персональную ответственность за свое решение. Вы ответственны только реальными делами перед своими избирателями. Когда решения проходят голосование, твоя ответственность распыляется. Там совершенно свободный график.Если вы хотите, можете работать много. Если вы устали — работайте меньше. Если у вас есть ребенок, можете трудиться ровно столько, сколько нужно для совмещения профессиональной деятельности и семейных обязанностей. В правительстве работают на износ. Там никто не спрашивает: хочешь-не хочешь, можешь-не можешь. Формально ты должен находиться на рабочем месте с 9 до 18, но реально все уходили как минимум в девять-десять часов вечера или вообще работали по ночам. Надо посмотреть на окна Белого дома — в отличие от других столичных учреждений они светятся всю ночь. С отпуском то же самое. В Думе есть законодательно определенный отпуск — около 45 дней. В правительстве вы должны получить разрешение на то, чтобы отдохнуть. Если вы нужны начальству, вас не отпустят. И при всем при этом стоимость вознаграждения ниже.[b]— Министр в правительстве получает меньше, чем депутат парламента? [/b]— Я была депутатом и, став председателем Госкомитета, потеряла 30 процентов в зарплате.[b]— ??? [/b]— Ну, я живой свидетель. Можете мне поверить. Другое — министру положена персональная машина. Кстати, и многим депутатам тоже.[b]— У федеральных законодателей, кроме зарплаты, есть дополнительные выплаты и льготы...[/b]— Да, но я сейчас говорю чисто о заработной плате. А льготы у министров и депутатов одинаковые.Теперь насчет того, почему согласилась. Для меня это было страшно интересно и необходимо. Если делать профессиональную карьеру, не следует зацикливаться только на парламенте. Я должна была попробовать себя в ответственном деле, на персональном участке. Я хотела помочь малому бизнесу и понимала, что нужно обязательно идти в федеральное правительство.[b]— Вы честолюбивый человек? [/b]— Конечно. Для меня уровень зарплаты не так важен, как реализация собственных идей. Вы правильно сказали, не тщеславный, а честолюбивый. И упрямый. Уж если поставила перед собой какую-нибудь цель, помешать мне в ее достижении практически невозможно.[b]— Можете все бросить и уйти в неизвестность, на новое дело? [/b]— Могу, конечно. Если я пойму, что на этом месте не смогу добиться успеха — уйду. Надо начинать все заново.[b]— В любом возрасте? [/b]— В любом возрасте и в любом состоянии дел. Человек живет переменами, не надо их бояться. Нужно всегда быть к ним готовым.Если вы будете цепляться за место работы, за свою профессию, за свой образ жизни, за свою мебель, за свои стулья — все, вам конец. У нас, в России, можно потерять все в одночасье.[b]— А каковы были ваши взгляды во времена, когда вы только начинали делать самостоятельную карьеру в жизни? Сразу после университета.[/b]— Все было традиционно. Окончила Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, экономический факультет, поступила в аспирантуру, родила ребенка. Потом пошла в НИИ Госплана работать, решила заняться преподаванием, получила звание доцента, защитила диссертацию, как мечтала, в МГУ. У меня был оклад 320 рублей. Не смейтесь. Тогда это было очень много. Молодые специалисты, кандидаты наук, получали по 170. Мне дали свободный график преподавания — я вела семинарские занятия и два раза в неделю читала лекции. И всего этого я достигла к 30 годам.[b]— Вы второй раз замужем? [/b]— Третий. Мой третий муж — финансовый консультант. У него свое маленькое предприятие.[b]— А детей сколько? [/b]— У меня маленькая Маша, ей два годика, сын старший Данила, ему 21 год, он оканчивает МГУ, и у мужа есть дочь.[b]— Вы влюбчивый человек? [/b]— Да.[b]— Можете сейчас влюбиться? [/b]— Сейчас — нет.[b]— Думаете уже нашли свой идеал мужчины? [/b]— Да. Пока что — да. Вообще я никогда ни от чего не зарекаюсь, это не мудро. Жизнь очень сложная, многогранная штука, все может произойти. Но на данный момент я нашла человека, друга, партнера, близкого мне по духу, с которым я могу обсуждать все, что меня волнует. И в то же время заботливого мужчину, рядом с которым я чувствую себя спокойно, уверенно.[b]— Домой поздно возвращаетесь? [/b]— Ой, да, поздно. Институт сейчас на мне, предвыборная кампания, статьи пишу, с экспертами работаю. Плюс поездки. В общем, дел масса. Впрочем, как и всегда у меня. Но я пытаюсь держаться в форме, поэтому еще два-три раза в неделю занимаюсь спортом.[b]— Каким? [/b]— Каким сейчас все занимаются. Я даже не знаю, как это правильно называется — есть и элементы аэробики, и каких-то силовых упражнений. Консультируешься с тренером, выбираешь, что тебе больше нравится.[b]— Давно отметили ваш безупречный вкус. Одеваетесь вы где? [/b]— Не в шикарных салонах. Да ну что вы, это же с ума можно сойти. На какие деньги? [b]— Ну не на базаре же? [/b]— И на рынке. Почему нет. По-разному. Если мне что-то нравится, мне все равно, где покупать. Главное, чтобы вещь была хорошего качества, в моем стиле. Фирма меня совершенно не интересует. Даже если это отечественная вещь, но добротная и мне пришлась по душе, с удовольствием куплю и буду носить. Очень дорогие наряды я не покупаю.[b]— Сегодня модно стало иметь собственного имиджмейкера. У вас он есть? [/b]— Нету. Стоят их услуги безумно дорого, и, главное, неоправданно.[b]— Получается порадовать семью блюдами собственного приготовления? [/b]— Я люблю еду легкую. Совершенно не нравятся тяжелые блюда — например, баранья нога или гусь, которых нужно запекать полдня. Люблю готовить овощной плов, разные салаты, замечательные вегетарианские супы. Еще я могу... Да все я могу. Я же прокормила большую семью, детей. Раньше ведь рядом никого не было. Это сейчас могут помочь. [b]-Согласны ли вы с таким утверждением: женщина может быть либо красивой, либо умной? [/b]— Нет. Это тот миф, который создали мужчины, чтобы им было легче жить. Потому что, когда они сталкиваются с женщиной и красивой, и умной, — сразу же пасуют. Это первое. И второе. Не бывает некрасивых женщин. Женщины делятся на стильных и не стильных.Любая дама, не делая никаких пластических операций, просто надев на себя то, что скроет недостатки и подчеркнет достоинства, сделает грамотную прическу, наложит правильный макияж, начнет заниматься спортом (это важно даже не для того, чтобы была хорошая фигура, а чтобы чувствовать себя сильной) — уже победила. Внешность женщины полностью зависит от ее внутреннего состояния. Если вы утром вышли на улицу и чувствуете, что лучше всех, значит, вы действительно в этот момент лучше всех.[b]— И вдруг в этот прекрасный миг кто-то подходит и говорит гадость! [/b]— Она от вас отлетит. Потому что вы ощущаете себя лучшей в мире. А вот если вы вышли с мыслями, что некрасивая, у вас ничего не получается, жизнь не удалась, тогда любое грязное слово, любая неприятность добьют окончательно. Поэтому, я считаю, главный способ быть победителем в этой жизни — создать себе собственный стиль. Не срисовывая с модных журналов.Это глупость страшная. Увидят помаду серо-буро-малинового цвета на манекенщице и решают, что если себе наложить точно такую же, сразу будешь похожа на нее. Нет.Может быть, наоборот, вам нужно вообще губы не красить. Зато сделать хорошую стрижку. И вот тогда появится индивидуальный стиль. Чувство вкуса нужно в себе воспитывать всю жизнь.[b]— Я знаю, вы в совершенстве владеете французским. Где изучали? [/b]— Французский учила пять лет в университете. Сейчас свободно общаюсь на этом языке. Решила теперь самостоятельно изучить английский. Без него сегодня — как без рук.[b]— А японский знаете? Ведь ваши корни — в Японии.[/b]— Нет, не знаю. Отец был японец, но говорил на ломаном русском. Вообще, если бы папа мной занимался, у меня была бы совершенно иная судьба. Я относилась бы к «золотой молодежи», меня бы отправили в японскую спецшколу. Потом я бы окончила Токийский университет, стала бы кандидатом или доктором каких-нибудь наук. Но сослагательное наклонение употреблять бесполезно. Получилось все по-другому. И я не жалею.[b]— Вы думаете, у наших людей еще сохранилась вера во что-то? [/b]— Если и сохранилась, то только в себя. Больше ни в кого и ни во что. 48% населения на первые места в качестве кандидатов в будущие президенты ставят Примакова и Лужкова. Остальные 52% вообще не хотят голосовать. Не верят никому из политиков. Вы посмотрите, что творится в СМИ. С утра до вечера обсуждают какие-то интриги, грязь, идет сплошной негатив. У всех начинается комплекс страха, что уже ничего позитивного в нашей стране произойти не может.На самом деле хорошего ведь тоже много. Москва преобразилась.Люди перестали стоять в очередях за какой-то там останкинской колбасой по кило в руки, у многих появился вкус к жизни. Мир открылся.Свободные переезды, свобода высказываний, свободный поиск рабочих мест. Люди легко меняют работу, ищут лучшее. Они уже не ждут от государства помощи. В принципе так и должно быть. Так живет весь цивилизованный мир, быть похожим на который мы стремимся. И я просто уверена, что все у нас получится.
Общество
СМЕРТЬ-НЕВИДИМКА
[i][b]Сотрудники МосНПО «Радон», отвечающие за радиационную безопасность столицы, с сожалением констатируют: опасность получения радиоактивной дозы каждым конкретным жителем остается реальной, количество радиационных находок и происшествий не уменьшается.[/b]Вот лишь последние данные. С помощью проведенной службой радиационно-аварийных работ гамма-съемки на территории Центрального, Северо-Восточного, Восточного и Западного округов выявлено 17 участков загрязнения. Максимальная доза излучения до 500 микрорентген в час (мкР/ч) при среднедопустимой от 8 до 20 мкР/ч зарегистрирована возле жилого дома по улице Седова. Дезактивирована зона сильного загрязнения в Восточном административном округе, в районе Богородское, на бульваре Маршала Рокоссовского. Там мощность излучения составляла 240 мкР/ч. Пришлось поработать специалистам службы и на строительной площадке СМУ-1, что расположена в Южном округе, на Каширском шоссе. Мощность дозы здесь была чуть пониже — 180 мкР/ч[/i].За прошедший год дезактивации подверглись 156 объектов, на переработку и захоронение было вывезено 55247 кг радиоотходов и 6355 кг загрязненных продуктов питания.Радиоэкологическое обследование проводилось на 193 объектах Москвы и области. На территории шести выявлено 18 участков радиационного загрязнения от 50 до 2740 мкР/ч, на восьми объектах было зафиксировано 11 участков повышенного излучения, связанного с источниками, расположенными внутри зданий и контейнеров с гамма-излучением от 40 до 1700 мкР/ч.Столичные источники радиоактивного загрязнения можно разделить на пять групп: ядерные реакторы, заброшенные свалки, жилые дома, бытовые приборы и природная радиация.[b]Наукой — по жизни [/b]Как сообщили в Госатомнадзоре, в Москве десять ядерных реакторов. Из них семь действующих находятся под контролем специалистов и практически не загрязняют окружающую среду. Реакторы есть в институте атомной энергии им. Курчатова, Московском инженерно-физическом институте, Научно-исследовательском конструкторском институте энерготехники. В случае серьезной аварии на одном из них радиоактивный шлейф накроет весь город.На территории Курчатовского института самое большое число ядерных реакторов — 7. За пятьдесят лет их работы образовалось 3,5—4 тыс.куб. м радиоотходов и отработанного топлива. Содержание реакторов ежегодно обходится институту в 50 млн.рублей. Почти все они исчерпали свой рабочий ресурс, денег на замену установок нет и не предвидится их поступление. Понимая, что с каждым годом институт все больше превращается в мину замедленного действия, ученые обратились за помощью в мэрию. В прошлом году руководство института обеспокоилось очень сильно: во время урагана на территории повалило около сотни деревьев, были повреждены энергетические подстанции. Но, к счастью, все обошлось благополучно, все системы продолжали работать исправно.В соответствии с принятой программой транспортировка и захоронение опасного груза поручены НПО «Радон». Отработанное ядерное топливо будет вывозиться на уральский завод «Маяк», а демонтированные реакторы захоронят в Подмосковье, недалеко от Сергиева Посада и Электростали, где расположены «могильники» «Радона».Пока радиационный фон в районе института ничем не отличается от среднемосковского — 15 мкР/ч. Лишь в глубине есть места, где уровень радиации достигает 200 мкР/ч.[b]Сюрприз со свалки [/b]Вторая группа источников более опасна. Прежде всего потому, что никто не знает, где можно встретить свалки, напичканные радиацией. В период расцвета НИИ, активно использующих в своих лабораториях радиоактивные элементы, свалки росли, как грибы после дождя. Тогда существовали специальные ведомственные инструкции, согласно которым радиоактивные отходы не требовали специального захоронения. Соблюдалось только одно требование: общий фон не должен превышать 200 мкР/ч. С началом массовой застройки Москвы проблему уничтожения мусорных куч городские власти решили просто — сравняли их бульдозерами. Ну кто будет проверять, есть ли на свалке радиация или нет! Результаты непродуманного решения дают о себе знать по сей день.Практически на каждой строительной площадке, где должно начаться возведение нового жилого дома, специалисты «Радона» находят очаги радиационного загрязнения. Некоторые из них очистить полностью не удастся никогда. Например, в престижном микрорайоне на улице Гарибальди несанкционированная свалка радиоактивного мусора была обнаружена еще 10 лет назад. Однако до сих пор дважды в год здесь проводится дезактивация, так как при любых земляных работах продукты деятельности секретных лабораторий оказываются на поверхности.По результатам проверки квартала новостроек в Новых Черемушках было выявлено шесть локальных «грязных» участков.В течение полутора лет существовал постоянный пост радиоактивного контроля на строительстве жилых кварталов в Братееве. Раньше здесь находилась свалка площадью 4 квадратных километра, на которую было вывезено 115 тонн радиоактивных отходов. На Мичуринском проспекте, на площадке, где ТОО «ППСК ТЭЦ-25» и тресты Главмосстроя вели строительство жилого массива, санэпидемстанцией было установлено семь очагов загрязнения радием-226. Дезактиваторы оттуда выгребли пять килограммов радиоактивных отходов. Вспомнилось, что когда-то на этом месте располагался завод по обработке гранита и мрамора для отделки главного корпуса МГУ на Ленинских горах. «Фонили» оставшиеся в земле мраморная и гранитная крошки.Поэтому сегодня «Радон» решил контролировать любое перекапывание земли в столице.[b]«Раковый корпус» [/b]К третьей группе загрязнений относятся жилые дома. Если бы кто-то из строителей однажды не проговорился о том, из чего делали московские квартиры, их обитатели продолжали бы спать спокойно, не ведая, что стены вокруг них излучают радиацию.Ни один городской департамент не назовет точное число опасных домов. По довольно приблизительным подсчетам экологического движения «Кедр», фенол и формальдегид — ядовитые вещества — выделяют из стен больше 400 домов. Практически в каждом московском подвале завышены предельно допустимые концентрации тяжелых металлов. Дело в том, что, когда нужно было выполнять план строительства, в кирпич и бетон замешивали все, что только было можно найти. Лишь бы было крепко.О том, как люди будут жить в «нехорошем» доме, никто не заботился.Какими же ядами можно надышаться, не выходя из квартиры? Уже упомянутыми фенолом и формальдегидом. Их начали использовать в строительстве жилых домов в качестве утеплителя в начале 70-х годов.Эти вещества не пахнут, их следов нельзя обнаружить. Но они влияют на генные изменения в человеческом организме.В состав всевозможных замазок, которыми строители заделывают щели, входят комбинации стирола и хлороформа. При высокой температуре воздуха или попадании солнечных лучей эти смеси начинают выделять ядовитые газы. Большие концентрации стирола вызывают раковые опухоли, хлороформ разрушает печень и почки.Из асбеста вперемешку с цементом делали и подоконники. Только спустя много лет ученые обнаружили, что мельчайшие волокна асбеста, попадая в дыхательные пути, могут вызвать рак.Один из характерных примеров отравления в своей квартире —страшные случаи, происшедшие с жителями дома № 3 по улице Николая Химушина. Только в одном подъезде этого дома несколько человек умерли от рака. У многих обнаружились аллергия, заболевания сердечно-сосудистой системы, лейкемия, туберкулез.Врачи и специалисты санэпидслужбы валили все на наследственность, вредную работу. Только уже упомянутая экологическая организация «Кедр» сделала заключение: в пять и восемь раз в некоторых квартирах были повышены нормы содержания фенола, в полтора раза — формальдегида.[b]Блуждающая ртуть [/b]К четвертой группе опасности можно отнести многие предметы, встречаемые и используемые в быту. Ртуть — ядовитый металл серебристого цвета — обнаруживается почти каждый день в самых неожиданных местах. Ее находят на газонах и во дворах, в подвалах и на детских площадках, в учреждениях и квартирах. В одной из квартир дома, расположенного в 4-м Вятском переулке, домохозяйка неожиданно обнаружила разлитую ртуть (40 граммов) не где-нибудь, а... в духовке газовой плиты. Перепуганная женщина вызвала специалистов гражданской обороны, которые быстро устранили загрязнение. Но объяснить им, как ртуть попала в духовку, хозяйка квартиры так и не смогла. В среднем за год городские службы собирают 1,5—2 тонны ртути.Ртуть считается веществом первого класса опасности, ее предельно допустимая концентрация в кубометре воздуха не должна превышать трех десятитысячных миллиграмма.Содержание же жидкого металла в бытовых приборах весьма и весьма велико. Например, одной разбитой люминесцентной лампочки достаточно для того, чтобы превратить небольшое помещение в зону, опасную для жизни. В одной лампе содержится около 80 мг ртути. Разбитый термометр может отравить 6 млн.кубометров воздуха.Специалисты, имеющие дело с ртутью, признают, что она вездесуща. Кроме термометров, она содержится в батарейках и даже в обычных квартирных звонках. Однако главную угрозу представляют килограммы этого ядовитого вещества, имеющиеся в распоряжении почти каждого столичного предприятия.Вызывает удивление то, что точное количество ртути, находящейся в городе, не известно никому. Специалисты МЧС утверждают, что в 80 процентах случаев установить источник появления ртути не удается.Дело все в том, что ртуть, хотя и признана веществом сверхопасным, к сильнодействующим и ядовитым не относится. Ее приобретение и транспортировку не требуется согласовывать с правоохранительными органами и санэпиднадзором. Поэтому ртуть в любых количествах свободно путешествует из одного места в другое, а маршруты ее передвижения никто не контролирует.В последнее время стали обнаруживать множество приборов, обработанных солями радия. Ими покрывали те части, которые должны светиться в темноте. Такие приборы использовались в военных истребителях, в часовом производстве. Уже в 70-е годы выяснилось, что соли радия опасны для здоровья человека.Покрытые ими предметы стали постепенно изымать. Тем не менее прошлые ошибки дают о себе знать и сегодня. К примеру, пришлось смывать соли радия с приборов, находящихся в экспозиции Политехнического музея. Или еще — в КБ завода имени Туполева одно время вместо выключателей в комнатах стояли самолетные тумблеры. При их замене произошло ЧП: светящееся вещество, содержащее радий, высыпалось, заразив все помещения.«Радону» тогда пришлось вывозить на свалку все, что было в здании конструкторского бюро, даже отдирать от стен панели.Чаще всего спасательным службам приходится изымать у людей именные часы. Когда-то они были подарены и хранились как семейная реликвия. Но вдруг люди начинали плохо себя чувствовать. Сообщали об этом во всевозможные инстанции.Приезжали специалисты МЧС, «Радона», санэпиднадзора и устанавливали, что часы покрыты вовсе не фосфорсодержащими смесями, а радиоактивным веществом. С реликвией приходилось прощаться навсегда.[b]Радон атакует по центру [/b]Одним из самых опасных радиоактивных веществ для организма человека является радон-222. Это газ — продукт распада природного урана и радия. Его можно обнаружить только с помощью специальных приборов. Радон проникает в организм человека при дыхании и оседает на поверхности легких и бронхов.Этот газ содержится в земле. С каждым нарушением структуры почвы он начинает выделяться наружу. Больше всего радон угрожает жителям центра. Предельно допустимые концентрации этого газа около станций метро «Белорусская» и «Новокузнецкая» превышены в 4,1 раза. Около метро «Сокол» — в 3,6 раза. В московских дворах-«колодцах» — в 10 раз. В новостройках тоже не спасешься от газовой атаки. Возле станции метро «Каширская» содержание радона в воздухе больше нормы в 5 раз. «Фонит» и памятник Гоголю на одноименном бульваре.В квартирах радон появляется только благодаря техническим особенностям здания. Радону для его смертоносной вылазки годится любая трещина в фундаменте, дыра или отверстие, проделанное еще строителями.Ученые до сих пор не придумали, как вообще можно защититься от радона. А по данным НИИ строительной физики, 10—15 процентов будущих домов в Москве нуждаются в специальной защите от радона.[b]Контроль, учет и ликвидация [/b]Москва давно бы задохнулась от испарений ядовитых газов и металлов, если бы не грамотный мониторинг радиоактивной обстановки в столице. В городе сейчас насчитывается несколько ведомств, занимающихся радиоактивными проблемами, — Госсанэпиднадзор, Госатомнадзор, Росгидромет, Минсельхозпрод, Рослесхоз и Госкомитет по охране окружающей среды. И все же лидирующее место в этом списке принадлежит МосНПО «Радон». Во многом благодаря тому, что «радоновцы» смогли создать оперативные группы поиска и дезактивации зараженных территорий и мощную службу предупреждения аварийных ситуаций.Так что пока радиационная обстановка столицы находится под неусыпным контролем «радоновцев», они постараются приложить максимум усилий, чтобы не допустить нештатных ситуаций.НПО «Радон» организовал круглосуточную «горячую линию».Позвонив по телефону 491-0144, можно получить консультации по любому интересующему вопросу, связанному с обеспечением радиационной безопасности.
Общество
Станислав Говорухин: Главное — найти нормального президента
[i][b]Станислав Говорухин [/b]— профессионал по жизни. У него не бывает проколов, за что бы он ни взялся — снимал кино или составлял законопроекты, руководил Комитетом по культуре Государственной Думы или рисовал пейзажи. Его телесериал «Место встречи изменить нельзя» вот уже более 20 лет держится на пике зрительской популярности. А два документальных фильма — «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли» — в начале 90-х годов в какой-то степени изменили общественное сознание. Почти все законопроекты, вышедшие из недр Комитета по культуре, вызывают широкий резонанс. И еще он никогда не меняет своих взглядов.В первый раз мы встретились со Станиславом Сергеевичем в день, знаменательный в жизни нижней палаты российского парламента, — ровно за час до начала голосования по импичменту президента. Поэтому вопрос напрашивался сам собой.[/i][b]— Станислав Сергеевич, как будете голосовать — «за» или «против»? [/b]— Конечно, «за». По всем пяти пунктам. Плюс к ним я могу выдвинуть еще пятьсот. Такой президент нашей стране не нужен, он ее только позорит.[b]— Не пятьсот, а несколько пунктов, по которым бы лично вы объявили импичмент главе государства, можете перечислить? [/b]— Человек, президент страны, в пьяном виде дирижирует оркестром — это вам как? Глава государства не в состоянии выйти из самолета, у трапа которого топчется премьер-министр Ирландии,— из той же серии. Под фанфары заключили капитуляцию в Хасавюрте и обрекли на плен сотни своих солдат. Разве это недостаточная причина для импичмента? А почти 100 тысяч оставленных в рабстве русскоязычных граждан в Чечне — кому до них сейчас есть дело? Разве это не причина? А то, что сегодня жители приграничных сел идут на работу, как на войну, и семьи не знают, вернутся домой или нет их близкие. Это не причина?! Страна погрязла в коррупции. Из правительственного здания выносят коробку с долларами, которых хватит на зарплату рабочим нескольких шахт. Я же говорю, что могу бесконечно перечислять пункты, по которым бы выдвинул обвинение президенту.[b]— Но в 1996 году вы поддерживали кандидатуру Бориса Ельцина, когда он во второй раз претендовал на пост главы государства. Или я ошибаюсь? [/b]— Вы ошибаетесь. В 96-м году такого не было. Я действительно за него голосовал, но это было в 91-м. О чем сейчас очень жалею. Еще раньше благодаря моему фильму его избрали председателем Верховного Совета. Помните, в свое время он никак не мог пройти на этот пост. Тогда я привез всех депутатов на «Мосфильм» и показал им «Так жить нельзя». На следующее утро они проголосовали за Ельцина. Я сейчас мучаюсь из-за этого своего поступка! Но однажды я рассказал о нем одному высокому чиновнику. И он мне вот что ответил: «Да не волнуйся. Моя вина еще больше. Я два голоса подделал».Тогда они были решающими. Я разочаровался в Ельцине на третий день августовских событий 91-го года.[b]— Отставка Примакова связана с процедурой импичмента? [/b]— Конечно. А какие были еще основания? Зависть? Потому что Примаков как премьер пользовался доверием народа. Впервые за последние годы. Рейтинг правительства ведь был необычайно высок после Гайдара, Черномырдина, Кириенко. Сказать, что кабинет Примакова ничего не сделал, было бы совсем бессовестно. Он сделал очень многое. Главное, о чем, к сожалению, никто не говорит, — это правительство остановило страшное разрушение всего и вся — армии, промышленности, системы безопасности, научно-промышленного комплекса.Уменьшилась огромная задолженность по выплате пенсий. Стабилизировался рубль, в обществе установилось что-то похожее на согласие. Все не то чтобы ожило, но как-то воспряло.Это было видно по настроениям людей. Правительство только набирало обороты. Даже представить себе глупо, что можно реформировать страну за 500 дней. За 50 лет, может быть.[b]— А как вы относитесь к Степашину? [/b]— При всем при том, что мне очень нравился Примаков на должности премьера, я к Сергею Вадимовичу отношусь нормально. Все те теплые слова о Евгении Максимовиче, которые сказал вам, я повторил и Степашину. На что он мне ответил: «Станислав Сергеевич, если бы вы знали, как я жалею об уходе Примакова. Мы с ним дружим, я его уважаю. Он был на своем месте».[b]— Какой ваш фильм сегодня показывали в Госдуме? [/b]— Это документальная десятиминутка, называется «Час негодяев». Правда, не я был инициатором показа этой картины. Так что это не может быть расценено как давление с моей стороны на депутатов.[b]— Никогда об этом фильме раньше не слышала.[/b]— И не могли. Эту короткометражку нигде и никогда не показывали. Совершенно антипрезидентская картина. Такая же, как и «Великая криминальная революция».[b]—Да, помню. Много было шума...[/b]— Фильм трудно шел к экрану. Года полтора лежал. И вот Сагалаев показал один раз по ТВ-6. Я ведь эту картину снял на свои деньги. Ни одному телеканалу никаких условий по демонстрации фильма не ставил. Только показывайте. Но показывать-то нужно было вовремя — в 1993 году. Это фильмпредупреждение. Если завтра сменится президент, тогда его по всем каналам начнут крутить. Правда, у меня есть еще одноименная книга, которую прочли около двух миллионов читателей, а может, и больше, во всем мире. Она была признана бестселлером.[b]— Вернемся к Степашину. Справится ли он с возложенной на него ответственностью? [/b]— Этого я не знаю.[b]—Все-таки человек военный...[/b]— А кто должен быть? Экономист? [b]— Наверное.[/b]—Совершенно необязательно. Американский президент Джефферсон когда-то сказал: единственное качество, достаточное для того, чтобы управлять обществом и государством, — это честность. Примаков абсолютно подходил под это определение. Он честный человек. Говорю так, потому что давно его знаю. Степашина могу только подозревать в том, что он человек честный и порядочный. Поэтому совершенно неважно, будет ли новый глава кабинета министров экономистом. Главное, чтобы он оказался честным, любящим свою Родину и народ. Все остальное само собой образуется. Его будут окружать лучшие экономисты, военачальники, специалисты по сельскому хозяйству, по культуре. А что такое экономист? Одного этого недостаточно. Глава правительства должен быть человеком с широким кругозором.[b]— Ну Бог с ней, с высокой политикой. Что в вашем Комитете по культуре делается? [/b]— Знаете, наш комитет самый скандальный в Думе. Все наши законы проходят с огромным трудом и вызывают много откликов в обществе. Вот вам пожалуйста: на закон о высшем совете на телевидении президент наложил «вето». И Дума не смогла его преодолеть. На закон «Об ограничении оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера», который многие требуют, президент наложил «вето». Шесть лет Дума работала над этим законопроектом. И что? Нет закона. Законопроект о культурных ценностях, к которому уже не одна тысяча поправок, несколько лет не можем вынести на второе чтение. А закон о перемещенных ценностях помните? Столько было разговоров вокруг него. Пресса, телевидение активно обсуждали. В итоге президент его отклонил. Но мы благодаря помощи Николая Николаевича Губенко смогли организовать депутатов и преодолеть президентское «вето» и в Госдуме, и в Совете Федерации. Закон теперь действует. И все видят, насколько он был необходим. Одним словом, у всех наших законопроектов трудная судьба. Потому что культура — на острие политической борьбы. Идеология — что вы хотите.[b]— Но ведь законопроект о высшем совете на телевидении, насколько я помню, вызывал негативную реакцию из-за того, что утверждал политическую цензуру.[/b]— А на самом деле в нем нет даже ничего похожего на политическую цензуру. В первых строках этого закона записано, что телевидение свободно, никто не имеет права до эфира требовать программы для предварительного просмотра. И самое главное, что скрыли от общества, — по аналогичным законам живет весь цивилизованный мир. Что высшие советы на телевидении действуют во Франции, Италии, Испании, Бразилии, Японии, Англии...Хотя там они и не нужны, потому что в этих странах нет такого безумия на ТВ, которое творится у нас.[b]— А в данный момент комитет чем занимается? [/b]— Продолжаем работу над законом о памятниках культуры. Готовим также закон о меценатстве, кое-что по кинематографу нужно решить. Это сейчас главное. Иосиф Давыдович Кобзон сейчас трудится над законом о чести и достоинстве.[b]— Собираясь на встречу, я, конечно, просмотрела несколько интервью, которые вы давали моим коллегам по журналистскому цеху в разное время, и поняла, что вы не слишком-то жалуете иностранцев, особенно американцев. Почему такая неприязнь? [/b]— В Америке я последний раз был лет шесть назад по приглашению одной их диссидентской организации. Они хотели, чтобы я поговорил с членами конгресса и открыл им глаза на истинное положение дел в России. Встретился с шестью конгрессменами, поговорил и сказал организаторам: ради Бога, увезите меня отсюда как можно скорее, потому что я больше не хочу общаться с этими идиотами. Это были абсолютно необразованные люди. Никогда ничего не читавшие. Ничего им нельзя было ни объяснить, ни втолковать. Даже под угрозой расстрела больше никогда не войду в этот конгресс и ни с кем из конгрессменов общаться не буду. Наши депутаты по сравнению с ихними просто ньютоны и менделеевы. Америка — не моя страна. Я люблю Францию, Германию, Италию, Испанию. Я европеец.[b]— И все же американизация России продолжается...[/b]— Причем бешеными темпами. Плакаты до недавнего времени висели, гласящие: «Будущее за теми, кто говорит по-английски». [b]— Практически все европейские страны прошли нечто подобное. И в свое время все они очень активно боролись против американизации. Почему мы не боремся? [/b]— Трудно сказать. Не боремся — и все. Опять я скажу о высшем совете на телевидении. Во Франции, например, он действует успешно. Одна из главных задач совета — бороться за чистоту языка, против американской агрессии бескультурья. Поэтому Франция и смогла преодолеть американскую экспансию. Мы же худшее, что есть на Западе, берем, а лучшее никогда не используем. Вот взяли французскую конституцию Пятой республики, списали ее и теперь по ней живем. А она отнюдь не совершенна.[b]— Вы много говорите о бездуховности молодого поколения. Считаете, что растут люди, ничего не знающие и не читающие. Но нельзя же мерить всех одной меркой. Кстати, конкурсы в столичные вузы растут с каждым годом.[/b]— Правил без исключений, конечно, не бывает. Но в принципе вся молодежь ничего не читает. И это очень тревожит. Опять же, закончить вуз — это еще не значит чему-то научиться. К тому же сегодня высшее образование очень непрофессиональное. А что значит, когда ребенок или молодой человек не читает? Это значит, что в его воспитании не участвуют такие великие педагоги, как Жюль Верн, Даниель Дефо и другие. Школа понизила свои требования, семья сегодня очень непрочна, дети не уважают своих родителей. Детей воспитывает телевизор. А что хорошего он может вбить в голову? Ничего! А мое поколение читало бесконечно. Книги передавали из рук в руки. Каждая новая повесть, выходившая в стране, читалась и перечитывалась. «Один день Ивана Денисовича», «Не хлебом единым», роман Богомолова «В августе 44-го» и так далее, и так далее — могу перечислять до бесконечности — читали взахлеб. Сейчас ничего этого нет. Читать не умеют. Традиции такой не сохранилось.[b]— Ваш последний художественный фильм «Ворошиловский стрелок» был воспринят критикой неоднозначно.[/b]— Да что вы! Где это вы видели положительные оценки? Я, например, только плохое читал о моей последней работе.[b]— Осуждают главным образом за то, что вы пропагандируете идею самосуда? [/b]— Ну да, за это.[b]— И вы правда считаете, что в нашей стране законными способами уже нельзя добиться справедливости? Остается самому браться за винтовку? [/b]— Иногда — можно, иногда — нельзя. Мы ведь кино снимали о частном случае. Я совсем не хотел размахиваться на что-то широкомасштабное, обобщать. Мы делали простую картину, чтобы зрителю было интересно ее посмотреть, чтобы он ушел из зала не опустошенным, а извлек для себя какие-то уроки. И хотя критикой фильм воспринят неадекватно, зрителям он нравится. Я езжу сейчас с этой картиной по России, показываю в огромных залах. После выхожу на сцену, и весь зал поднимается, устраивает овацию. Значит, люди видят в фильме гораздо больше, чем даже хотел сказать автор. А критика меня вообще мало волнует. Я всегда ориентировался на публику. С ее же стороны я никогда раньше не встречал такого теплого приема моей работы.[b]— А сами для себя как формулируете основную идею этой картины? [/b]— Никогда не задумываюсь, в чем основная идея. И не знаю. В этом я не одинок. Федерико Феллини говорил: режиссер часто не знает, о чем его фильм. То есть чувствует сердцем, интуитивно, но не может это сформулировать, облечь в слова. Потому что определить — значит ограничить. Поэтому, я считаю, что фильм всегда умнее автора, а зритель умнее фильма.[b]— В общем, реакция кинокритики на последнюю работу охоту снимать художественные фильмы не отбила.[/b]— Если будут деньги, если будет здоровье, если будет нормальная ситуация в стране, если не будет войны, буду снимать.[b]— Про хобби не спрашиваю, знаю — живопись.[/b]— Верно, вот перед вами мои картины. Они говорят сами за себя. А раньше увлекался альпинизмом. Но это в прошлом. Сейчас еще остались шахматы и бильярд.[b]— Принимать участие в очередных выборах в Госдуму будете? [/b]— Да, у себя в округе. Он расположен в кавказских Минеральных Водах. Во-первых, много в Думе мной начато и надо закончить. Во-вторых, уйти — значит признаться в том, что ты плохо работал. Я хотел бы довести до своих избирателей все, что я сделал для них.Оказывается, мне нужно было не столько работать, финансировать регион, выполнять отдельные просьбы избирателей, сколько рассказывать о том, что я сделал. Я-то думал, что это — задача средств массовой информации. Ко мне же, я считаю, пресса настроена тенденциозно.[b]— Но у вас же есть возможность самому общаться со своими избирателями? [/b]— Я и общаюсь. Ну со сколькими людьми я мог встретиться за три с половиной года работы? С десятью тысячами? Но этого-то недостаточно. Поэтому вся моя нынешняя кампания будет заключаться в том, что я каждому избирателю расскажу, что я сделал для него за время моего депутатства. А уж потом пусть решают, кого выбрать — нового, богатого или, если удовлетворены моей работой, меня.[b]— Какое будущее ждет Россию? [/b]— Такими прогнозами я не занимаюсь. Какая-то надежда на лучшее все-таки теплится. Главное — найти нормального президента на этот переходный период. Опять повторюсь — честного и порядочного.
Развлечения
Михаил Горбачев: Нам нужны другая Дума, другой президент и другое правительство
[i]С именем Горбачева связана целая эпоха в жизни нашей страны, обозначаемая одним словом — «перестройка».Именно он первым покусился на казавшиеся незыблемыми устои партийной иерархии, тем самым начав долгожданный процесс демократизации. Без Горбачева не было бы Ельцина, отмены всевластия КПСС... Горбачев начал давно назревшую демократизацию государственного и общественного устройства Советского Союза.После ухода в 1991 году с постов президента СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев основал Международный фонд социально-экономических и политологических исследований, писал книги, занимался благотворительностью, читал лекции за рубежом.А как сегодня живет экс-президент? Что думает о происходящих в России экономических и политических изменениях? Как оценивает международное положение нашего государства? Договариваясь с пресс-службой «Фонда Горбачева» о встрече с его президентом, я не очень-то верила в успех. Михаил Сергеевич в последнее время нечасто дает интервью. Но на просьбу «Вечерки» он откликнулся довольно быстро. [/i]«Я не люблю, когда разговор построен по заранее подготовленному плану, — предупредил меня Михаил Сергеевич перед началом нашей беседы. — Давайте экспериментировать. Так получится и живее, и интереснее. Но если вы все-таки готовились к интервью, труд не должен пропасть даром». Наш разговор начался с вполне традиционного вопроса. [b]— Как вы оцениваете сегодняшнюю экономическую ситуацию внутри страны? [/b]— Как очень плохую. Причем плохую в том смысле, что никак не начнем подниматься. Разрушения огромные — разрушились отрасли, многие важные объединения, аграрный сектор. Я сейчас не говорю о причинах. Это уже другой вопрос. И пока что я большого роста не вижу. Наши ожидания запуска механизма возрождения отечественной экономики опять под вопросом. Опять сменилось правительство, сменилась команда. Степашин заявляет: мы будем продолжать то, что делал Примаков, мы будем делать то, что делало его правительство. Если он хочет удержать относительную стабилизацию, я бы это приветствовал. Я считаю, что главное сейчас — это провести нормально выборы. С этим я связываю и улучшения в экономике.[b]— Вы имеете в виду президентские выборы? [/b]— И парламентские тоже. Многое ведь должна принять Дума. Нам нужно иметь добротное налоговое законодательство, законы в поддержку малого и среднего бизнеса. Принять законы, которые бы стимулировали инвесторов — внутренних и внешних.Понимаете, деньги есть и внутри страны, и за ее пределами. Но они не идут. А без инвестиций — какое оживление, какое оздоровление? Я знаю много точек роста в России. Они есть в очень важных отраслях — и в «оборонке», и в авиастроении, и в химической промышленности, и в металлургии, и в микроэлектронике. За очень небольшие деньги можно запустить хорошие проекты в сельском хозяйстве и пищевой промышленности. Я категорически против ухода нашей экономики в изоляцию. И надо привлекать к реализации проектов зарубежных предпринимателей. Мне нравится, например, подход итальянских бизнесменов. Они пришли в страну и занимаются реальными проектами, а не спекуляциями на валютном рынке и рынке ценных бумаг. Когда произошел дефолт 17 августа прошлого года ни один итальянский предприниматель не уехал. И меньше всего потерь понесли именно итальянцы. Они сегодня реконструируют фабрики, которые, кстати, сами когда-то и строили. Пищевые предприятия новые открывают. И это не единичный проект. В Самаре с участием американцев осуществляется три или пять крупных проектов. Я понимаю: людей беспокоит, что страной во многом управляет не правительство, а Международный валютный фонд. Это совершенно недопустимо. Но нормальное сотрудничество и с тем же МВФ, и с Европейской комиссией (Россия же имеет договор с Европейским союзом) — это я приветствую. Я надеюсь, что новое поколение молодых людей, которое приходит в жизнь, во все сферы, в том числе и в предпринимательство, и на государственные предприятия, в научные учреждения, в общем, в экономику и политику, будет привержено конструктивному подходу. Надо на него и ориентироваться. Конечно, о стариках, которым сейчас особенно тяжело живется, необходимо заботиться. Общество бесчеловечно, если оно не заботится о своих стариках и детях. Но ориентироваться, когда ты выстраиваешь стратегию на будущее, надо всегда на молодое и среднее поколение.[b]— Каков, на ваш взгляд, авторитет нашего государства на международной арене? [/b]— Очень низкий. И прежде всего потому, что мы по-дурацки проводили реформы. Даже страны с меньшим научным потенциалом, с меньшими ресурсными возможностями более успешно повели дела. У нас центр в основном делал ставку на то, как прихватить побольше власти. Это все, что занимало нашего президента все годы его правления. И потому руки у него ни до чего конструктивного не доходили. Он лишь имитировал свою активность и решительность. На самом деле его только власть беспокоит. Вот примеры. Когда у Гора с Черномырдиным на встрече прозвучало, что и тот, и другой собираются стать президентами, все — Черномырдина не стало на посту премьера. Или еще.Вернулся Борис Николаевич в очередной раз из больницы и обнаружил, что у него рейтинг 2 процента, а у Примакова — 63. Не стало и Примакова на посту председателя правительства. Не смог стерпеть президент, что Примаков начал самостоятельность проявлять, независимые суждения высказывать. Да еще общенационального плана. Ельцин, наверное, рассуждал так: разве можно на такого человека положиться в будущем. В последнее время мы стали свидетелями атак на Юрия Лужкова — и все из того же угла. Я порой спрашиваю себя: а что это наш президент так о себе беспокоится? На воре шапка горит? Чего бояться, если все делал правильно, жил честно? [b]— Ну а если человек просто не в силах уйти со своего поста.[/b]— Вы понимаете: надо же властью уметь пользоваться. Это во-первых.Во-вторых, надо быть интеллектуально и физически готовым к тому, чтобы управлять государством. В случае с нашим президентом и того, и другого не хватает. Почему же вся Россия должна расплачиваться за это? Что касается будущего, то я считаю, что лучше всего в перспективе смотрелся бы тандем Примаков—Лужков. Евгений Максимович — зрелый, серьезный политик, с международным опытом ведения дел. Теперь и с опытом премьерства. Это был бы подходящий президент. А Юрий Михайлович очень подходящий был бы премьер. Но уже с большими полномочиями, во главе реально действующего правительства. Ведь многие наши беды оттого, что у нас неэффективное правительство. И вообще, о какой эффективности можно говорить, если за девять лет сменилось — сколько там — кажется, семь правительств. Со счета сбились. Это Немцов недавно считал. У него получилось семь премьеров, сколько-то там десятков вице-премьеров и 160, кажется, министров. Чего хорошего можно ожидать при такой правительственной чехарде? Нам нужны другая Дума, другой президент и другое правительство.[b]— Но в Думу, к примеру, могут прийти все те же, до боли знакомые всем нам, личности.[/b]— Думаю, что не придут. Вернее так: часть из них даже должна прийти.И их поддержат. Люди видят: кто работает, а кто нет. Немало же и толковых людей в Думе заседает. И опытных. Их надо сохранить. Я думаю, что избиратели многое поняли. 1996 год по оболваниванию не повторится.Деньги многое будут решать, но уже не все. Уже понятно, что нужно и за процедурой голосования следить, и за подсчетами голосов. Как говаривал незабвенный Иосиф Виссарионович: важно, не кто голосует и за кого, а кто подсчитывает.[b]— Недавно мы отметили десятилетие Первого съезда народных депутатов СССР. Каково, на ваш взгляд, было его отличие от сегодняшней Госдумы? [/b]— Первое отличие в том, что этот представительный орган впервые за тысячелетнюю историю России появился в результате свободных выборов. Я вообще считаю, что после выборов 1989 года у нас не было честных избирательных кампаний. Главное же — съезд положил начало передаче власти от КПСС к Советам.Тогда ведь снова стал главным лозунг: «Вся власть Советам!». Сейчас перед парламентом стоят совсем другие задачи. Думаю, что Думу за многое правильно критикуют. Но тем не менее и она — это наш опыт. И позитивный, и негативный. Много там случайных людей собралось. Даже среди тех, кто возглавляет целые движения. Я считаю, что это все пена, которая непременно сойдет. Если, конечно, мы примем уточнения по избирательным законам, которые бы гарантировали, что следующие выборы будут подконтрольными народу. С тем чтобы избиратели могли надеяться на то, что кого они хотят, тот и будет избран. Конечно, немало времени пройдет, прежде чем наши представительные органы станут такими влиятельными структурами, как, к примеру, Конгресс Соединенных Штатов. Процесс становления новой демократической системы труден.Решающее значение будет иметь тот, кто придет к власти. Ельцин сейчас работает фактически на то, чтобы пришли левые радикалы. Реформы дали отрицательные результаты. Две трети населения оказалось за чертой бедности. Но мне кажется, что люди не хотят поворота назад. Если попятиться — это будет новый раскол страны. К тем, кто сможет вывести Россию из кризиса, я в первую очередь отношу «Отечество» и «Яблоко».[b]— А что вы можете сказать о коалиции «Правое дело»? [/b]— «Правое дело» оказалось неправым. Поэтому судьба его будет непростой. Отношусь так: все политические движения, которые рождаются на нашей почве и выражают те или иные интересы, имеют право на существование. Это демократично, правильно, но, к сожалению, у лидеров «правых» пока не хватает мужества объяснить причины своих недавних поражений и ошибок. А это их большой просчет. Они пришли в основном из завлабов. «Книжники», как я их называю. Я вспоминаю свои 43 года в политике.В моем опыте управление городскими, краевыми делами, а затем многолетняя работа в Секретариате и Политбюро ЦК. И только потом я стал управлять государством. И для меня было нелегким решением принять руководство страной. Сейчас многие легко берутся за все, а некоторые готовы сходу править всем миром. Я думаю, что от этой легковесности надо избавляться. В том числе и «правым». Поэтому, повторяю, им будет очень тяжело завоевать доверие общества. Они уже показали, на что способны. Но пусть они участвуют в выборах. Нормально, если представители этой политической силы будут представлены в Думе.[b]— Лидеры «Правого дела» — Немцов, Хакамада и другие — полны твердой решимости бороться за депутатские кресла. И уверены, что коалиции удастся преодолеть 5-процентный барьер на предстоящих парламентских выборах.[/b]— Но другой позиции они просто не могут заявлять.[b]— Михаил Сергеевич, я прошу прощения, если вопрос покажется вам некорректным. Была ли у вас в 1991 году возможность остаться на посту президента? [/b]— В 1991 году много раз предпринимались попытки, как со стороны реакционного крыла КПСС, так и со стороны радикальных демократов, убрать меня с постов президента и Генсека. В феврале, если помните, Ельцин призывал это сделать через создание Госсовета и передачи ему всей власти. На апрельском пленуме намечалось отправить меня в отставку с поста Генсека ЦК. А в конце 1990 — начале 1991 годов Сажи Умалатова вносила предложение об освобождении президента от занимаемой должности на съезде народных депутатов.На июньской сессии Верховного Совета затеяли осуществить перераспределение полномочий от президента в пользу премьера. Но все это сорвалось у моих оппонентов. И тогда они пошли на путч. ГКЧП сильно подорвал мои возможности. И все же мне удалось подготовить новый договор, который бы сохранял союзное государство.Между прочим, некоторые из участников разработки проекта договора считали, что я выступлю за сильный центр, потому что хочу создать под себя царское кресло. В ответ я заявил: давайте мы с вами договоримся так — вы подписываете договор, он сохраняет союзное государство, все его структуры, то есть сильный центр, сильные республики. А я одновременно с этим документом пишу заявление, что не буду участвовать в следующих выборах. Я не держусь за власть. Но в развале государства участвовать не буду. Подготовленный осенью 1991 года договор сохранял союзное государство. Так что за сохранение союзного государства я дрался до конца. Ну а как я мог остаться на посту президента, если в парламентах Белоруссии, Украины и особенно России буквально под выкрики «ура!» проголосовали за Беловежские соглашения. Верховные Советы республик один за другим голосуют против Союза, а пресса молчит, телевидение молчит, народ молчит, интеллигенция словно в рот воды набрала. Получилось, что вроде как Союз нужен был одному Горбачеву. И я заявил, что прекращаю свою деятельность. Не написал, что ухожу в отставку. Просто прекратил свою деятельность на посту президента СССР. СНГ было простым прикрытием расчленения страны, Союза. Если читать первые документы СНГ, то там все хорошо сказано: гарантируются общеэкономическое, правовое пространство, согласованная социально-экономическая политика, общие вооруженные силы и так далее. Но, повторяю, наших людей в очередной раз обманули.В 1996 году я много ездил по стране, встречался с региональной прессой. И, по-моему, не было ни одной встречи, где бы мне не задали вопрос: почему вы допустили Ельцина до власти? Предвижу у вас аналогичный.[b]— Точно. Но ведь нельзя отрицать тот факт, что у Ельцина в начале 90-х была бешеная популярность.[/b]— Так кто же тогда его допустил до власти?! [b]— На чем основывалась эта популярность? [/b]— Вплоть до середины 1990 года все социологические опросы показывали, что по рейтингу с Горбачевым никто не может состязаться. У Ельцина тогда было где-то 14 процентов.Что же происходило потом? Во-первых, мы опоздали с реформированием Союза. Разгулялся сепаратизм. Это у людей вызывало определенное беспокойство. Национальные столкновения начались, пролилась кровь.Во-вторых, и надо это признать, мы опоздали с реформированием КПСС.В партии было социал-демократическое, коммунистическое крыло и было крыло либеральное. Надо было разделить эти силы, получились бы нормальные партии, опора демократии. Не сделали. Опоздали. А КПСС уже закусила удила, испугалась, что власть от нее уходит. Особенно после выборов 1989 года, когда с треском провалились 35 секретарей обкомов.Значит, недовольство в обществе накопилось до предела. Еще огромный просчет, имевший социальные и политические последствия, был в том, что мы вовремя не решили проблему рынка, который у нас всегда был слабый, неразвитый. Нужно было определенные инвестиции направить на развитие рыночных структур. А вспомните середину 1990 года. Рыжков тогда сказал: будем повышать цены. В результате этого его предупреждения из магазинов выбрали двухгодовой торговый оборот. На витринах стало пусто. Люди тогда задумались: наверное, что-то не получается у Горбачева. А Ельцин тут как тут со своими призывами, обещаниями, что завтра все будет хорошо, только поддержите его. Он ведь протолкнул идею, с которой, по сути дела, россияне согласились (это сейчас многие делают вид, что ничего подобного не было). А идея такова: Россия очень много отдает союзным республикам.80—100 миллиардов рублей на них уходит, четверть всего союзного бюджета. Надо это немедленно прекратить. А как? Распустить Союз. Я считаю, что все это был дешевый популизм. Но люди наши были неопытные. Теперь многое поняли. Я это чувствую и по изменившемуся отношению ко мне. Да, я поддержал выдвижение Ельцина на пост первого секретаря ГК Москвы. Он тогда взялся за дело рьяно. Я его поддерживал, так как считал, что Москва — орешек, который по зубам немногим. А потом вдруг увидел, что он не тянет.[b]— То есть вы уже тогда его раскусили? [/b]— Да. Я понял главное — он может только разрушать. А создавать в принципе не способен. В 1987 году я его спасал. А надо, может быть, было послом отправить куда-нибудь в Африку или Латинскую Америку. И на этом карьера его закончилась бы. Но я все-таки считал, что это неприемлемо, недемократично. Вспоминал Ленина, его разногласия с Зиновьевым, Каменевым... После серьезной политической критики, гласной причем, оба оставались в руководстве. В этом плане действовал и я. Высказался, чтобы Ельцин остался в составе ЦК.Ему дали должность в ранге министра. Все остальное зависело уже от него самого. Но когда меня пригласили депутаты на российский съезд в 1990 году, где они 4 или 5 дней не могли решить, кого же избрать председателем Верховного Совета (кандидатами были Полозков, Власов и Ельцин), я долго сознательно уходил от главного вопроса. Когда же меня напрямую спросили, что я думаю о кандидатуре Ельцина, я ответил: избирать его не рекомендую. Некоторые из тех депутатов, встречаясь со мной, говорят: «Михаил Сергеевич, если бы вы тогда не сказали, что не рекомендуете, мы бы его не избрали». Вроде как действовали от противного. Ну что ж, теперь пусть сами на себя пеняют. Сейчас многие россияне заявляют: мы не голосовали за Ельцина на выборах президента. Тогда кто же голосовал? Он ведь набрал 58 процентов голосов. Так что, вот вам мой ответ на вопрос, кто виноват, что Борис Николаевич у власти: виноваты все мы. Но я не разочаровался в наших людях. Нет. Верю в свой народ.Сейчас нам многое надо обдумать.Нам нужны выборы и смена политических элит. Во всяком случае, смена власти. И чтобы она оказалась такой, которая не потащит нас назад. Кредит народного доверия должны получить сильные и надежные люди.[b]— Есть такие в нашей стране? Кроме уже названного вами тандема Примаков—Лужков.[/b]— Думаю, что он все-таки наиболее удачный. Потом эти два лидера, вполне вероятно, договорятся с Явлинским и губернаторами. Это то, что нам сейчас нужно.[b]— Каково быть президентом? Ощущать себя ответственным за огромную страну, за сотни миллионов людей? [/b]— Знаете, когда я был вторым секретарем Ставропольского крайкома партии и оставался руководить краем, когда первый уезжал куда-то или уходил в отпуск, мне казалось, что ничего особенного в этом нет. И вдруг в 39 лет я стал первым секретарем. На меня свалилось сразу все — весь край, ответственность перед страной, тремя миллионами населения Ставрополья. Я понял, какая огромная разница между двумя этими постами. Человеку, принимающему решения, всегда очень тяжело. Чем выше уровень, тем выше цена ошибки. И, может быть, цена выигрыша.Но мы должны были осуществлять еще и глубокие перемены. Конечно, это была работа на пределе. И при всем этом считаю, что мне повезло.Не каждому выпадает в жизни такой уникальный шанс — послужить людям, взять на себя решающую роль.Тем более инициировать такие мощные процессы в стране, в мире. Хотя я не приписываю все себе. Это было бы смешно. Вы знаете, я недавно был в Австралии (пять лет отказывался туда ехать, а сейчас наконец решился).Так вот, австралийцы у себя провели опрос на тему: «Кого вы считаете персоной века?». 70 процентов австралийцев назвали меня. Это оказалось для меня решающим. Я сказал себе: хоть умри, но ты должен полететь. И уже в Австралии меня догнала новость из России. С радиостанции «Эхо Москвы», от Венедиктова, пришла телеграмма, где он сообщал, что они закончили свой марафон, где тоже выявляли персону века.[b]— Кстати, эта акция проводилась совместно с «Вечеркой».[/b]— Да-да-да. И в этом списке я оказался на первом месте. Следующим был Ленин. Затем Столыпин. Для меня это была очень важная новость.Судьба реформаторов всегда нелегкая. Как правило, лишь с годами приходит понимание сделанного ими, признание. Но на четвертом месте оказался Сталин. Все это отражение сложных процессов в сознании народа. Или вот на днях вспоминали Юрия Андропова, которому исполнилось бы 85 лет. Вспоминали его теплыми словами как человека, который был бы способен в нашей стране навести порядок. Юрия Владимировича я знаю больше, чем другие. И отчетливо представляю, на что он мог решиться, а на что нет.[b]— Но для своего времени Андропов тоже был реформатором в какой-то мере? [/b]— Да, все-таки он хотел изменений, улучшений.[b]— И вы его тогда поддерживали? [/b]— Несомненно. Он опирался на меня, на Лигачева, Рыжкова, Воротникова, Долгих. На людей с критическим отношением к тому, что происходило. Но это был все же человек системы. Дальше каких-то пределов он бы не пошел. Надо еще учитывать, что Юрий Владимирович 15 лет провел в КГБ, был связан с разработкой и реализацией, скажем так, непростых решений. Это уже говорит само за себя. Венгерские события, Чехословакия, Афганистан, борьба с диссидентством и так далее — ко всему этому он имеет самое непосредственное отношение. Но этот человек понял несомненно важное — надо открыть дорогу новому поколению. Это я подтверждаю. И за это ему будет признательность потомков. Он знал, конечно, что общество больно, коррумпированно, знал, что происходит в партаппарате. Надо было принимать тогда кардинальные решения, допустить, что будут столкновения внутри партии, с управленческой номенклатурой, возникнут трения с военно-промышленным комплексом, просто с гражданами. Не все оказываются готовыми к такому.[b]— Вернемся в день нынешний. Расскажите, пожалуйста, о сегодняшней деятельности вашего фонда.[/b]— Фонд — это продолжение моей работы, но уже в других формах. Мы изучаем процессы, происходящие в мире и в России. Сейчас ведем большой проект «Глобализация: вызовы и ответы». Ведь одни на этот процесс смотрят как на благо, другие — проклинают. В работе над этим проектом принимают участие десятки, если не сотни, экспертов со всех континентов. В его рамках было проведено около 30 «круглых столов». Нашлись спонсоры, поддержали нашу работу. Три года мы были этим заняты. Думаем по результатам представить обобщенный доклад правительствам, международным организациям. Чем еще занимается фонд? Когда у нас были возможности (а все они в той или иной мере связаны с тем, как удачны в материальном плане мои выступления), проводили большую благотворительную деятельность. Нам удалось привлечь правительство, западных спонсоров к строительству Детского центра по борьбе с заболеваниями крови. Он теперь стал крупнейшим в Европе. В 70—80 процентах случаев там удается спасти детей, болеющих раком крови. А раньше этот показатель был не выше 10 процентов. Очень много сейчас обращений, связанных с тем, чтобы фонд помог продвижению гуманитарной помощи. Знаете, как много гуманитарных грузов разворовывается. Примерно на 800 миллионов долларов поступает ежегодно в Россию гуманитарной помощи. И значительная часть ее неизвестными путями попадает на рынок. Поэтому многие западные партнеры хотели бы иметь дело с «Фондом Горбачева». Еще помогаем детским домам, школам, прессе. Может быть, в финансовом плане и не так много, как хотелось бы, но зато всегда вовремя, когда они переживают наиболее тяжелые моменты. Мы долго собирали деньги на строительство для фонда нового здания. Сейчас же мы арендуем помещения у Финансовой академии. А когда-то это здание на Ленинградском проспекте все принадлежало нам. Но настали другие времена, я резко выступил против «шоковой терапии», и нас, мягко говоря, попросили. Шикарные особняки в центре города под офисы сейчас ведь даются только тем, кто поддерживает Ельцина. Унижаться я не буду. В прошлом году денег на достройку здания не хватило, пришлось брать кредиты. Во время августовского кризиса прогорели. Но тем не менее в этом году здание для фонда будет готово. Получается, за год с лишним его построили. Оно будет здесь рядом, на Ленинградском проспекте. Там будем разворачивать деятельность уже по-новому. Ее нужно упорядочить. А то пока она больше напоминает работу научно-исследовательского института. Какую-то часть помещений в новом здании, наверное, придется сдавать арендаторам. По-иному сейчас нельзя. Нам нужны средства. Сколько же я могу мотаться по свету? [b]— То есть вы хотите сказать, что все ваши гонорары за лекции и книги уходят на строительство офиса, благотворительность? [/b]— Совершенно верно. Их значительная часть.[b]— А правда, что вы получаете за свои выступления за рубежом суммы в миллионы долларов? [/b]— Нет, конечно. Я даже не знаю, чтобы такие гонорары кому-нибудь вообще платили. Мне платят, как и другим людям моего уровня. Такие гонорары получают Буш, Тэтчер и я. И все, пожалуй.[b]— Перед какими аудиториями обычно выступаете? [/b]— Перед разными. Бизнесменами, политиками. И обязательно перед студентами. Приглашают те, кто организует встречи с выдающимися людьми мира. В Сент-Луисе был не так давно, выступал перед 20-тысячной аудиторией. За 4 дня билеты на встречу со мной были распроданы. Я думаю, что ее устроители заработали раз в пять больше, чем я. В Австралии самая маленькая аудитория составляла 3 тысячи человек. А так — от 5 до 8 тысяч.[b]— Нашим читателям будет интересно узнать некоторые подробности вашей частной жизни. Например, основные хобби.[/b]— Мои, так сказать, нерабочие привычки давно сложились и не меняются. Во-первых, это ходьба. Сегодня утром, например, я прошел шесть километров. Хотя и страшная жара стоит. Но мы с Раисой Максимовной стараемся каждый день не пропускать это занятие. В дождь, снег, метель все равно идем. Во-вторых, книги. Сейчас больше читаю мемуарную и научно-исследовательскую литературу, газеты, журналы.Стараемся не пропускать интересные спектакли в театрах. А вот в прошедшие выходные на даче жарил шашлык. Друзья приехали из Греции. Надо было их угостить, а заодно и удивить. Ведь я все-таки человек с Кавказа — шашлыки умею готовить, надеюсь, хорошо.[b]— Готовить, стало быть, умеете?[/b]— Да, но, когда я об этом говорю, Раиса Максимовна всегда снисходительно улыбается. А ведь в студенческие годы я ее учил готовить. Я и сейчас могу и кашу сварить, и борщ, и яичницу поджарить, и блины на молоке испечь. Но не хватает на все это времени.[b]— И кто сейчас у вас в доме готовит? [/b]— Есть человек. Раиса Максимовна с Ириной, конечно, следят за всем хозяйством, закупают продукты.[b]— В выборе одежды полагаетесь исключительно на вкус супруги? Или у вас есть имиджмейкеры? [/b]— Только на ее вкус. Раиса Максимовна всегда была человеком с очень хорошим вкусом. Поэтому сейчас она да, правда, еще дочка и решают, что мне носить. Я не сопротивляюсь.[b]— Ваша дочь живет отдельно? [/b]— Да. В городе. Внучкам же учиться надо. А субботы и воскресенья проводим вместе. Собираемся на даче.[b]— Вы считаете себя состоятельным человеком? [/b]— В начале 1992 года моя 4-тысячная пенсия, все наши сбережения обесценились, как и у многих других. Потом кому-то что-то индексировали. Но индексацией моей пенсии никто не занимался. О ней вспомнили только в ноябре 1994 года. В это время я получал пенсию смехотворную — в переводе на американскую валюту 4 доллара в месяц. Так что тогда надо было просто думать об элементарном выживании — не дать умереть фонду, содержать семью. И тогда я отправился с большими турами, с массой встреч и выступлений по европейским странам, Америке. Потом ведь я все-таки семь книг написал, и главное — мемуары. Это выручало. Никакой особенной собственности у меня нет. Дача государственная.Правда, есть трехкомнатная квартира в Москве.[b]— У вас много друзей? [/b]— Остались друзья со школьных, студенческих лет. Но когда ты меняешь работу, место жительства, меняется и круг друзей. Кого-то не стало, кто-то предал меня. Однако появилось и много новых знакомств и настоящих друзей. Как в России, так и за рубежом. С этой точки зрения я очень богат.[b]— Будете еще когда-нибудь принимать участие в выборах? [/b]— Нет. Я уже предлагал свои условия в 1996-м. Их не приняли.[b]— Какими видите свои роль и место в будущем? [/b]— Буду заниматься фондом. И, пожалуй, все. Насколько позволят мои силы и авторитет, буду участвовать в реализации нашего главного проекта — сделать страну по-настоящему сильной державой и, главное, свободной.[b]— Шансы для этого есть? [/b]— Я оптимист. Но нам сегодня нужно приложить максимум усилий, чтобы не попасть в очередной исторический зигзаг.Лет так на 70—80. За это время даже самые отсталые страны уйдут далеко вперед.Мы и сейчас уже безбожно отстали. Но в России есть еще очень сильные научная, промышленная базы, есть образование, университетские центры. При поддержке они могут выдать колоссальный научный потенциал. Есть ведь страны с огромными ресурсами, но не имеющие интеллектуальных запасов. Никакие природные запасы не спасут нацию, если она растеряла свое духовное, культурное и научное богатство. Вот почему я не могу простить нынешнему режиму то, что он уже добирается до основных наших богатств и готов их порушить. Вот почему я шел на те выборы — чтобы предотвратить этот процесс разрушения. Поэтому сейчас люди должны понять главное — нужно остановить этот режим с его разрушительными тенденциями. И тогда начнется процесс возрождения и создания новой России.
Общество
Константин Боровой: Ко всему прочему я председатель партии
[i][b]Константин Боровой [/b]— приверженец либеральных взглядов в политике. Приобрел популярность в начале 90-х как ярый сторонник рыночных реформ. Придерживаясь позиции интеграции с мировым экономическим сообществом, нажил себе немало противников. Но это не заставило его отказаться от своих взглядов. Сегодня Константин Натанович отвечает на вопросы «Вечерней Москвы». [/i][b]— Как вы считаете, что мешает нашей экономике культурно развиваться? [/b]— Главная экономическая проблема состоит не в кредитах МВФ, не в налоговых законах, а в том, что не развиваются рыночные структуры. Не открываются новые предприятия, не создаются условия для развития бизнеса. На Западе один из важнейших экономических параметров состоит в том, чтобы увеличивать количество новых предприятий, рабочих мест. Когда их становится слишком много, банки повышают кредитные ставки. Брать кредиты становится невыгодно, и, следовательно, заводить свой бизнес тоже. Вот такие простые регуляторы управления экономикой. Наше правительство, к сожалению, не демонстрирует профессионализма в этой части. Там очень мало настоящих рыночников — людей, которые знают свободную экономику и готовы помогать ей развиваться.[b]— Как влияет на экономику чехарда в высших эшелонах власти, частые смены правительства? [/b]— Стабильность экономическая — это следствие стабильности политической. Частые смены правительства нервируют людей и экономику в целом. Но тот ужас, который был в результате действий кабинета Примакова, нужно было прекратить. Ведь если бы это правительство еще какое-то время пребывало у власти, рыночные основы экономики, постепенно развивающиеся у нас, разрушились бы совсем. И, между прочим, рухнула бы демократия, которая является самым необходимым условием существования свободной экономики.[b]— Почему вы настроены так категорически против Примакова и его команды? [/b]— Концепция деятельности правительства Евгения Максимовича основывалась на усилении государственного регулирования. Это привело к изменениям функционирования валютной биржи. Она из свободной структуры превратилась в распределительный инструмент. Условия работы на ней стали такими, что исключали свободную конкуренцию. В результате не все участники торгов оказались способными работать на бирже. А возьмите постановление о монополизации алкоголя. Была введена система лицензирования. Возникла ситуация, когда только некоторые предприятия были допущены на рынок. Опять — отсутствие конкуренции. Еще один важный момент.Государство начинает поддерживать крупные предприятия. Они перестают разоряться. Вроде бы хорошо. Но на самом деле все не так, как кажется. Получается, что государство за счет своего бюджета финансирует их коммерческую деятельность. У них тут же исчезают стимулы выживать, они перестают быть эффективными и начинают разорять страну. То же самое происходит с некоторыми банками. Вот что такое государственное регулирование.[b]— Однако новый премьер Степашин уже неоднократно заявлял, что будет продолжать делать то, что делал его предшественник.[/b]— Это вежливое дипломатическое заявление, показывающее, что Сергей Вадимович проявляет уважение к Евгению Максимовичу. Но по существу поменялась команда, люди. Поменялись принципы. Вот примеры. При Примакове выяснения отношений с Международным валютным фондом происходили на уровне ругани. В средствах массовой информации обвиняли МВФ в том, что он пытается закабалить страну. Теперь отношения с фондом наконец-то входят в корректные рамки.А что стоит развернутая антинатовская кампания?! Это значит антиамериканская, антифранцузская, антибританская, антиитальянская. Политический ориентир правительства Примакова очень сильно мешал стране развиваться. И это оказывало подавляющее воздействие на все остальное. Понятно, что нормальное отношение с мировой экономикой было невозможно.[b]— Значит, влияние Международного валютного фонда не столь опасно, как нам представляют? [/b]— Конечно, нет. Считается, что приезжающие к нам эксперты МВФ, не знакомы с тем, что происходит в России. На самом деле все не так. Эксперты МВФ — это крупнейшие российские экономисты, которые видят ситуацию изнутри. И результаты их наработок используются МВФ для того, чтобы дать рекомендации России.[b]— Буквально на днях прозвучала информация, что в середине июля случится очередной финансовый кризис и один американский доллар уже будет стоить порядка 35—40 рублей. Возможно ли такое? [/b]— Возможно. Но необязательно в июле. На самом деле август-сентябрь — период экономической нестабильности. Начинают действовать много факторов в экономике. Поэтому сегодняшние попытки сдержать естественное падение рубля могут привести к некоторому напряжению на бирже, которое выльется в падение курса рубля. Это следствие несвободности валютной биржи.[b]— То есть вы считаете, что нынешний курс американского доллара по отношению к рублю занижен? [/b]— Да. Сегодня рост доллара, как я уже сказал, искусственно сдерживается. Для того чтобы показать, как у нас все хорошо, стабильно. Делать этого не следует. Рыночная экономика очень разумно устроена. В тот же момент, когда на нее происходит государственное воздействие, возникает болезненное состояние. Это все равно, что человеку все время держать давление 120 на 90. Вроде бы хорошо. Но меняется внешняя атмосфера, человек волнуется, и организм компенсирует это повышением давления. Когда человек ослаблен, давление снижается.[b]— Не пойдет ли Центробанк на отмену хождения американской валюты в России? О такой возможности периодически вспоминают.[/b]— Такое было возможно при Примакове. При правительстве, которое легко бы пожертвовало завоеваниями рыночной экономики ради видимости стабильности. Да, можно отказаться от регулирования курса рубля и доллара. Но это закрывает нашу экономику от внешнего мира.Прекращается импорт товаров, продуктов питания. А сегодня наши аграрии, к сожалению, не в состоянии обеспечить Россию продуктами в полной мере. Треть того, что мы едим, импортного производства. И что — возвращаться к распределительной, талонной системе? Рубль станет не денежной единицей, а талоном, не всегда обеспеченным товаром. Тут же исчезнут стимулы для создания предприятий. А значит, и средства, которые поступают в виде налогов, то есть зарплаты бюджетников, пенсии пенсионеров, стипендии студентов. Думаю, что Степашин и его министры все это понимают и не допустят.[b]— Вопрос лично к вам. Насколько далеко распространяются ваши политические амбиции? [/b]— Я буду участвовать в парламентских выборах этого года от коалиции «Правое дело». Ведь я член коалиционного совета.[b]— Если не секрет, где проведете нынешние парламентские каникулы? [/b]— До конца июля буду в Москве. У меня дочка в университет поступает, и я с ней занимаюсь. Потом куда-нибудь поедем отдыхать всей семьей. Пока точно не скажу, куда. В общем-то, отдыхать слишком долго не придется. До сентября, когда начнется очередная парламентская сессия, нужно принять множество решений, связанных с предстоящими выборами. Ведь, ко всему прочему, я председатель партии. Так что частью каникул придется пожертвовать.
Общество
Мальчики без девочек
[b]Сколько копий переломали когда-то яростные спорщики об идею раздельного обучения! Уж нет сейчас, наверное, в живых многих из тех оппонентов, и общеобразовательные учебные учреждения по всей стране нынче исключительно смешанные.[/b][i]Но, видимо, присутствует все же некое рациональное зерно в предъявлении разных воспитательных требований к ученикам и ученицам в разные периоды их жизни. Во всяком случае в среде педагогов и психологов идея о раздельном обучении до сих пор жива. Более того, некоторые очень смелые школьные коллективы готовы воплощать ее в жизнь.Девочки и мальчики в рязанской школе № 51 до пятого класса учатся вместе, потом их «разлучают» на целых пять лет, чтобы в десятом классе опять объединить. Эксперимент проводится, конечно же, с согласия детей и их родителей.[/i]Директор школы [b]Ольга Николаевна Маслюк [/b]рассказала корреспонденту «ВМ», как она «дошла до жизни такой».— Меня стало ужасать состояние нравственности детей, особенно девочек. Почти половина учащихся состояла на учете в милиции. Педагоги проводили душеспасительные беседы с трудными подростками, но все было без толку. И я решила обратиться к опыту старшего поколения.Мой дед был много лет тому назад директором раздельной школы. Мама, тоже педагог, надоумила меня последовать его примеру. Вскоре я получила в ответ на свой запрос научные подтверждения целесообразности дифференцированного обучения мальчиков и девочек с десяти лет. В этом возрасте у детей начинают меняться физиология и психология: у девочек преобладают эмоции, у мальчиков формируется логическое мышление. На почве непонимания происходит взаимное отторжение...О том, чтобы сразу, в одночасье, сделать всю школу исключительно мужской или женской, разумеется, и речи не шло. Начали с организации отдельных трех девчоночьих и двух мальчишечьих классов. Отлучали друг от друга учеников и учениц только на уроках, на переменах и во всех общественных делах они были вместе. Образовательные программы в раздельных классах ничем не отличались от общепринятых. Зато воспитательному моменту уделялось гораздо больше внимания. На уроках по этикету с девочками и мальчиками обсуждались вопросы, которые в смешанной аудитории звучали бы по меньшей мере некорректно.Сейчас, когда «новшеству» уже семь лет, Ольга Николаевна видит все сильные и слабые стороны раздельного обучения. Первый положительный момент: дети в раздельных классах во время занятий ведут себя активнее, проявляют больше инициативы. Второй плюс: отпала проблема наркотиков и алкоголя, приводов в милицию. Отрицательная сторона, пожалуй, одна. В восьмых—десятых классах во время бурного полового созревания у мальчиков наблюдается повышенная агрессивность. В смешанных классах она, как правило, сглаживается присутствием девочек.Педагогам школы № 51 эксперимент понравился. Ольга Семеновна Конобеева, которая преподавала в классе мальчиков, в беседе со мной отметила, что мальчики в однородном коллективе «не маются дурью», а более серьезно относятся к занятиям, достигают успехов в точных науках: «Я приходила на урок, видела их умные глаза и чувствовала, что учиться, познавать новое для них — радость. А ведь известно, что если у мальчика хорошо идут дела в школе, если он одерживает маленькие победы над собственной ленью или комплексами, значит, и в будущей взрослой жизни у него все будет получаться».Что касается учеников, то они так и не смогли четко определить для себя: хорошо или плохо быть разлученными. Одиннадцатиклассница Наташа Морозова о девчонках вообще не слишком лестного мнения: «Женский коллектив — это сплетни, зависть, интриги». Плохо и то, что в старших классах у девчонок начинаются проблемы с математикой, физикой, а списать не у кого. Единственный плюс, по мнению Наташи, заключается в том, что в раздельном классе можно раскованно, никого не стесняясь, говорить о своих девичьих проблемах.Старшеклассник Ярослав Сергеев тоже в целом сторонник смешанного обучения. Аргумент его был краток: «С девчонками интереснее!».Конечно же, вопрос о том, как нужно обучать мальчиков и девочек — вместе или отдельно, — неоднозначный. Но, как бы там ни было, эксперимент, проходящий в рязанской школе № 51, имеет право на существование. Лично мне кажется, что самое главное в нем — внимание именно к воспитанию гармоничной личности и индивидуальный подход к каждому ребенку.
Общество
«Два дня искали мы… Серегу»
[i]Процесс под условным названием [b]«Мэр Москвы Юрий Лужков против ОРТ и авторской программы Сергея Доренко», [/b]который сейчас идет в Останкинском межмуниципальном суде, уже наделал много шума. Прежде всего, конечно, тем, что в качестве истца и ответчика на нем выступают известные личности.Интересы истца на процессе представляет известный столичный адвокат [b]Галина Анатольевна Крылова[/b].Нам удалось встретиться с ней в зале суда в перерыве между заседаниями и задать несколько вопросов.[/i][b]— Вы считаете, что ответчик специально затягивает процесс, надеясь таким образом выиграть необходимое ему время? Например, дотянуть до 19 декабря — дня выборов мэра? [/b]— Да, конечно, именно таково мое мнение. Наверное, для людей, не обладающих специальными юридическими знаниями, все происходящее покажется несколько странным. Но мне как квалифицированному юристу все вполне очевидно. Ответчик, как может, пытается затянуть процесс. Посмотрите, что происходит. Лично Сергей Леонидович Доренко побывал в зале заседания только в день начала судебного процесса, 24 ноября. И то только для того, чтобы сняться на скамье подсудимых в железной клетке, куда ему, между прочим, никто не предлагал заходить. С представителем господина Доренко, адвокатом Анатолием Блиновым, вообще творятся чудеса — то он в срочном порядке ложится в больницу, где его экстренно должны прооперировать, то вдруг быстро выписывается оттуда и исчезает в неизвестном направлении. Представители суда даже не смогли вручить им повестки. Господину Доренко повестку приносили домой, но на звонки в дверь никто не откликнулся. Столь же неудачно закончилась и попытка передать ему повестку через администрацию ОРТ. Вызов в суд в телекомпании, конечно, приняли, но до адресата он почему-то так и не дошел. В итоге в понедельник, 29 ноября, суд начался без ответчика. Законодательство позволяет это делать в том случае, если в течение двух раз одна из сторон не является на процесс без уважительной причины. Суд посчитал, что он исчерпал все способы для вызова ответчика или его представителя. Но не караулить же в самом деле заседателям господина Доренко возле дверей его квартиры или у входа в «Останкино»! Таким образом, суд принял мои доводы о том, что ответчик специально затягивает слушание.[b]— ОРТ и Доренко грозит довольно крупный штраф в случае проигрыша дела. Насколько известно, Юрий Михайлович Лужков намерен взыскать с телекомпании и ведущего 450 миллионов рублей за оскорбление чести, достоинства и дискредитацию деловой репутации. Если же интересы ответчика никто не представляет, у него резко уменьшаются шансы на победу. Неужели руководство Первого канала и сам Сергей Леонидович этого не понимают? Или им главное — не победа, а участие?[/b] — Что касается Доренко, то для него нынешний процесс, конечно же, — очередное политическое шоу, где он намерен набрать дополнительные очки. Конечно же, он умный человек и, думаю, прекрасно понимает, что неучастие в процессе его самого и его представителя резко снижают шансы на победу. Но в таком случае, надо полагать, он осознает и то, что в суд нужно приходить не с пустыми руками, а приносить конкретные документальные доказательства. Пока же за все время с момента начала процесса ни судьи, ни прокурор, ни адвокат не увидели ни одного документа, который бы подтверждал звучащие в авторских программах Сергея Доренко обвинения в адрес моего доверителя. Вы поймите, Доренко — профессионал. Он блестяще владеет приемами воздействия на аудиторию. Но пока что все его обвинения являются голословными. Да, можно показать в телекамеру текст какого-либо документа или статьи, но где гарантия того, что там написано именно то, о чем говорит ведущий. Особенно если текст написан на иностранном языке. Вот когда документ, доказывающий неправомерные действия моего доверителя, ляжет на стол судебных заседателей, тогда можно будет вести конкретный разговор.[b]— Какова линия защиты непосредственно телекомпании ОРТ?[/b] — Мое мнение таково: ОРТ пытается всячески откреститься от Доренко, ссылаясь на то, что программа Сергея Леонидовича является авторской и руководство компании не может отвечать за его высказывания. Однако суд интересовали правоустанавливающие документы о том, на каких условиях выходит авторская программа Сергея Доренко в эфир и каковы условия трудового договора между Первым каналом, программой «Время» и лично Сергеем Леонидовичем.Представитель ОРТ представила суду копию трудового соглашения, по которому Сергей Доренко назначался руководителем творческой группы по подготовке его авторской программы с 3 сентября по 31 декабря 1999 года с окладом 28 тысяч рублей. Хочется отметить, что первая авторская программа Сергея Доренко вышла уже 5 сентября. То есть через два дня после создания творческой бригады. Выяснилось также, что между ОРТ и Сергеем Леонидовичем существует трудовой договор.[b]— Во вторник, 30 ноября, адвокат господина Доренко наконец-то посетил процесс. Как вы можете оценить работу своего процессуального противника?[/b] — В правовом отношении очень слабо. Потому что, по-видимому, он не располагает никакими документальными доказательствами «вины» моего доверителя. Я повторюсь, суд пока что не увидел ни одного документа.Однако мой процессуальный противник блестяще занимается казуистикой. За несколько дней процесса мне не удалось получить ни одного конкретного ответа на поставленные вопросы.Господин Блинов пытается свести все к тому, что в передачах Доренко не прозвучало никакой информации, а были лишь суждения Сергея Леонидовича. Целый день суд потратил на то, чтобы выяснить, что такое мнение и что такое информация. И это благодаря «стараниям» господина Блинова, который пытается увести слушание от сути предъявленного иска. Еще в его «арсенале» — ходатайства о вызове в суд свидетелей, которые заведомо могут не прийти.[b]— Исковое заявление Юрия Лужкова — только по трем существенным моментам: истец требует опровергнуть информацию, прозвучавшую в авторских программах Сергея Доренко 5 сентября (о состоянии мэра, оцененном в 300— 400 миллионов долларов), 26 сентября (о якобы потраченных деньгах москвичей на возведение в Испании скульптуры Церетели) и 3 октября (о получении семьей мэра незаконных доходов через оффшорные зоны и компанию «Мабетэкс»). Что, со всеми остальными обвинениями, прозвучавшими в эфире, Юрий Михайлович согласен?[/b] — Ну что вы! За этим иском, скорее всего, последуют другие. Более полную информацию я вам просто пока не могу дать. Просто в силу профессиональной юридической этики.[b]— А что это за история с сайентологами? Как вы можете объяснить ваше присутствие на фотографии и наличие ваших имени и фамилии в списках, демонстрируемых Доренко?[/b] — Я представляю интересы многих религиозных организаций, но это не означает, что я являюсь их членом. Так, на процессе в Конституционном суде России я представляла христианскую церковь «Православие».Это не значит, что я член этой церкви. Существует масса фотографий со «Свидетелями Иеговы» и даже по ОРТ демонстрировалось мое интервью о ходе процесса в отношении них в Головинском суде г. Москвы. Однако это вовсе не означает, что я принадлежу к этой религиозной организации. На фото, которое демонстрировал Доренко, я запечатлена как с сайентологами, так и с другими гостями, приглашенными на ежегодный праздник в 1997 году в Лос-Анджелесе одной из учрежденных сайентологами организаций. Это не значит, что я являюсь членом сайентологической церкви и разделяю ее учение. Что касается списков, в которых была моя фамилия, я не знаю, что они из себя представляют. Понимаете, так ведь человека можно обвинить во всех смертных грехах. А практикующего юриста тем паче. Чем больше он ведет процессов в качестве защитника, тем больше к нему поводов придраться. Адвокат ведь обязан защищать всех, даже убийц. Вы знаете, Московская городская коллегия адвокатов, куда я вхожу, раза два-три в месяц обязует меня выступать в качестве государственного защитника, то есть я должна представлять интересы тех граждан, которые не могут самолично оплачивать работу адвоката. Мне мои друзья и родные говорят: «Какое счастье, Галя, что ты никогда не защищала, к примеру, членов солнцевской группировки. А то наверняка бы тебя заподозрили в преступной связи с ними».[b]— Сколько лет вы уже практикуете? [/b]— Восемь лет я работаю адвокатом. До этого девять лет была прокурором Московской городской прокуратуры. Выступала в качестве гособвинителя.[b]— Вы первый раз представляете интересы Юрия Михайловича в суде?[/b] — Нет. В 1996 году я уже представляла Юрия Михайловича Лужкова и Валерия Павлиновича Шанцева в Московском городском суде и Верховном суде, когда их пытались обвинить в незаконном участии в выборах на посты мэра и вице-мэра.[b]— Процесс выиграли? [/b]— Да.[b]— Значит, вас неверно иногда называют семейным адвокатом Лужковых? [/b]— Конечно же, нет. Я никогда не была ничьим семейным адвокатом. Я представляю интересы тех, кто ко мне обращается.[b]— Ваши прогнозы по поводу исхода нынешнего дела.[/b]— Я считаю, что у нашей стороны достаточно много шансов одержать победу.
Общество
НИИ-чего?
[b]В нашей стране с чувством меры всегда было плохо.Если уж что создавалось, то непременно в немереных количествах. Однажды партия решила, что нужно активно развивать науку, и с 60-х годов начался бурный рост научно-исследовательских институтов, который продолжался примерно два десятилетия.[/b][i]Уже к началу 80-х НИИ стали потихоньку хиреть. Так называемые почтовые ящики (те, что работали на оборонку) существовали еще в привилегированных условиях — там и условия труда были получше, и зарплата повыше. Многие же гражданские институты просто оказались никому не нужны. Стало понятно, что расплодилось огромное количество учреждений, не производящих никаких конкретных продуктов. НИИ стали объектом для язвительных выпадов фельетонистов. Да и сами научные работники относились к себе самокритично. Одним из любимейших выражений в их среде было: «Вся жизнь — борьба. До обеда — с голодом.После обеда — со сном».Платили рядовому советскому научному работнику всегда мало — в среднем в месяц 120 рублей. При этом строго-настрого запрещалось подрабатывать. Но самолично на сокращение штатов и увеличение зарплаты наиболее ценным сотрудникам институтское начальство решиться не могло.Так продолжалось до начала 90-х. До момента, когда страна с головой окунулась в рыночную экономику. А окунувшись, почти окончательно забыла о существовании научно-исследовательских институтов. Они же продолжали жить. Живут и поныне.Вот только вопрос: как и зачем? [/i][b]Химики и казначейство [/b]Научно-исследовательский институт органической химии, расположенный на Ленинском проспекте, существует сегодня так же, как и большинство ему подобных научных учреждений. Сокращается штат. Люди в поисках более обеспеченной жизни уходят в коммерческие структуры.— Средняя ежемесячная заработная плата в нашем институте 320 рублей, — говорит его директор Владимир Тартаковский. — У меня как у руководителя — 905 рублей в месяц. Мы бюджетники, привязаны к тарифной сетке. Понятно, что на такие деньги прожить нельзя. Поэтому большинство наших сотрудников (всего их 750) подрабатывают. «Халтура» дает в 10 раз больше денег, чем можно заработать в институте. Существует и проблема «утечки мозгов». За последние годы от нас уехали за границу 40 человек. Причем там они не получили такой интересной работы, какую имели здесь.Финансируется институт из рук вон плохо. Бюджетные вливания составляют лишь 30 процентов от той суммы, которую институт ежегодно получает от своей финансово-хозяйственной деятельности. Предприятия химической промышленности практически не делают заказов (получают только от тех, что работают на экспорт).Денег на приобретение современных приборов, которые стоят десятки, сотни тысяч долларов, естественно, нет. Выходим из положения только благодаря контрактам на выполнение научно-исследовательских работ для зарубежных фирм. Слава богу, иностранцы пока обращаются с коммерческими предложениями.Но только на договорах не проживешь. Добывать деньги нужно и другими способами. Самый популярный — сдавать свободные помещения в аренду. НИИ этого делать не может, так как помещения нужны для проведения химических экспериментов. Те же, которые свободны, буквально пропитаны вредными реактивами, пускать туда посторонних людей опасно для их здоровья.Самое ужасное, что за последний год у НИИ полностью исчезла возможность свободно тратить деньги. Если раньше при заключении контрактов на выполнение работ 70 процентов средств шло на заработную плату научных сотрудников, покупку реактивов, а 30 — на так называемые общие расходы (плату за электричество, воду, отопление), то теперь все изменилось. В прошлом году появилась новая важная структура — казначейство.Деньги стали спускать «сверху», четко расписанные, по какой статье их тратить. Шаг вправо, шаг влево считается попыткой к незаконному использованию бюджетных средств. Я была свидетельницей того, как директор и один из ведущих научных сотрудников пытались найти хоть какую-то лазейку для того, чтобы провести по статье расходов покупку нужного для института прибора.[b]Проектировщики работают на новых русских [/b]Однако не все НИИ влачат жалкое существование. Некоторые проектные институты, сумевшие вовремя сориентироваться и пережить трудности переходного периода, сейчас чувствуют себя неплохо. Проектные организации, работающие исключительно на Москву, нередко вообще процветают. Это и понятно — столица постоянно расстраивается, реконструируется.Заказов проектировщикам поступает много. А есть заказы — есть и деньги.В несколько худшем положении оказались проектные институты общефедерального значения. Государственный институт проектирования городов Госстроя России — один из старейших в стране. В этом году ему исполняется 70 лет. На сегодняшний день это одна из немногих российских проектных организаций, способных выполнить генплан целого города.— За годы своего существования мы сделали генеральные планы более 600 городов в России, бывшем Союзе, странах СНГ, за рубежом, — рассказывает заместитель директора Максим Перов. — Без ложной скромности замечу, что наш институт знают на многих континентах: работали в Африке, Европе, Азии. Расскажу интересную историю. По проекту, разработанному нашими специалистами, в Иране в 70-е годы был построен новый город с 200- тысячным населением, получивший название Ариашахр. Причем благодаря знанию тонкой восточной психологии мы сумели выиграть у французов градостроительный конкурс. Дело в том, что по французскому проекту унитазы в каждом из домов устанавливались таким образом, что сидящий на них человек смотрел на восток. По канонам ислама, это недопустимо. Мы указали заказчикам на эту оплошность французов и выиграли конкурс. Сегодня таких заказов на генпланы практически нет.На вопрос о том, какова средняя зарплата в институте, замдиректора Перов ответил уклончиво. Сказал, что каждый сотрудник (а всего их 115) получает по МРОТу (минимальному размеру оплаты труда — 83 рубля 49 копеек).— Все остальное зарабатываем, — сказал господин Перов.Впрочем, потом Максим Вениаминович все же рассказал, какими способами они ухитряются сносно существовать. В институте не стали ждать манны небесной. За годы свободных экономических отношений руководство учреждения уяснило, что государство в лице Госстроя на все проектные работы общефедерального масштаба выделяет меньше денег, чем требуется на проект одного коттеджа. В прошлом году под госзаказы было выделено 1 миллион 300 тысяч рублей. На нормальную работу и содержание института требуется порядка 10—12 миллионов рублей ежегодно. Решили зарабатывать деньги сами. Занялись развитием муниципального консалтинга (составление пакетов нормативных документов для муниципалитетов и других органов самоуправления), бизнесконсалтинга и различных информационных проектов (например, продажа через Интернет объектов недвижимости).Не отказываются специалисты института и от индивидуальных заказов на проектирование коттеджей, загородных вилл или отдельных частей домов. Фантазия у новых русских и власть имущих затейливая, да и оплачивают они ее воплощение в жизнь щедро.(Квадратный метр индивидуального проекта стоит порядка 20 долларов. А в коттедже этих метров немало.) Среди заказчиков попадаются оригиналы. Один уважаемый господин захотел, чтобы у него в гостевой ванной комнате был уложен двойной стеклянный пол, засыпанный песком, залитый водой, в которой среди водорослей плавали бы настоящие долларовые купюры.Кроме того, пол должен был подогреваться и освещаться.Обошлось все это удовольствие в 6 тысяч долларов. Сравнивать положение своего института с положением других подобных организаций Максим Перов не стал. Сказал, что те, кто хотел выжить, выжили. Кто нет — пошли ко дну еще в начале 90-х. Будущее не кажется заместителю директора сумрачным. Потенциал у его института есть — из 30 специалистов, живущих в России, которые могут спроектировать крупный город, 8 работают с Перовым.[b]Аграрии издают и сдают в аренду [/b]Первые два института были, скажем так, представителями старшего поколения. Однако жизнь не стоит на месте. После 91-го года в России стали образовываться новые научно-исследовательские организации.Некоторые из них занимаются тем, что пытаются разъяснить руководителям органов власти, что такое свободные рыночные отношения. Одно из таких учреждений, возникших на волне перестроечных процессов, — Всероссийский институт аграрных проблем и информатики (ВИАПИ). Созданный в результате слияния аграрного института и всероссийского НИИ кибернетики, ВИАПИ стал заниматься разработкой реформы сельского хозяйства. В свое время он прославился тем, что создал так называемую Нижегородскую модель ведения сельского хозяйства (развитие фермерства наряду с колхозами и совхозами) и внедрил ее в нескольких областях России. Во многих местах эта модель, правда, не прижилась, но это уже отдельный разговор.Институтом руководит энергичный человек — Александр Васильевич Петриков, член-корреспондент Россельхозакадемии, доктор экономических наук. На мое предложение поделиться секретами выживания он, не задумываясь, ответил: «Надо работать, а не выживать».— Мы создали при институте консалтинговые организации, — говорит Александр Васильевич. — Например, Фонд поддержки сельскохозяйственной реформы и сельхозразвития. Ведем большую издательскую деятельность. Вот выпустили издание о том, какие населенные пункты существовали на территории Северного округа столицы. Сейчас, чтобы обеспечить разработку наиболее перспективных научных направлений, мы объединили бюджетное финансирование с грантами и хозрасчетными операциями.ВИАПИ — бюджетная организация. Как и в большинстве подобных учреждений, здесь государственного финансирования хватает только на нищенскую зарплату сотрудников. Основные средства добываются благодаря вышеперечисленным видам деятельности, а также аренде. Директор не скрывает, что большую часть помещений в здании института отдана коммерческим структурам. На полученные деньги ведется ремонт, обновляется оборудование, закупается компьютерная техника.В среднем каждый сотрудник института получает чуть более тысячи рублей в месяц плюс деньги на проездной билет. Но это лишь пятая часть от ежемесячных доходов работающих здесь. Ежегодно каждый специалист пишет заявки на предоставление ему определенных грантов. Если выигрывает творческий конкурс, то грант его.Выполнив условия, заложенные в нем, получает довольно приличное вознаграждение. Институт поддерживает творческие контакты и осуществляет совместные исследовательские проекты с зарубежными центрами из стран СНГ, Балтии, Болгарии, США, ФРГ, Великобритании, Италии.Недостатков в кадрах нет — в настоящий момент в ВИАПИ работают 80 человек (научных сотрудников — 40). И если кто-либо придет предлагать свои услуги, ему придется выдержать жесткий конкурс.[b]Глас народа [/b]Картина была бы неполной, если бы, пообщавшись с руководителями вышеперечисленных учреждений, я не поговорила бы с рядовыми научными работниками. Их оценка происшедших и происходящих изменений в жизни институтов посвоему интересна. Не буду указывать конкретные места их работы. Но все, что они рассказывают, чистая правда.Марина, научный сотрудник химической лаборатории одного из крупных столичных научно-исследовательских институтов, занимающихся геологическими исследованиями: — В нашей лаборатории сейчас около 400 человек. А сам институт огромный: старших научных сотрудников больше 1000, просто научных — около 700. Есть небольшая группа особо приближенных к начальству людей, которые постоянно получают различные гранты и на них, собственно говоря, кормятся. Кто помоложе и поумнее — давно ушли, некоторые неплохо устроились за границей.Сидят на своих местах в основном люди предпенсионного возраста.Валерия Павловна, сотрудница «химического» НИИ: — У нас сейчас творится бог знает что. Весь институт преобразовался в какие-то маленькие мануфактурки по типу китайских, в которых производят различные вещи, пользующиеся потребительским спросом. С одной стороны, хорошо — хоть какая-то от нас польза. Но с другой — мы же сюда приходили не юбки строчить или варежки вышивать. Все учились в специальных вузах, защищали научные работы. А потом такой момент: мощности института совершенно не приспособлены под промышленное производство, не соблюдаются нормы противопожарной безопасности. У НИИ нет очистных сооружений. Оно расположено в самом центре Москвы. И все отходы производства попадают в атмосферу и Москву-реку. У нас был страшный случай — одна девушка отравилась химическим реагентом и умерла.Владимир, старший научный сотрудник НИИ микробиологии: — Наш институт всегда считался суперсекретным. Гриф секретности сохранился и по сей день. Но это не помешало начальству сдать большую часть помещений в аренду коммерсантам. Раньше мышь не могла проскочить, а теперь запросто по коридорам разгуливают совершенно посторонние люди, не имеющие никакого отношения к проводимым нами исследованиям.[b]НИИ — под ревизию [/b]Так к чему же мы в конце концов пришли? Что происходит с нашей наукой? Происходит на самом деле нечто ужасное. Большинство российских научно-исследовательских центров прямо или косвенно работает на заграницу. Недавно и.о. президента Владимир Путин заявил, что приоритетным направлением в своей нынешней и будущей (наверное, имелось в виду уже президентской) деятельности он считает развитие и поддержку отечественной науки. Благое намерение. Только вот развивать и поддерживать мы будем не свою, а иностранную научную мысль. Мало того, что лучшие российские умы давно осели в Гарварде и Бостоне, Сорбонне и Принстоне. Уже и рядовые научные сотрудники, выполняя условия грантов и заказов «изза бугра», приносят славу все той же американской (британской, французской, португальской и так далее) науке. Но не российской.Где же выход? В России на сегодняшний день существует несколько тысяч НИИ, в Москве их сотни. Что с ними делать? Вот точка зрения руководителя аналитического центра при Институте социально-политических исследований Российской Академии наук Виктора Левашева.— Прежде всего я бы разделил науку на фундаментальную и отраслевую. Что касается первой, то она в России сильно отличается от мировой. На Западе вся система исследований базируется в университетах. У нас же фундаментальная наука была образована «сверху». Российская Академия наук — это та база, на которой возникли часть отечественной промышленности, оборонные отрасли, развивающие государственность. В начале 90-х годов предпринимались отчаянные попытки упразднить РАН, а значит, и всю фундаментальную науку. Но этот, скажем так, книжно-рыночный подход был довольно неудачным. В США, например, на которые так любят ориентироваться в нашей стране, вся научная тематика определяется государством. То есть оно выступает в качестве основного заказчика с тем, чтобы постоянно двигать общество вперед. Это, к сожалению, так до сих пор и не стало фактом общественного сознания у нас.Теперь о прикладной науке.Отраслевые институты существовали у нас как научно-исследовательские подразделения при министерствах. Когда министерства стали упраздняться, НИИ оказались в чрезвычайно трудном положении. Они должны были бы войти исследовательскими центрами в состав нарождающихся корпораций и транснациональных групп. К сожалению, они не смогли вовремя сориентироваться. Какая же сегодня может быть стратегия? Государству нужно искать источники финансирования, новые организационные формы, чтобы не был разрушен интеллектуальный потенциал общества, появлялись новейшие технологии.Нужно определить приоритетные направления прикладных и фундаментальных исследований, как это сделано во всем мире, развивать их и выделять на них нормальные деньги.Но всем очевидно, что денег на тысячи существующих институтов не хватит, даже если мы прекратим все чеченские войны, а баррель нефти будет стоить не 30 долларов, а 60.Огромная армия «советских» НИИ нуждается в коренном сокращении. Однако, чтобы под горячую руку не попало что-то действительно полезное обществу, нужен непредвзятый государственный подход, своего рода конкурсное сито, через которое были бы пропущены люди, идеи, темы, продукт. Комиссия, которая поставит крест на судьбе сотен НИИ, должна формироваться не из специалистов тех же НИИ, а из людей, мыслящих глобальными категориями. Я умышленно не обращаюсь к такой проблеме, как сокращение кадров. Безработных появится много. Но это уже другая тема. Однако на жалости, которая оборачивается хронической тотальной бедностью, далеко не уедешь. Если меня упрекнут, что нельзя резать по живому, я отвечу: можно. Для того чтобы сохранить истинно живое.
Технологии
Сергей Михалков: Войну я закончил в звании полковника
[i]Сергей Михалков — человек-эпоха, человек-легенда. Рассказывать о его творчестве нет нужды. Каждый в нашей стране знает наизусть хотя бы одно стихотворение Мастера. Сегодня, в свои 87, Сергей Михалков красив, бодр, остроумен. Накануне 55-летия Победы легендарный писатель любезно согласился поделиться с читателями «Вечерней Москвы» своими воспоминаниями о Великой Отечественной.[/i][b]-Сергей Владимирович, можно сразу взять быка за рога: где застала вас война? [/b]— Войну я встретил в Риге. Вечером 22 июня должен был выступать в Доме Красной Армии. И очень странным мне показался звонок по телефону, раздавшийся в 5 часов утра. Меня спросили, буду ли я выступать вечером. Я подтвердил свое намерение. Но, положив трубку, понял, что стряслось что-то неладное. Быстро оделся, спустился в холл гостиницы. Многие постояльцы уже слышали о том, что по радио будет выступать Молотов. Я вместе со всеми оказался у радиоприемника. Услышал обрывки команд на немецком языке о том, что всем судам, приписанным к портам, необходимо вернуться на свои базы. Уже не осталось сомнений, что произошло нечто важное. Поэтому я не стал дожидаться выступления Молотова, как другие, а сразу же пошел на вокзал и попытался купить билет в Москву.Мне сказали, что ни одного места в купейном вагоне нет. Пришлось брать билет в общий вагон. Вернулся в гостиницу, где уже царило всеобщее тревожное оживление.Все уже знали об объявлении войны и обсуждали, как выехать из Риги. Там ведь была большая советская делегация — крупные актеры, писатели. У меня, к счастью, билет уже был в кармане. В пути узнал, что станцию Даугавпилс уже бомбили немецкие самолеты. К счастью, наш поезд благополучно добрался до Москвы. Через сутки я был дома, а 27 июня имел предписание Главного политического управления о назначении военным корреспондентом газеты 22-й армии, куда и должен был незамедлительно выехать.[b]— Как вы это восприняли? [/b]— Я был несколько удивлен тем, что меня направили корреспондентом в армейскую газету. Ведь многие писатели моего уровня получили распределение в центральные издания — «Правду», «Красную звезду». Я поделился своим неудовольствием с мамой, на что она мне произнесла слова мудрой русской поговорки: от службы не отказывайся, на службу не навязывайся. Сказала: поезжай, куда тебя назначили.Но когда я доехал до Винницы, то встретил двух моих хороших знакомых, которые оказались корреспондентами фронтовой газеты «Во славу Родины». Они предложили мне перейти на работу к ним, обещали уладить все формальности с главным редактором — полковым комиссаром. Так все и произошло. В составе редакции этой газеты я дошел до Сталинграда. 22 июля во время авиационного налета на Одессу был контужен. Моего товарища по редакции убило. Сотрудница газеты получила тяжелое ранение, ей ампутировали ногу. Немного оправившись, я поехал в Сталинград. Там получил разрешение армейского начальства вернуться в Москву, чтобы перевезти свою семью — мать, приемную дочь, старшего сына и жену. Прилетел в столицу как раз после памятного 16 октября, когда город эвакуировался.Люди уезжали, бросали все — квартиры, вещи. Провел две ночи в бомбоубежище на улице Горького. Потом снова был госпиталь (сказалась моя контузия) и новое назначение — в центральную газету Военно-воздушных сил Красной Армии «Сталинский сокол». В ней уже работали известные писатели — братья Тур, Эль-Регистан, Рыбак и другие. Там в первый раз был награжден орденом «Красная Звезда». Войну закончил в составе этой редакции в звании полковника.[b]— О чем писали в газете? [/b]— Писал только о том, что видел собственными глазами. Душой никогда не кривил. Сочинял и пропагандистские листовки, и заметки, и стихи, и статьи. В них все правда — от начала и до конца.[b]— Цензура вам не мешала? [/b]— А вот с цензурой никогда дел не имел, наверное, повезло.[b]— Какое событие военных лет надолго осталось в памяти? [/b]— Их было много. Но самый важный эпизод в моей жизни — создание Гимна Советского Союза в 1943 году. Тогда я работал в газете «Сталинский сокол». Принял участие в конкурсе, был одним из 60 поэтов. В результате мой с Эль-Регистаном текст был одобрен и утвержден правительством и партийной верхушкой. В те дни я встретился со Сталиным, который принимал активное участие в создании Гимна и самолично также отобрал наш текст из многих десятков других вариантов. Я испытал огромную радость.[b]— Кого из военачальников вы знали? Как вы к ним относитесь? [/b]— С наибольшим уважением относился и отношусь к Василевскому, Рокоссовскому, Коневу, Баграмяну, с которыми имел счастье быть знакомым. Самым же большим авторитетом на войне у солдат и офицеров пользовался верховный главнокомандующий Сталин. И я к нему относился так же, как все.[b]— Вам не претило писать на войне пропагандистские тексты? [/b]— Я считал это своим долгом. Потому что надо было отвечать на вражеские листовки, разбрасываемые в огромных количествах в нашем тылу. В них искажалась политика нашего государства. Я написал довольно много листовок в стихах, которые распространялись в краях, охваченных партизанским движением. Они имели довольно большой резонанс.[b]— Сергей Владимирович, признайтесь, у вас были романы на войне? [/b]— Конечно. Были девушки-военные, которые мне нравились. Помню одну, она заботилась обо мне после контузии. Мы были в бомбоубежище, и девушка накладывала мне холодные компрессы на спину и живот. Однако ни в кого не влюблялся настолько, чтобы забыть о деле.[b]— Часто вы испытывали страх? [/b]— На войне всегда страшно. Страшно, когда тебя бомбят и некуда деться. Когда можешь попасть в окружение. До сих пор удивляюсь, каким чудом мы не попали в окружение, когда отступали из Николаева и Запорожья.[b]— Наверняка в вашей военной жизни было много смешных историй. Можете какую-нибудь вспомнить? [/b]— На войне нельзя без юмора. Одну историю, которая произошла со мной, я вам могу рассказать. Однажды мы с фронтовыми друзьями отдыхали в одной из квартир немецкого городка, только что освобожденного нашими войсками. Мы хорошо посидели.Но я должен был идти на узел связи, чтобы передать свежий материал в газету. Пожелав друзьям хорошо провести вечер, ушел. На улице было темно, кругом разрушенные здания, порывистый ветер сбивал с ног. Все вокруг звенит, стучит, дребезжит.Я знал, куда идти, и помнил пароль: «Мина». Но когда меня окрикнул часовой, стоявший на посту, я это простое слово никак не мог выговорить, так как заикаюсь. Стал что-то говорить, а пароль все никак не могу произнести. Мне скомандовали: «Ложись!» Пришлось подчиниться.Появился какой-то военный с фонарем, двое солдат подняли меня, проверили мои документы и спросили, почему я не мог сказать пароль. Я объяснил, как это получилось. В конце концов, убедившись, что я иду по делу, что я офицер и корреспондент, отпустили. Я благополучно передал свой материал и направился обратно. Ну, думаю, теперь уж скажу пароль! И что бы вы думали? Когда меня окрикнули, я довольно четко говорю: «Мина». Слышу в ответ: «Ложись!» Я опять лег, уже ничего не понимая. Опять ко мне подошли, опять подняли, стали проверять документы. Оказалось, за то время, когда я ходил на узел связи, пароль сменился. К счастью, вся эта курьезная история закончилась для меня благополучно.[b]— Вы были на Параде Победы на Красной площади в июне 45-го. Что особенно запомнилось? [/b]— Запомнились немецкие штандарты, брошенные к подножию Мавзолея. Запомнился прием в Кремле, на котором присутствовали многие писатели — участники войны. Было очень торжественно. Запомнилась речь Сталина, говорившего о роли русского народа в мировой истории. Она огромна. Особенно военная.[b]— Как вы относитесь к нынешней литературе о Великой Отечественной? [/b]— Каждый вправе представлять минувшее так, как ему оно видится. Одни и те же события могут быть оценены разными людьми по-разному. Не берусь судить своих коллег. Единственное скажу, что в своих оценках они должны опираться прежде всего на факты.
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Георгий Бовт
Георгий Бовт

Цифровой рубль побеждает

Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Семь минут, потрясшие мир

Михаил Щипанов
Михаил Щипанов

Будапештский вариант

Сергей Лесков 
Сергей Лесков 

От ускорения до развала

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.