Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Приметы и советы

Автор

Ян Шенкман
Люблю танцевать фламенко
[b]У Александры Марининой юбилей. Возраста своего она не скрывает. Пятьдесят. К этой дате Маринина (в миру Марина Алексеева) пришла с солидным послужным списком. На ее счету более тридцати детективных и не очень романов. По две книжки в год. Хорошая продуктивность.– Марина Анатольевна, не устали еще от этой бешеной гонки? Литература все-таки не конвейер…[/b]– Не конвейер. На конвейере производят типовую продукцию, а у меня все романы разные. Если автор на протяжении многих лет пишет одно и то же об одном и том же, значит, он не развивается. Пишет не то, что интересно, а то, что надо. Я десять лет назад вышла в отставку именно для того, чтобы мне никто не указывал, как надо. Пока носила форму, у меня были начальники, инструкции, приказы. Что скажут, то и делаешь. А в литературе я делаю только то, чего хочется лично мне.[b]– Но ведь вы профессионал. Наверняка у вас жесткий контракт с издательством, где прописаны содержание, объем, сроки…[/b]– Нет контракта и никогда не было. Два раза в год я приношу в издательство готовый роман. Я сама себе установила такой режим. Он мне был до определенного момента комфортен, а сейчас стало чисто физически тяжело. Каждая следующая книга идет все труднее. Нельзя повторяться, использовать уже описанные коллизии. И халтурить нельзя. Вполне возможно, я установлю для себя более щадящий режим. Не две книги в год, а одна. В принципе, могу и не писать несколько лет. Ведь есть еще переводы, переиздания…[b]– А чем будете заниматься?[/b]– К пятидесяти годам у меня произошла переоценка ценностей. Пятьдесят – возраст, когда понимаешь, что легкая часть жизни позади. Будут уходить здоровье, силы. Надо приложить гигантские усилия, чтобы вторая часть жизни оказалась максимально комфортной. Поддерживать себя в тонусе, тренировать мозги и мышцы. Год назад я стала танцевать фламенко по четыре часа в неделю. Там очень сложная координация, сложный ритм, сложная пластика, непривычная для тех танцулек, которыми мы все развлекались в юности. Еще езжу на стрельбу по тарелочкам, это такая имитация охоты. Стала складывать паззлы, вышиваю по схемам, чтобы тренировать концентрацию внимания и мелкую моторику пальцев… Что толку в написанных книгах и заработанных деньгах, если меня разобьет инсульт и кто-то из близких мне будет судно носить? Сегодня моя собственная старость мне гораздо интереснее, чем успех.[b]– Значит, литературу побоку?[/b]– Почему? Это ведь тоже тренировка интеллектуальных способностей. Потому я и не перестаю писать, хотя велик соблазн сделать перерыв и позаниматься собой. Я готова читать, любить своих кошек, ухаживать за цветами. Есть масса приятных занятий. Но я прекрасно понимаю, что как только перестану писать, выпаду из процесса и потом уже не соберусь сесть за новый роман.[b]– Вот вы говорите, детектив не конвейер. А можно ли вообще сегодня в этом жанре придумать нечто принципиально новое?[/b]– Моих мозгов не хватает на что-то совсем уж новое. Жанр существует больше ста лет. Проработано все что можно. Детектив в чистом виде, в том виде, в котором он существовал у Эдгара По, у Конан Дойла, сегодня неинтересен. История о том, как хитроумный злодей придумал преступление, а хитроумный сыщик его раскрыл, не может конкурировать с реальными историями, которые описывает пресса и телевидение.Детективы, где отсутствуют личностные мотивы, социальные мотивы, уже не востребованы. Читать про преступление скучно. Люди хотят читать о самих себе и своих проблемах. А детективная интрига – лишь прием, облегчающий чтение. Поэтому сегодня успехом пользуются не детективы, а романы как таковые, может быть, с элементами детектива.[b]– То есть криминальный сюжет – лишь повод. Повод рассказать что? В чем, например, ваш месседж?[/b]– Не хочу выступать в роли учителя жизни, но уверена, что если человек научится без страха, без стыда, без лукавства копаться в своих проблемах, идентифицировать их и с ними разбираться, ему станет легче жить. И все вокруг него станет легче. Об этом я и пытаюсь говорить с читателем. Все проблемы от того, что мозги у людей замусорены. Вот, например, один из главных мифов нашего времени: человек должен быть успешен. Полная ерунда! Ну не стал ты звездой экрана или самым великим гонщиком всех времен и народов. Что теперь, в петлю лезть? Кто сказал, что ты должен быть первым и лучшим? С какой радости?[b]– Это говорит Маринина, которая уже состоялась, достигла успеха, стала в своем деле первой и лучшей. Легко же ей произносить такие слова и поучать народ…[/b]– Да, я первая и лучшая, если угодно. Но только потому, что никогда к этому не стремилась! Я никогда не пыталась написать что-то такое, чтобы все ахнули. Не надо стремиться к успеху, тогда-то он и придет.[b]– А если все-таки не придет?[/b]– Значит, ты выбрал не ту дорогу. Если это действительно твоя дорога, все получается само собой. Непривычно, да? Нас ведь зомбируют по очень многим пунктам. Например: надо бороться за свою любовь. Не надо. И за успех не надо бороться. Если есть необходимость бороться, значит, ты пытаешься заняться делом, к которому от природы у тебя нет таланта. Заниматься нужно тем, что интересно, а не тем, что соседу Васе принесло миллион. Ты не Вася! Вася свою дорогу выбрал правильно, потому у него и миллион.[b]– А уж если и Вася пошел не своей дорогой…[/b]– Тогда Вася сядет или его пожгут бандиты… Вопрос: зачем на него равняться?[b]– Некоторые равняются на писателей. В России так уж заведено, что писатель – не только автор книжек, но еще и моральный авторитет, который в деталях объяснит, ради чего стоит жить.[/b]– Это тоже миф. Писатель – такой же человек, как дворник, он совершенно не обязан изъясняться истинами в последней инстанции. Берем любую цитату Пушкина: если Пушкин сказал, значит, так и есть! Да с какой стати! Пушкин очень плохо разбирался в людях, хоть и был гениальным поэтом. У него масса более чем сомнительных высказываний с точки зрения морали. Не надо из писателя делать жупел. Писатель – человек, который в письменном виде излагает некую историю. Эта история либо сама по себе интересна, либо служит поводом для разговора о жизни вообще. Все. Остальное, по-моему, от лукавого.[b]– Второй подход как-то привычнее. В первом есть что-то утилитарное. Марина Анатольевна, а вы заметили, что многие детективщики стесняются своего жанра? Недаром же добрая половина ваших коллег пишет под псевдонимами.[/b]– Тут другие причины. Во-первых, недовольство своей фамилией. Представьте себе на обложке имя автора – Ольга Ублюдкина. Нонсенс! Причина вторая. Существуют издательские проекты, где нет единого автора, а работает группа сочинителей. Естественно, для них придумывают коллективный псевдоним. Не писать же двадцать пять фамилий на обложке! И третье. Издательства настаивают на псевдонимах, чтобы привязать к себе автора.Потому что право на имя принадлежит человеку от рождения, отобрать его невозможно. Писал Ваня Иванов для издательства А, которое его раскрутило, вложило деньги, делало большие тиражи, а потом ушел в издательство Б. И издательство Б выпускает книги, на которых написано: «Ваня Иванов». Чтобы этого не случилось, издательства настаивают на псевдонимах и оформляют на эти псевдонимы свои права. Уходишь – уходи. Кто тебя знает в стране под собственным именем? А под твоим псевдонимом будут выходить книжки, которые напишут люди, специально нанятые для этой цели.[b]– Циничный подход. Вас тоже заставили взять псевдоним?[/b]– У меня был другой вариант. Я работала в МВД и боялась неприятностей по службе. Хоть советская власть к тому времени кончилась, дух у нас был еще вполне советский. Вряд ли мою литературную деятельность одобрило бы начальство. Пришлось конспирировать. Если б вы знали, сколько у меня проблем и хлопот из-за Александры Марининой.Пришла, допустим, посылка с книгами на имя Марининой. А я прихожу за ней с паспортом Алексеевой Марины Анатольевны. Хорошо, на почте работают тетки, которые меня знают в лицо. А если нет? И вот стоишь объясняешься. А было и так, что посылку отправляли назад. Или, скажем, зарубежный фонд присылает Марининой приглашение. И что мне с этой бумагой делать? Конечно, проще со своим именем.[b]– Наверное. Имя Марининой в высоких литературных кругах – своего рода жупел. Недаром же ваше «Чувство льда» не пустили в шорт-лист «Большой книги». Что это – жанровый расизм, снобизм, личная неприязнь?[/b]– Жанровый расизм, безусловно. Но самое смешное, что книга, которая была представлена на премию, – вообще не детектив. Так что отвергли меня не за жанр, а за то, что я Маринина. Действует магия имени. Дескать, замарала себя причастностью к детективу, значит все… А у меня нет желания публично изображать из себя большого писателя. Я не хожу на тусовки. У меня своя жизнь, в которой я в первую очередь жена и дочь, хозяйка своим котам и подруга своим подругам. Было масса возможностей расширить круг общения, пока снимался сериал «Каменская». Завязать дружбу с актерами, режиссерами, продюсерами. Ходить на премьеры, знакомиться, знакомиться, знакомиться… Но зачем? И теперь незачем. Хочу жить тихо, в своем углу.
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Андрей Кошкин
Андрей Кошкин

Деньги тут уже не помогут: почему кредит от США еще сильнее загонит Украину в яму

Татьяна Еременко
Татьяна Еременко

Лучшие среди равных: наша замена «Оскару»

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Молодильные яблочки: почему стыдно быть старым

Георгий Бовт
Георгий Бовт

Боится ли заяц волка

Александр Лосото
Александр Лосото

Сколько будут жить наши внуки

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Как мы видим идеальную семью

Никита Миронов
Никита Миронов

Иноагентов нужно сажать?

Все мнения
О проекте
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.