Кто нужнее Москве — купцы или предприниматели

На середину декабря было намечено возрождение Московского купеческого общества под новым именем и с новыми целями. Но побороть официальный бумагооборот к этому сроку оказалось не так-то просто. Открытие организации потомков купеческих родов и просто неравнодушных к истории предпринимателей перенесли ровно на год. Не зря ли? Нужны ли вообще столице купцы?

Индивидуальный предприниматель Роман Семенов о своем бизнесе говорит расплывчато: «Есть пара коммерческих проектов». Хваткий по натуре, он «крутится» с 18 лет (жвачки, которыми маленький Рома приторговывал в школе на переменах, не в счет). Покупал, продавал, открывал кафе, кальянные, пробовал себя в строительном деле, держал по молодости собственный мини-рынок. В начале 2000-х одним из первых Семенов установил по Москве десяток кофейных вендинговых автоматов. Было раз — хотел завязать с коммерцией, но гены прадеда, тульского купца второй гильдии Фрола Семенова, владевшего цехом художественного литья из чугуна, оказались сильнее.

— Купечество у меня в крови, — говорит Роман, — в генах. От них никуда не деться. Прадед мой был купцом, и я купец.

Роман называет себя купцом не просто номинально: став в 2016 году руководителем Московского купеческого общества, он ни много ни мало мечтает о возрождении купеческого статуса для индивидуальных предпринимателей столицы на законодательном уровне. Не любит, когда его называют «ипэшником».

— Что еще за «ипэшник»? — заводится правнук купца Семенова. — Для меня это звучит как «двоечник»! Если мы вернем статус купца, удивим весь мир. За 120 лет истории не было ничего лучше, чем иметь дело с российским купцом. Купец наш не якшался с нарушителями закона, а слово его купеческое было крепче стали. В Москве много людей, которых можно называть купцами. Есть потомственные, правда, очень небольшое их число занимается сейчас предпринимательством, а есть и просто хваткие люди. Но я бы не стал их называть бизнесменами. Потому что в бизнесе нет души, а в купечестве есть.

Есть у Семенова и другие креативные идеи: например, выпустить серию художественных книг про московских купцов.

— Это будет детектив. Нечто похожее на акунинского Фандорина, но основано на реальных историях, происходивших в купеческом сословии, — говорит Роман. — С художественным вымыслом. Вы не представляете, какие там могут быть хитросплетения! А еще я хочу создать компьютерную игру. Очень крутую, основанную на поиске предметов. В детективно-коммерческом жанре, обучающую предпринимательскому делу. С историческими датами и цифрами. Думаю еще снять про купечество сериал.

Но чтобы осуществить все эти идеи, Роману прежде всего нужно решить более важную задачу — возродить Московское купеческое общество. Формально он является его руководителем, но фактически в настоящее время общество находится на стадии реорганизации юридического лица. Вторая жизнь московского купеческого общества началась в 1995 году, когда городская власть пошла навстречу потомкам именитых купеческих родов столицы и разрешила зарегистрировать организацию. На самом деле у общества богатая история: оно появилось в столице еще в 1723 году, но по понятным причинам самоликвидировалось в 1917-м. Пока был жив последний свидетель развала купечества, члены общества собирались тайно то в Москве, то за ее пределами, но с наступлением новейшей истории оно кануло в Лету. Когда в России подул ветер перемен, потомки купцов, большинство из которых в то время уже были простыми советскими пенсионерами, снова собрались вместе.

— Их главной целью была реституция (возврат изъятого имущества потомкам — прим. «ВМ»), — объясняет Роман Семенов. Они надеялись, что смогут оставить что-то своим внукам. Но ничего не вышло. Они были обижены на власть и государство. А обида — плохой мотиватор.

В итоге за 25 лет работы после возрождения «Московское купеческое общество» ничего особенного не добилось. Собрали несколько круглых столов, издали пару книг про московское купечество, провели несколько выставок.

Большую часть времени потомки купцов московских, рассказывает Роман Семенов, сидели во флигеле бывшего особняка купца Терентьева, пили чай из самовара с баранками и печалились о том, как несправедливо обошлась с ними судьба. Ровно до тех пор, пока в 2016-м председателем Московского купеческого общества не был избран харизматичный, активный и креативный потомок промышленника-сталелитейщика.

— У общества сформировалась задолженность. По аренде помещения, которое предоставлял Департамент городского имущества. И когда я пришел, долг составлял уже порядка 2 миллионов рублей, — говорит Семенов. — Платить было нечем, и общество закрыли. И хорошо. Сейчас мы его перерегистрируем под историческим названием и начнем работать по-другому. Во флигеле был такой бардак: люди из-за границы приезжали, их стыдно было туда приводить. Больше такого мы не допустим.

Новую организацию планировали открыть 14 декабря этого года, но из-за организационных неурядиц перенесли открытие на год. Называться она будет, как в 1923 году, «Московское купеческое собрание, то есть общество», сокращенно «Московское купеческое собрание».

— Мы пойдем другим путем. Мы считаем, что никакой реституции на данный момент быть не может, — подчеркивает Роман. — Говорить о ней мы не хотим. Наши старики, открывшие общество в 1995-м, называли себя «обществом несогласных». Мы же общество согласных. Мы не в оппозиции к власти. Личное мое мнение — что сами граждане страны должны прийти к тому, что историческую справедливость нужно восстановить. Если не вернуть собственность, то компенсировать ее. Сколько лет пройдет — 100, 150 — не важно, люди придут к этому. Сама жизнь должна подвести. Почему нужно это сделать? Потому что это будет для всех сигналом — для предпринимателей, богатых людей: что бы ни случилось в нашей стране, пройдет время, и потомки, их дети, внуки, получат то, что строили их предки. Это очень важно. Сейчас предприниматели боятся вкладывать деньги в России. За границей строят особняки, дома, полагая, что там точно их не отберут.

Закрыв тему реституции, возрожденное купеческое собрание будет придерживаться всех старых традиций, заложенных еще в XVIII веке. О том, как все было устроено, Роман Семенов прочитал в книге 1914 года о работе Московского купеческого собрания, которую он купил у одного коллекционера за 400 тысяч рублей и которую называет своей Библией. Таких книг в Москве — две: у Семенова и в музее.

Поскольку изначально купеческое собрание создавалось как клуб досуга, где купцы играли в карты и бильярд, но по прямому приказу городского головы «не говорили о политике и не вели религиозных дискуссий», в современном воплощении организации цивилизованное времяпрепровождение тоже будет одной из, как сейчас говорят, активностей. Будут и бильярд, и гольф, и тараканьи бега — почему нет? И никакой политики и проповедей!

Сотни лет назад купцы приводили своих сыновей в собрание, чтоб там научились они жизни: выпивать, но не напиваться, любить, не обжигаться на любви, играть и не проигрывать. И, конечно же, вести сделки.

Со временем Московское купеческое собрание из «мужского клуба» превратилось в серьезную влиятельную организацию. Попасть в нее было сложно — только по рекомендации, а дела там решались поистине государственные. Роман надеется, что ему и его коллегам удастся вернуть обществу былую славу.

— Мы планируем заниматься благотворительностью и меценатством. Купцы были известными меценатами. Так было. И так будет, — обещает потомок купца Семенова. — Многие потомки купеческих родов ведут невзрачную жизнь. А мы дадим им шанс, объединим, чтобы вместе возродить наше наследие, память о предках. Приведем в порядок надгробия, на зданиях, имеющих отношение к купечеству, повесим памятные таблички. Работы впереди много.

Предприниматель Роман Семенов держит в руках «Библию» будущего Московского купеческого собрания / Фото: Игорь Ивандиктов, «Вечерняя Москва»

КОММЕНТАРИИ

Геннадий Дегтев, руководитель Департамента города Москвы по конкурентной политике:

— Проекту цикла лекций о предпринимателях дореволюционного времени «Поставщики Москвы: история в лицах» исполнился один год. И этой осенью стартовал новый сезон исторических лекций, которые рассчитаны на популяризацию истории российского предпринимательства через призму конкуренции. Эксперты рассказывают слушателям лекций о знаковых купеческих династиях столицы, помогают разобраться в процессах развития экономических отношений в Российской империи. Программа составляется таким образом, чтобы встречи были интересны и полезны как младшему поколению, так и людям более старшего возраста. В этом году исторические лекции проходили в павильоне на территории ВДНХ.

Также в этом году в Москве стартовал масштабный мультиформатный проект «Дни московской конкуренции», завершающим аккордом которого стала уникальная книга об истории московской конкуренции – «Московские поставщики. История в лицах». Книга рассказывает о выдающихся московских предпринимателях XIX – начала ХХ века. В создании книги участвовали 10 историков и искусствоведов, а также трое потомков династий поставщиков Императорского двора. Это люди, искренне любящие историю и готовые возрождать и популяризировать лучшие традиции московского предпринимательства, вести просветительскую работу, направленную на развитие конкурентной среды. 19 вдохновляющих историй из прошлого вполне можно рассматривать как бизнес-кейсы для тех, кто работает в бизнесе сегодня.

Надежда Смирнова, директор Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей:

— Мы как музей объединяем потомков и ставим своей задачей возрождение предпринимательства. Эта тема была вычеркнута в годы советской власти из информационного контекста — из учебников, вузовской программы, СМИ. И целенаправленного ее возрождения на уровне государственной системы не происходит. В Москве множество мелких инициатив, но тема купечества в очень малой степени включена в общую повестку дня. Мы выступаем за возрождение наследия. Современные предприниматели должны знать историю предпринимательства. Должны понимать, что они входят в сферу, которая не в 90-е годы появилась, а которой несколько веков. Это совершенно другой подход.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Катя Френкель, руководитель Аналитического департамента крупной компании:

— Сейчас многие понятия и идеи прошлого стараются отряхнуть от многолетней пыли и использовать в повседневной жизни. К примеру, с новой силой поднимаются дебаты о возрождении купечества. Но, по данным ВЦИОМа, около двух третей населения уверены, что честным образом вести бизнес в России невозможно. Притом что практически вся торговля дореволюционной Москвы шла именно через купечество, отношение к нему у общества было весьма прохладное и даже презрительное. Когда сейчас идут разговоры о возрождении купечества, возникает вопрос: «А зачем?». Чтобы «купец», «коммерсант», «бизнесмен» стали сегодня уважаемыми понятиями, для начала нужно избавиться от традиционного презрительного отношения к тем соотечественникам, кто добился благосостояния.

Петр Пушкарев, шеф-аналитик финансовой компании:

— Однозначно положительного отношения к купеческому сословию не было никогда и в дореволюционной России. Люди из простого народа, понятно, в большинстве своем завидовали богачам. Потомственные же дворяне воспринимали купцов как поднявшихся из грязи в князи безродных и нелепых нуворишей. В то время как купцы не только строили железные дороги и фабрики, но и доходные дома, где студенты и другой небогатый люд мог снять вполне добротную комнатку. Возводились и часто отличные по тем временам рабочие казармы, для приезжавших на заработки из деревень. Эти каморки с полатями смотрятся из сегодняшнего дня убогим анахронизмом, да только вот были они в начале ХХ столетия для народа чем-то вроде квартир-хрущевок 60-х. Некоторые купеческие постройки сохранились до сих пор. Там сейчас созданы лофт-территории с апартаментами, художественными галереями и творческими пространствами, ресторациями. Теперь это любимые места досуга для многих москвичей. А базой для всех этих и радующих глаз зданий служили заводы, фабрики и казармы, возведенные на деньги московских купцов. И это я только об экономической стороне дела, а ведь владельцы предприятий не только платили работникам не такую и плохую по тем временам зарплату, но и строили школы для их детей. О твердости купеческого слова, которое прочнее любых бумажных договоров, ходили легенды. Не говоря уже о хрестоматийных примерах предпринимателя, мецената и создателя прославившей Москву галереи Павла Третьякова и Саввы Морозова.

Потомки купеческих родов: о реституции, возрождении купеческого статуса, имуществе предков и продолжении семейного дела

Денис Фон Мекк, праправнук крупного предпринимателя Николая Фон Мекка, строителя железных дорог, Казанского вокзала в Москве:

— Не вижу смысла возвращать статус купца.

— А что касается реституции, то я слишком заинтересованное лицо, чтобы быть в этом вопросе объективным. Я понимаю, что в жизни бывает всякое, но, что бы ни случилось, это уже история. Я не воюю против истории. Иначе мне пришлось бы требовать вернуть мне половину российских железных дорог, которые когда-то принадлежали нашей семье.

— Мой предок был мегаактивный и мегабогатый человек. Еще до революции он планировал строительство метро в Москве, в том числе грузового, он начал строить для своих рабочих, которых у него было 40 тысяч, город-сад, который теперь известен как город Жуковский. В 1929 году прадеда расстреляли, все родные скитались по тюрьмами и ссылкам.

— Раньше я занимался бизнесом. Потом создал благотворительный фонд и занимаюсь просветительством, благотворительностью и меценатством.

Дмитрий Абрикосов, праправнук фабриканта Алексея Абрикосова, купца-кондитера, «шоколадного короля»:

— Официальное звание, которое носили купцы, — «потомственный почетный гражданин». Это высокое звание передавалось по мужской линии. Оно давало определенные привилегии и накладывало ответственность. Так что «купец» — это из просторечия. Звание «потомственный почетный гражданин» означало, что человек занимается коммерцией.

— Все разговоры в Москве о реституции начинал я в 1989 году, когда занимался разработкой соответствующего закона. Я думаю, что сегодня можно найти какие-то формы, щадящие государство, но позволяющие вернуться в лоно права. Это гарантии прежде всего современным предпринимателям.

— Кондитерская фабрика нашей семьи носит имя Бабаева, никак не связанного с кондитерской промышленностью. Как такое может быть? Мой прадед также построил роддом на Миуссах, который был подарен Москве. Роддом этот работал до 2012 года.

— А я 25 лет с переменным успехом занимаюсь бизнесом. В начале следующего года наш шоколад, чай и конфеты снова появятся на рынке.

Николай Прянишников, внук купца 1-й гильдии, продолжателя рода, владевшего крупнейшим в России производством колоколов:

— Я против того, чтобы сегодня были купцы. Слово «предприниматель» более значимое, а «купец» имеет негативную окраску.

— Идея реституции с одной стороны благо, а с другой — большие риски. Нельзя передавать собственность в руки людей только на основании того, что их деды и прадеды когда-то ей владели. Я стою на государственной точке зрения: нам важно, чтобы в нашей стране увеличилась эффективность использования капиталов. Если мы передадим их в руки неспособных все это удерживать, понесем потери. Если потомки воспроизведут логику мышления, образ жизни и практику экономической деятельности своих предков, у них все будет хорошо и без реституции.

— Здание делового центра «Покровские ворота» — бывший доходный дом, построенный моими предками, доходный дом на Чистопрудном бульваре, целый квартал от дома промышленника Андрея Кнопа — все принадлежало нашей семье.

— Я же архитектор, преподаватель и урбанист.

Андрей Мадекин, правнук купцов Простяковых, владельцев домов на улице Донской, основателей ткацких фабрик:

— Вполне можно называть предпринимателей «купцами». Хорошее слово, русское.

— Поздно говорить о реституции. Через 100 лет в реституции нет смысла. Еще и среди наследников начнется драка.

— В Москве есть большой дом брата моего прадеда — городского головы Иваново-Вознесенска, в Дровяном переулке. Ему же принадлежал дом, в котором сейчас находится Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей. Мои прадеды входили в сотню самых крупных российских предпринимателей, а их дед ткал ткани на станке и сумел разбогатеть.

— Я художник и занимаюсь гобеленами. Это ручное ткачество. В этом плане меня можно назвать генетическим продолжателем.

Читайте также: Верхние торговые ряды — золотой век отечественного купечества