[b]«Михал Михалыч, добрый день» и «Миша, здравствуйте» — говорят ему с одинаковой нежностью. Он один из очень немногих людей, которые умеют «атмосфэру» театра перенести на фотопленку. Он – известный театральный фотограф, верный рыцарь «Театральной жизни» (без кавычек, впрочем, тоже) и наш очень хороший друг. Сегодня у него «полукруглый» день рождения 65.[/b][b]— Как вы начали снимать, Михал Михалыч?[/b]— Случайно, — можно сказать, «в конце жизни» — стал заниматься фотографией. Пошел на двухгодичные курсы по фоторепортажу при Союзе журналистов (был тогда такой «ликбез»). Задания давали, отметки ставили – все серьезно, словом. Потом случайно попал в Театр на Малой Бронной на спектакль «Рассказ от первого лица».[b]— Случайно – это как?[/b]— Ну, зимой шел по улице. Передо мной растянулся на льду какой-то человек. Я его поднял. А он меня пригласил в Театр на Малой Бронной. А я в театр тогда ходил, честно скажу, очень редко. Ну и пришел. Он меня со Львом Круглым познакомил – был такой актер, он сейчас в Париже. Круглый меня представил Льву Дурову. Дуров посмотрел на меня (а я был с фотоаппаратом) и сказал: «Ну что, фотокорреспондент? Ходи – снимай». И я стал снимать. Настоящий чайник! Все на меня смотрели круглыми глазами: «Что это такое пришло?» Тогда на Бронной играли такие звезды! Козаков, Коренева, Броневой, Яковлева, Даль (Даль и Дуров – это первые буклеты с моими фотографиями)…На все репетиции ходил со своим «Зенитом». У меня есть фотография, где Дуров на репетиции «Отелло» у Эфроса перепрыгивает с одного шкафа на другой. Я единственный, кто снял репетицию «Продолжения «Дон Жуана» по Радзинскому с Далем и Любшиным – так случайно получилось.[b]— Какое издание вас первым напечатало?[/b]— Представьте себе, «Вечерняя Москва». Это был 77-й год. У меня даже вырезка есть. Много-много лет я проработал в НИИ технической информации, классификации и кодирования Госстандарта СССР, какое-то время – в пресс-центре. В рабочие часы на репетиции бегал. А в 1991 году раздался звонок вот из этой комнаты «Театральной жизни» ([i]где мы разговариваем[/i]. – [b]Д.А.[/b]): «Пойдешь в «ТЖ» работать?». Это был Сережа Герасимов, фотокор «Театральной жизни»: он хотел уволиться, а тогда не отпускали с работы, если не найдешь себе замену. Через час я уже был в редакции и писал заявление.Так что любовь моя к театру была неожиданной и абсолютно бесконтрольной. Критичной она уже потом стала, а поначалу «богема» мне казалась сказкой: куда я попал! из безумно скучного для меня мира технической интеллигенции! Вот ведь смешно: я окончил МИХМ (раньше расшифровывалось как «Институт химического машиностроения», нынче называется еще более странно – МГУИЭ, Университет Инженерной экологии. – Д.А.), будучи стопроцентным гуманитарием.[b]— Качество фотографий както зависит от качества спектакля?[/b]— В спектакле вроде бы все за тебя сделано: свет поставлен, мизансцены придуманы, остается, кажется, только «поймать момент». Но черта с два. Если спектакль скучный и неинтересный – хорошие работы получатся только в виде исключения. Если тебя запихнули в крайний левый угол – сложно. По-моему, лучшая точка – верхняя боковая, но это спорно. Если люди будут смотреть на снимок и говорить «Ну и что?» — туда его, в корзину! Раньше и я лихорадочно нажимал на кнопку, когда на сцене, допустим, актер стоит раскинув руки и перекорежив рот — лобовая экспрессия, что называется. А вдруг ничего больше «подловить» не удастся? Но теперь «поумнел». Если в кадре один герой будет плакать, а другой улыбаться – это гораздо интереснее.[b]— Портреты делать сложнее, чем снимки со спектакля?[/b]— Однажды одна актриса Театра имени Вахтангова сидела со мной в Доме журналиста, и слезы текли у нее по лицу прямо в чашку с кофе, потому что на обложке журнала вышел ее портрет работы одного именитого фотографа: фантастической, дивной красоты женщина! А она, вытирая щеки, все повторяла: «Это же не я!» Другая бы радовалась… Ну вот сложно с ними или нет? [b]— У ваших снимков есть «фирменный» отличительный признак?[/b]— ([i]Кокетливо[/i]) Не знаю, отличаются ли так уж сильно мои снимки от снимков моих коллег. В конце концов, если подписи под фотографией не будет – узнают? Бог весть.[b]P. S.[/b] [i]Узнают, разумеется[/i].