Сергей Голомазов: «Для экспериментов не зрелость нужна, а смелость»

В интервью «ВМ» режиссер объясняет, почему он обращается к остросоциальной, жесткой пьесе современного российского автора Анатолия Королева тогда, как последние постановки Сергея Голомазова, во-первых, по зарубежной драматургии («Канкун», «Почтигород», «Аркадия», «Коломба»), во-вторых, о любви и поиске счастья.

— Сергей Анатольевич, почему решили еще раз вернуться к пьесе «Формалин», которую уже однажды ставили с участниками Международной школы Союза театральных деятелей?

— На мой взгляд, пьеса «Формалин» — честное, пронзительное, смысловое высказывание в поиске ответа на вопрос: «Что такое любовь к человеку, и что происходит с нашим миром, в котором, по большому счету, никто никому не нужен». Анатолий Королев вырос в эпоху «большой нелюбви» и ностальгии по человечности. Эту человечность мы ищем и сегодня, когда к отсутствию любви прибавилась еще враждебность друг к другу. Жанр этой пьесы можно определить как «документальный реализм».

— Видимо, даже самые талантливые фантазии, без элементов репортажа и фактов, зрителя уже не так трогают, как еще вчера? Думаете, что людям нужна так называемая «голая правда»?

— Пьеса и спектакль построены как расследование похищения ребенка. Замечу, что пьесу мы переписывали, и в результате ее конструкция довольно сильно поменялась. Вся стилистика изложения строится на том, что один из персонажей пьесы Писатель случайно знакомится с обстоятельствами этого дела, и пытается докопаться до истины. До него это делал его друг — журналист, но он погиб. В спектакле есть и сцена суда, и допрос свидетелей, и так называемые параллельные основному сюжету линии. Очень интересная сценография Николая Симонова, позволяющая осмыслить эту историю метафорически. Наша память как формалин сохраняет впечатления и, погружаясь в прошлое, реанимирует его.

— Возможно, память русского человека устроена так, что она быстро стирает все плохое, оставляя только светлые моменты? Кто сейчас вспоминает трагедию в Чернобыле, которая случилась каких-то 28 лет назад?

— К сожалению, наша историческая, этическая память крайне коротка. В противном случае, мне непонятно — почему в стране, так сильно пострадавшей от нацизма, стали популярны радикальные националистические идейки? Социуму, который не помнит своей истории, грозят новые катаклизмы, и, кстати, об этом мы тоже размышляем в спектакле «Формалин».

— «Святая сцена» Театра на Малой Бронной выдержит эксперимент с названием «Формалин»? Если вспомнить историю театра, то именно ваш учитель — Андрей Гончаров первым стал ставить на этой сцене современные пьесы, правда, длилось это недолго?

— Категория «святости» имеет отношение к духовной, нравственной, религиозной сфере, тогда как театр — это область искусства. В спектакле «Формалин» много необычного, нетрадиционного, экспериментального… Что касается того, как зритель воспримет спектакль, то здесь возможны разные варианты. Но если занимать позицию: «Всем нравиться», то можно повторить участь героев басни Крылова.

— Ваши ученики, которых вы взяли в театр на Малой Бронной почти всем курсом, и которые играют в этой постановке, созрели до смелых экспериментов?

— Для экспериментов не зрелость нужна, а смелость. Вместе с ней вдохнуть в себя больше воздуха и попробовать честно ответить на вопрос: «Что тебе интересно в театре, какое место ты в нем занимаешь, зачем сюда пришел?» Лично мне повторяться скучно. А что касается артистов, то когда экспериментировать, как не в молодости?

— Какой бы вы хотели видеть вашу публику?

— Конечно, молодое, среднее поколение, и пытливое зрелое.

— Не было ли у вас поиска решения с использованием ненормативной лексики в этой постановке?

— В пьесе Анатолия Королева нет мата. Атмосфера этой истории не предполагает резких высказываний.

— Не боитесь, что в преддверии Нового года зритель не пойдет на ваш непраздничный «Формалин»?

— События, происходящие в спектакле, не несут праздничного настроения. Скорее, это пессимистическое высказывание о нашем времени, причем требующее отречения от тех ценностей, которыми мы руководствуемся.

— Можно предположить, что и вы не причисляете себя к оптимистам?

— Мои настроения — это мои настроения. Есть взгляд драматурга, через магический кристалл которого в данном случае я смотрю на мир, и этот взгляд драматический. Что касается меня, то я всегда был разумным пессимистом. Наше время — предапокалиптическое. В последние два века человечество живет от апокалипсиса к апокалипсису, от одной Мировой войны до следующей катастрофы, которая, увы, бродит вокруг нас, и ее дыхание лично я ощущаю. С одной стороны, это страшновато, а с другой стороны, интересно.

— Удивительное совпадение — Анатолий Королев — автор книг по творчеству Андрея Белого. А вы инсценировали роман Андрея Белого «Петербург», и это была очень удачная работа. Нет ли у вас желания поставить спектакль по русской классике (все-таки Андрей Белый, хотя и захватил советское время, но остается русским классиком)?

— Мне очень понравился спектакль Римаса Туминаса «Евгений Онегин» в Театре имени Вахтангова. В этой постановке очень много интересного, нового… Но при этом я считаю, что современный театр строится не на современном прочтении классики, а все же на современном материале. Мне хочется создать именно современный театр.

— Вы — художественный руководитель актерского курса в ГИТИСе-РАТИ. Помогает ли вам 18-летняя молодежь создавать современный театр?

— Конечно. Я учусь у своих студентов современному пониманию миру. Очень интересно наблюдать, как русская классическая традиция в театре и в литературе прорастает в новом поколении. Причем это происходит совсем по-другому по сравнению с тем, как было еще 10 лет назад. Ибо мы живет в невообразимый век информационной революции, которая коснулась и нашего общества. Наш век предполагает иной способ мышления, другую психологическую конструкцию, хотя и общечеловеческих вещей никто не отменял. И наш спектакль «Формалин» - очень человеческий, хотя и непраздничный.