В самый разгар войны, летом 1943 года, Петр Тодоровский был курсантом Саратовского военно-пехотного училища, с 1944 года — командиром взвода в составе 93-го стрелкового полка 76-й стрелковой дивизии 47-й армии 1-го Белорусского фронта.

Дошел фронтовыми дорогами до Эльбы. «Самое счастливое воспоминание о вой не, — говорит он, — это 8 мая 1945 года на Эльбе. Это было потрясающее ощущение — просто наступила тишина. Мы с тяжелыми боями вышли к мосту, а по ту сторону уже стояли американцы, они раньше подошли. И тут тишина, и река, и трава, и слышно, как поют птицы… Мы валялись в траве вместе с лошадьми, сбросив вонючие портянки, и не верили, что остались живы. Потом эта тишина легла у меня в сценарий «Оглушенные тишиной».

В каждом фильме Петра Тодоровского так или иначе прорывается отголосок войны. В финале фильма «По главной улице с оркестром» звучит песня на слова Григория Поженяна, тоже фронтовика, и в ней — рефреном строчка: «На том берегу, где мы были». Фильм этот вовсе не про войну, но главный его герой — он с «того берега». И так во всем, к чему прикасается Тодоровский. Даже в таких сугубо мирных его картинах, как «Фокусник», «Городской романс», находится место персонажу с фронтовой биографией, и в обоих случаях — в исполнении Зиновия Гердта, который знал войну тоже не понаслышке.

Снятая Тодоровским «Риорита» — тоже о военном времени, которое дало примеры не только человеческой доблести, но и трусости, подлости, предательства. Главный ее герой — сексот, доносчик.

— «Риорита» так и не вышла в прокат?

— Ее купил Первый канал и дважды уже показал, оба раза — в День Победы. А вот в кинопрокате этой картины не было. Такова, к сожалению, судьба большинства отечественных фильмов. Прокатчики предпочитают американское кино, которое делает сборы.

— Вы смотрите современные фильмы о войне, снятые молодыми режиссерами?

— Нет.

— Принципиально не хотите это смотреть?

— Никакой принципиальной позиции я по этому поводу не придерживаюсь. Просто если слышу, что появилась хорошая картина о войне, стараюсь ее посмотреть. Например, посмотрел новую «Брестскую крепость». В старом фильме защитники крепости навсегда остаются в ее подвалах, а здесь они сдаются в плен. Первая половина, на мой взгляд, хорошо сделана, а к концу, мне кажется, фильм теряет то напряжение, которое было в начале.

— А картину Веры Глаголевой «Одна война» вы посмотрели?

— К сожалению, пропустил. Мне говорили, что это хорошая картина, что в ней есть правда о войне.

— Фильм Глаголевой — о женщинах, которые родили детей от немецких оккупантов и оказались сосланы на островок в Карелии. Картина страшно возмутила ветеранов: мол, автор пытается бросить тень на нашу великую Победу. Вот вы говорите — правда о войне. А кому нужна такая правда?

— Правда, какой бы она ни была, нужна всем. Кроме тех, кто ищет опору в мифах. Ведь то, о чем рассказала Глаголева, случалось, и нередко.

— К военному, послевоенному прошлому вы часто обращаетесь потому, что эта эпоха вам более близка и понятна, нежели нынешняя?

— Мой замечательный друг, режиссер Марлен Мартынович Хуциев, получая «Нику», выступил с программной речью. Он сказал: раньше была цензура, но мы не знали, откуда деньги берутся, кинопроизводство финансировалось государством, а сейчас режиссеры ходят с протянутой рукой. Мы превращаемся в жалких просителей.

— Вы однажды сказали, что музыку к своим фильмам пытаетесь сочинять еще на стадии написания сценария. Музыка подсказывает сюжетные ходы, помогает определить интонацию будущей картины?

— Интонацию — стопроцентно. А иной раз и сюжет. Когда я сочинял сценарий «Военно-полевого романа», то в какой-то момент зашел в тупик, не знал, как будут дальше развиваться события.

— И вот, что называется, музыка навеяла?

— Да, она подсказала сюжетный ход. Я придумал заместителя председателя райисполкома, к которому героиня приходит требовать квартиру, и дальше в сценарии все сдвинулось с места. После того как в «Военнополевом романе» я сочинил и главную тему, и песенку «Городок провинциальный» на слова Шпаликова, я стал писать музыку ко всем последующим фильмам. И выдающиеся кинокомпозиторы Андрей Петров, Исаак Шварц, царство им небесное, даже говорили мне по этому поводу всякие приятные слова.

— Герой вашего фильма «Фокусник» близок вам внутренне?

— Очень. Человек, который не поддается разного рода соблазнам, живет так, как считает нужным и единственно возможным для себя… Мне это близко.

— Александр Володин, написавший сценарий «Фокусника», был таким же, как и его герой?

— Это во многом его копия. Да и Бузыкина, героя «Осеннего марафона», он, насколько я понимаю, писал с себя.

— Вы дружили с Володиным?

— Дружил, и очень тесно. Так вышло, что мы с Мирой (Мира Григорьевна Тодоровская, жена Петра Ефимовича Тодоровского. — «ВМ») свадьбу сыграли в ленинградской квартире Володина… На стихи Володина я несколько песен написал.

— Вот это — «Простите, простите, простите меня…»?

— Да. А еще: «Сначала трясся на подножке/ от контролеров поездных,/ потом проник в вагон, к окошку,/ потом на мягкой полке дрых…» Мы очень дружили. Я получал с дарственной надписью почти каждую его книгу. Когда он приезжал в Москву, обязательно звонил. Он создал свой мир, ни на что не похожий. Удивительный драматург и поэт. Другим близким другом был для меня Зиновий Гердт, Зяма... Я находился рядом с ним до его последней минуты.

— У Юрия Левитанского есть строки: «Я не участвую в войне, она участвует во мне». Вы про себя можете сказать то же самое?

— В полной мере это и ко мне относится. Все, что я снимаю, так или иначе связано с войной. Никуда я не могу от нее деться.

ОБ АВТОРЕ

Валерий Выжутович — известный российский журналист, автор полутора десятков книг, лауреат премий «Золотое перо России», «Серебряный гонг», «Золотая полка российской журналистики». Работал специальным корреспондентом «Комсомольской правды», обозревателем «Литературной газеты», в годы перестройки возглавлял отдел публицистики журнала «Огонек». Позже был обозревателем «Известий», «Московских новостей». Вел телевизионные программы.