От Революции до Блокады. Памяти Веры Инбер

Инбер родилась 28 июня 1890 года в Одессе. Её отец, Моисей Филиппович Шпенцер, владел типографией и издавал научный журнал, мать была учительницей русского языка в казённом еврейском девичьем училище. Впоследствии поэтесса в подробностях описала своё радостное детство в книге "Как я была маленькая".
По окончании гимназии Вера поступила на филологический факультет Высших Женских курсов, но вскоре бросила учёбу. Впоследствии она вспоминала это время с радостью - 1910-е годы были для девушки временем путешествий, друзей, литературных кружков.

Инбер была невысокого роста, однако умела "подать себя" - именно ей принадлежит авторство фразы "Маленькая собачка - до старости щенок". "Мои далекие подруги, маленькие женщины, не сердитесь на меня, ибо и мой собственный рост не превышает полутора метров с каблуками. И я не хочу обидеть вас своей поговоркой. Я хочу только сказать, что мы, обиженные ростом, но вознагражденные долгой моложавостью, должны идти по отведенной нам природой дороге", - писала она.

Творчеством Вера начала заниматься ещё в гимназии. Ее стихи немного пугали родителей - для девочки из хорошей еврейской семьи они были слишком разнузданными и свободными. Возможно, именно за эту внутреннюю свободу в неё влюбился талантливый журналист Натан Инбер, женившийся на Вере и увезший её в город мечты - Париж. В Одессу она присылала статьи о парижских модах и писала мудрые, глубокие стихи. В Париже вышел её первый сборник стихов "Печальное вино" (1914), снискавший похвалу Александра Блока, а критик Разумник Иванов-Разумник поставил её в один ряд с Анной Ахматовой.

Прямо перед войной семья Инбер вернулась из Парижа в Одессу. Вера считала себя знатоком моды и даже её законодательницей. Она писала статьи, которые с восторгом раскупали одесские модницы. Девушки восторгались "парижской штучкой", которая научила их одеваться по-европейски. После революции столичные литераторы были вынуждены уехать в Одессу, поэтому в доме Инбер все время проходили поэтические вечера, где читали свои стихи Бальмонт, Цветаева, Маяковский, Белый. Блок вспоминал, что их дом всегда был филиалом "Литературки", а за ужином Вера читала свои жеманные и очень женственные стихи. Хотя вскоре и в радостной южной Одессе стало неспокойно. Вера писала уже что-то декадентское: "Одесса пустела, глохла, разрушалась. Дома из хрупкого желтого камня каждой своей трещинкой вопияли о ремонте, но их огораживали веревкой и не ремонтировали. Море подсасывало безвольный берег. И когда с сырым шуршаньем оседала земля, обнажая корни трав и фундаменты домов, волны отбегали далеко назад и там шумели: "Не устроите дренажа, так мы вас покроем. Мы все себе заберем. Скоро на вашей Соборной площади будут рыбы плавать…" (Из рассказа "Уравнение с одним неизвестным")

В повести "Место под солнцем" она описала 1920-е годы - дикое, весёлое и страшное время, в которое всё вокруг вертелось, как в цирке. Когда её спрашивали, приходится ли она сестрой Льву Троцкому, она всегда отвечала "Жаль, но только двоюродной". От этой суеты она всё искала чего-то, но всё по своим местам расставила поездка в Константинополь. Уехала она туда вместе с мужем, а вернулась одна и уехала в Москву - её кузен Лев Троцкий ещё не считался врагом народа, напротив, был правой рукой Владимира Ленина, и она могла рассчитывать на его помощь. Она металась между Москвой и Европой, примкнула к московским конструктивистам и сотрудничала с несколькими печатными изданиями.

Кто-то правильно заметил, что первые 20 лет жизни Вера Инбер жила, остальные - выживала. Она постепенно наполняла сборник "Смерть луны" рассказами, не отражавшими того, что происходит вокруг - маленькими историями о жизни, а не о выживании. "За окном весна. Тяжелая, темно-красная, еще епархиальная сирень цветет в саду против окон сапожника Иосифа Коринкера. В конце улицы зеленеет весеннее море. Уже скоро оно потеплеет, и дочь старого Иосифа, юная Цецилия, восемнадцати лет от роду, белая, темно-рыжая и сладкая, словно кокосовый орех, пойдет купаться и загорать на бархатном песке" (из рассказа "Бывают исключения").

Коммунистический строй сломал хрупкую декадентскую девушку. Она пыталась слиться с этой гигантской машиной, ломающей судьбы. Инбер начала писать про Октябрь и революцию, стараясь не думать о творившемся вокруг. Она наблюдала, как режим расправлялся с родственниками врагов народа, но её не трогали. Из жеманной красавицы литературных салонов она превратилась в усталую женщину с грустными глазами. Инбер во второй раз вышла замуж - за знаменитого электрохимика Александра Фрумкина. В 1927 году она приняла участие в коллективном романе "Большие пожары", публиковавшемся в журнале "Огонёк".

К началу Второй Мировой Вера жила в Ленинграде с третьим мужем - профессором медицины Ильёй Давыдовичем Страшуном. Инбер выступала на радио, ездила со стихами в госпитали, рвалась на линию фронта. Вела блокадный дневник, продолжала писать стихи, но они были уже совсем не так хороши, она и сама это чувствовала. Нет, ей не изменяла ни точность слова, ни образность. Просто ушла искра, которая была в ранних, искренних стихах. Она попыталась приспособиться - и выиграла жизнь, но литератор внутри неё так и не смог приспособиться.

У нас теперь одно лишь чувство — Месть.

Но мы иначе понимаем это;

Мы отошли от Ветхого завета,

Где смерть за смерть. Нам даже трудно счесть...

С лица земли их будет сотни стертых

Врагов — за каждого из наших мертвых.

Мы отомстим за все: за город наш,

Великое творение Петрово,

За жителей, оставшихся без крова,

За мертвый, как гробница, Эрмитаж,

За виселицы в парке над водой,

Где стал поэтом Пушкин молодой.

("Пулковский меридиан", 1946)