23 октября исполняется 82 года со дня рождения писателя Василия Белова. У дочери писателя Василия Белова - Анны - будни с видом на Кремль. Она работает в музеях Московского Кремля экскурсоводом.

Мы встретились с Анной Васильевной в Александровском саду, когда закончился рабочий день. Дочь писателя-деревенщика оказалось симпатичной блондинкой и абсолютной горожанкой, одетой, как говорится, «только что из Парижа». И, как выяснилось, так оно и есть.

– Анна Васильевна, в чем суть воспитания, которое дал вам отец?

– Папа меня не то чтобы воспитывал в классическом понимании. Насколько помню свое детство: он или за границей в поездке с делегациями – часто ездил, или в Тимонихе сидел. Жил он в основном в Вологде, а в деревне писал и отдыхал, как на даче. Всегда был занят и, как правило, я была с мамой и бабушками. Внимания он мне не уделял, хотя всегда меня любил, приезжал ко мне, встречал у себя. Но потом, когда у меня начался подростковый период, вдруг вспомнил, что меня нужно воспитывать. Стал следить за мной.

Препирались мы, естественно, как во многих семьях. Но поскольку наши характеры похожи, я восставала против его авторитета. Отношения у нас были сложные. Проблема отцов и детей – это наша тема. Взгляды на жизнь очень отличались. Он пытался на меня воздействовать своей философией жизни, а у меня она была другая. В этом плане приходилось трудно. Но потом я осознала многое, поняла и его, и себя, и уже примирилась с его претензиями, и он в конце жизни стал по-другому к каким-то вещам относиться. Конечно, во многом причина наших разногласий и в том, что у нас очень большая разница в возрасте. Я ему во внучки годилась. Родилась, когда ему было уже 40 лет.

1989 год. Писатели Василий Белов (первый справа), Валентин Распутин (в центре) и председатель экологической секции московского отделения Союза писателей СССР Владимир Крупин на Байкале / Фото: РИА Новости

– Самые жаркие споры о чем были?

– На почве мировоззрения. Он старался меня воспитывать в традиционной православной культуре. Даже не воспитывал, а потом просто решил, что я должна этим традициям следовать, его взглядам, а этого не было. И он был разочарован. Мне жаль, конечно, что так получилось. Но понимание в каких-то моментах совпадало, а в чем-то мы расходились категорически. Пристрастия у нас были разные в литературе и в музыке. Я росла в эпоху Перестройки, когда к нам хлынула западная культура и музыка, а он их терпеть не мог. Папа так против нее выступал, что после наших споров даже написал статью о том, что молодые, к несчастью, слушают не отечественную, а западную музыку. К творчеству мы относились по-разному.

– Ваш отец – один из самых известных писателей-деревенщиков. Вы живете и работаете в столице. Нет ли в этом противоречия? Как пишет Белов: «К землице не привились?» Вы ведь не привились, не остались в провинции?

– Не осталась. Я уехала в Москву, мои культурные и профессиональные пристрастия были другими, далекими от деревенской жизни. К сожалению, может быть. Сейчас я это осознаю, хотя уже поздно. Несмотря на разногласия с отцом – а мы всю жизнь спорили, всегда общались. Родители приезжали ко мне, и я к ним ездила. Его смерть стала для меня трагедией. Мне до сих пор тяжело…

– Был теплый период в ваших отношениях?

– Конечно, когда он болел, был на грани смерти, когда все вещи переосмысливаются. И у меня тоже с возрастом изменился взгляд на многое. К концу его жизни все сгладилось.

– Как выбрали профессию?

– Кстати, отец очень поспособствовал тому, что я выбрала именно эту профессию. Потому что с детства какие-то вещи он в меня заложил. И хотя потом мы разошлись в каких-то взглядах, его любовь к искусству и культуре мне передалась. Он всегда собирал картины, антиквариатом увлекался. Наверное, благодаря этому в результате я и стала искусствоведом. Он сам мне посоветовал выучиться на искусствоведа. Я окончила искусствоведческий факультет в Суриковском училище. Там преподавал древнерусское искусство его друг. Я 12 лет здесь работаю. Вожу экскурсии по всему Кремлевскому комплексу: Оружейная палата, три собора, выставки. И еще как научный сотрудник участвую в подготовке экспозиций: это входит в обязанности экскурсоводов.

– Вы понимаете язык произведений Василия Белова? Например, в «Канунах» есть выражения: «тепло и холод пошагали друг дружку». Знаете, что такое «тяпушка», «прапорцы»? Или, как мы, городские читатели, заглядываете в словари?

– Конечно, многое я понимаю, но что-то иногда мне тоже не совсем понятно. Потому что язык у него немножко специфический. От многих его книг я далека, мне стыдно сказать, но деревенская тематика мне не близка – я человек городской, выросла в квартире в Вологде.

1987 год. Писатель Василий Белов (в центре) на литературном празднике, посвященном 200-летию со дня рождения К.Н.Батюшкова / Фото: Сергей Самохин

– Белов ведь самородок, отец погиб, мать одна воспитывала детей, «за полпуда ржи купила гармонь» в голодные годы. Может, творческая личность в нем родилась благодаря гармони, которую он воспел?

– Да, это все правда. Только детство в деревне вообще тяжелое, особенно у него было после войны. Когда я маленькая приезжала туда, увидела крестьянские дома, узнала быт, рано это осознала. Он сочувствовал крестьянам очень сильно и страдал по этому поводу. Потому что деревня у нас оказалась на периферии, а в его годы была в плачевном состоянии. И на меня деревенская действительность производила угнетающее впечатление. Я старалась от всего этого держаться подальше.

А он, наоборот, пытался все постичь, не порвал со своими корнями, помнил, откуда вышел. Я – человек другого склада. Я ведь появилась на свет, когда он уже был известным писателем. Родилась в других условиях. И вникнуть в те обстоятельства мне сложновато было. Трудно сказать, почему он стал писателем. Он сам на той гармони играл… У него была семья не совсем обычная. Его братья и сестры – все неспокойные люди и увлекающиеся натуры. Они не стали знаменитостями, выбрали обычные профессии, но любят литературу, поэзию, пытаются писать, рисовать.

– Как сложилась ваша личная жизнь?

– Моя личная жизнь тоже стала поводом для огорчений отца. Он хотел, чтобы у меня была семья в традиционном понимании, и дети. Но семьи не сложилось по вине мужчины, который у меня был, и по моей. Детей у меня нет. А сейчас я бы сказала, что в моей личной жизни все благополучно. У меня есть близкий человек, он живет во Франции, мы ездим друг к другу.

– Не собираетесь уехать насовсем?

– Не думала об этом.

– Василий Белов в своих статьях и выступлениях рисовал безрадостную картину жизни в деревне, критиковал нравы, строй. Но в конце жизни каялся в том, что приложил руку к уничтожению Советской власти «своими писаниями, своими радикальными призывами. Надо признать. Я помню, как постоянно воевал с ней. И все мои друзья-писатели. И опять мне стыдно за свою деятельность: вроде и прав был в своих словах, но государство-то разрушили. И беда пришла еще большая. Как не стыдиться?»

– Он не говорил со мной на эту тему. Я знала, что он всю жизнь хотел, чтобы люди не уезжали из деревни. Каялся он в том, что изначально был неверующим человеком. А к вере пришел уже поздно, в зрелом возрасте. Уже после моего рождения, лет в 50. Участвовал в восстановлении храма… Он яростно отстаивал свою позицию всегда. Все время боролся с кем-то и с собой тоже. Папа по натуре – бунтарь. В советское время он был многим недоволен. Хотя именно по партийной линии он и выдвинулся, но в душе партию не любил. Не многие люди и решения его устраивали в политике.

Когда началась Перестройка, потом пришел Ельцин, он уже был недоволен новой властью и очень резко выступал против перемен. 1990-е годы для него были сложным периодом. Отец всегда шел против строя. Тем более что у него был всегда взрывной характер. Отец был сплошной взрыв. В последние годы он тяжело болел и не вникал в политические события, но к Путину тем не менее относился с симпатией. Владимир Владимирович как президент его более ли менее устраивал. Отец часто вредил своим характером не только другим, но и себе. Как мама выдерживала?! Я бы, наверное, не смогла. Он ведь всюду яростно отстаивал свою позицию.

1977 год. Советский писатель Василий Белов с матерью Анфисой Ивановной в деревне Тимонихе / Фото: РИА Новрсти

– Ольга Сергеевна учительствовала? Она ведь – словесник…

– Мама работала учителем русского языка и литературы долго. Считала, что это ей нужно для себя, чтобы «не одичать». Ведь в деньгах она не нуждалась. Но когда я окончила школу в 1990 году, и она ушла на пенсию.

– Как жена мирилась с его взрывным характером?

– В чем-то понимала, в чем-то – нет, они люди из разной среды и всегда спорили. Мои родители – полная противоположность, но тем не менее до конца жизни жили вместе, в последние годы не расставались. Жизнь мама посвятила ему, полвека была его сподвижницей. Хотя у нее дворянские корни, бабушка и дедушка – учителя. В общем, смешались деревня и город. Видно, это любовь была. Слава богу, мама – терпеливый человек, мы с ней очень близкие люди.

– Читала, что самым большим интересом в вологодском центре Белова пользуются книги на японском языке. Почему?

– Отец подружился с японским профессором, который увлекался русской литературой, и японцы стали приезжать к нему в гости, деревню увидели и так заинтересовались, что изучали деревенский быт. Сейчас они уже старенькие. Но много лет назад ездили туда довольно часто и жили подолгу. Сейчас в Вологде сделали экскурсионный тур, где показывают деревню Тимониху, тот самый храм, центр Белова, которому мы отдали фотографии, книги, некоторые подарки.

– Писали, что инсульт спровоцировало нападение на храм. Что все-таки произошло?

– Это газетная утка. Инсульт потом случился… Он о краже в храме вообще не знал. У него был склероз сосудов конечностей. Болезнь прогрессировала. Именно она спровоцировала инсульт. Папа все близко к сердцу принимал.