Мне есть куда возвращаться. Поэт Владимир Вишневский — о нашем времени и его ценностях

ПОНЯТЬ И... ПЕРЕПОСТИТЬ

– Владимир, по мнению одних людей, вы - «живой классик». Для других – «бонвиван», юморист. И даже блогер! Для третьих – поэт, без всяких оговорок. Классик. Весьма цитируемый. Говорят, по вашим произведениям защитили диссертацию… А в последних книгах вы явно претендуете на место философа и серьезного исследователя языка… Вы - кто?

– Кстати, про диссертацию - правда! Она называлась «Лингвистические особенности идиостиля В.П. Вишневского», - о, я так много о себе узнал!.. Я, конечно, никакой не блогер, , но не скрываю, что продвинуто- сетевая жизнь меня несколько захватила… Ну не вплоть до «подсесть», но я себя т а м разместил. Я простодушно использую эту возможность прокукарекать что-то свое и о себе - и выложить в сеть новость - это да. (Как мне замолчать, что, у меня вышла книга!?) Или чтоб я не поделился тем, чем впечатлился? Пригласить на вечер, вот как сейчас! Я не «перепощиваю», понятно, котиков, не задаюсь с утра вопросами типа «Але, народ, а че, вообще, происходит?..» - я вербально осваиваю мир: это и благо для меня, и подтверждение профпригодности, то есть этого сумасшествия… Все свеженаписанное, плюс навеянное действительностью, а значит, из давно написанного, - да, выкладываю. Да, такое вот акынство. Мне важно испытать новую строку на отзвук, как отреагируют люди… Знаете, кстати, какой глагол сегодня самый актуальный, точно выражающий наше время?..

– М-м-м… «Казаться»?

– Нет. «Выложить»!... Жить, чтобы выложить. Понять и перепостить. Это уже мои, как сегодня говорят, «мемы»… Я не подсаживаюсь на все это – просто использую сетевые возможности, чтобы заниматься тем, чем и всю жизнь занимался – самообнародованием. Вот и решил свой дневник, - а вести таковой русским литераторам свойственно,- напечатать. Это оказалось труднее, чем может показаться, даже чисто технически. Не говоря о жестком отборе.

– А у вас внутренний ОТК - строгий?

– Да, я к себе вроде строг, но могу, конечно, и петуха дать. Хотя я уже против того, чтобы все время себя по-интеллигентски клясть и дербанить, рефлексируя – тут ошибся, там, ну вот, вот опять. Хорошо ли, плохо, но я продолжаю ежедневно откликаться словами на происходящее. И книга эта для меня отнюдь не просто возможность постебаться над окружающим, я не могу не откликаться на то, что, например, поставляет индустрия новостей, что пресса делает со словами… «Ответным огнем был ранен, а затем задержан и сам стрелок» Ничего не смущает?.. Это из «уст» федерального канала. Или вот как сказано: «Скорее всего, Патриарх пропустит похороны митрополита …». Что значит – «пропустит»? Это что, светский раут, состязание?.. А в следующий раз, значит… А как вам, такое, когда высокочиновник заморозку пенсионных накоплений обосновывает столь изящно – цитирую – «продление моратория не связано с дефицитом пенсионной системы, а направлено на усиление ее солидарного характера.» Вот как надо объяснять – в том числе и дома, жене… Но я купаюсь в языке! Не алчно вылавливаю словесные ляпы, но слышу с в о е... Как, бриффингуя, сказал некогда вице-премьер Клебанов, вслушайтесь: «Шторм начал интенсивно утихать». Для меня - это поэзия!..

– Некоторые фразы из вашей новой книги вызывают фурор. «Оскорбление чувств ворующих», например. Я стащила и пользуюсь ими «в быту», не скрывая, конечно, авторства. И как вы так их… выковыриваете?

– Это мое видение новейшей истории , ее отражение – с таким вот моим «недоталантом»...Кстати, алгоритм Ее подсказан нам также новостным экраном, помните: «…Но что-то пошло не так»… Вот и придумался универсальный зачин для нашенской жизни: «Начать с хорошего? Нет, лучше с новостей.» Мой дневник и про язык, и книга вся есть поклонение именно Языку нашему. Для меня Он – и стержень оптимизма, и реальное право Выбора – слОва, позволяющего сохранить собдостоинство и выразить любую мысль, которая, вопреки классику, «изреченная», не обязательно «есть ложь»… Мой личный выстраданный штамп: «На едином аварийном пространстве нашей уже объятной страны самая мощная и работающая стихия – это современный русский язык…» И только нам, его трудносчастливым носителям, понятно, что такое «в подъезде собственного дома» или «Ведь я тебе практически не вру!» Это язык милостиво позволяет мне сказать по-своему: «Человек, безгранично преданный всеми» Или: «Стереть с лица Земли хотя бы слезы». Поэтому я и к любому сленгу отношусь серьезно: даже т.н. язык «падонкофф», с их «красавчегом», тоже что-то означает, поверьте.

– Да, после чтения книги я подумала, что вы со словами… разговариваете, как с живыми субстанциями.

– Конечно. Я, например, считаю, что какие-то «чернушные» вещи лучше отшутить «на упреждение», и тем самым как бы изъять из реальности. Я верю в это! Экспрессия русских слов это реальная сила. И так просто русский язык не сломить: ни мода, ни сленг не возобладают, я уверен, зато Он вбирает и то, и другое, приспосабливая к себе...

Я вот не люблю слова «тусовка», но бываю на них, так сказать, «по работе». Помните, это уже недобро-классическое: «Ты тусовался на Листьеве?» А меня вот строго спросили, имея в виду также похороны: «Почему я не видела тебя на Горине?» Такой вот зачетный смотр бомонда. Сегодня речь больше чем когда бы то ни было, представляет человека, и подает статусно, и- раздевает его... Один чиновник класса «А» - кстати, приятный - в ответ на приглашение на мой вечер (а куда я еще могу пригласить в знак приязни?) сказал мне – «Да-да, я за то, чтобы поддерживать контакты такого рода…» Да, я для него - «контакт такого рода».

– Слезы… Но это же мертвая часть языка, чего в нем копаться.

– Вот тут вы не правы. Это - самое что ни на есть живое! Язык иногда живее тех, кто им пользуется! Ибо мгновенно представляет говорящего. Услышал по ТВ фразу из аналогичных уст: «Но, как всегда, нет ясности по людям…» Есть стихотворение!. Или еще шедевральное из того же лексикона - «Есть понимание, есть видение…» Есть понимание, что пора в сортир, и ощущение, что пока не поздно.

БЕЗВКУСИЦА ПРОИСХОДЯЩЕГО

– Хорошо, вы вписались в соцсети. А в реалии современной жизни и отношений вписываетесь?

– Хм… Я могу писать неглупые книги про оптимизацию общения,(как мой «Ноу-Хаус»), умничать на бумаге, но самого меня «завести» и спровоцировать – раз плюнуть. А обидно ведь бывает не потому, что обидели, а что сочли это возможным. Меня постоянно что-то и кто-то задевает, я хорохорюсь, но закалиться никак не могу. Хотя, конечно, жизнь учит как-то встраиваться в систему отношений, где есть необязательность, царят неблагодарность, да и все, что по этическим понятиям не могу принять.

– Беззащитность – функция творческой личности?

– Нет, я вовсе не так беззащитен, а порой скандален! Хотя и «Поэт раним, и даже убиваем…» Могу отступить, но стараюсь защищаться. Иногда чрезмерно. Кстати, какое извращенное удовлетворение можно получить лишь с опытом советского прошлого: только бывший «наш человек» почти счастлив, когда ему удается, отстаивая свои права, хотя бы точечно нагнуть властные и силовые структуры. Сегодня надо скандалить, поскольку не все так уж безнадежно «на местах»… (Как это по-советски звучит!)

– Что в новых реалиях и отношениях раздражает вас больше всего?

– Ну как можно, к примеру, сказать «я перезвоню» и не перезвонить? И это не мелочь…Я еще со своим гипертрофированным чувством благодарности остро ощущаю дикость много чего… Считается, кстати, что слишком быстро проявленная благодарность – некая формальность, и это даже неприлично… Но хотя бы так ее прояви! Да, людям тяжело носить «крест обязанности» по отношению к тому, кто сделал им добро, и они предпочитают ответить «ассиметрично» - наплевать в душу. Да, «так поступают только со своими»…

– Прямо-таки ментально-образующая строчка…

– Как и «Как часто подставляют нас, любя». Это прежде всего пОшло. Я все еще страдаю от безвкусицы происходящего в сегодняшних отношениях «человеков». У меня с ними, как не мной сказано, стилистические разногласия…

«ИЗНОШЕН ИМИДЖ…»

– Вы прямо по-рыцарски о человеческих отношениях рассуждаете. Но ведь благородство прощается с трудом. Не согласны?

– Оно наказуемо, как и всякая добрая инициатива. Но все сказанное не означает, что я мученик. Я довольно прагматичный человек, должен деньги зарабатывать, небольшой коллектив кормить, и, в отличие, увы, от иных уважаемых коллег, которые, возможно, пишут глубже\выше\сильнее, пока могу жить литературным трудом. Я поэт – без всякого кокетства - среднего дарования. Но – поэт. Прежде всего. А еще узнаваемый юморист, возможно, из первой двадцатки, , который способен рассмешить зал, и отнюдь не утробно. Я и шоумен-ведущий, который может, не наскучить аудитории и 3 часа, и 5… Немного киноактер, который снялся в 23-х фильмах, и так уже привык…но при этом не заблуждаюсь насчет своих возможностей. Я – тот, чей потенциал далеко не выработан. Чья вина? Моя. И моей фигуры, которую многие фатально неправильно воспринимают. Я помню, как звонил ночью в больницу, когда туда попал мой друг и учитель поэт Алексей Дидуров, и заведующий реанимацией сказал, очевидно, в духе представлений обо мне: «Понимаю, вы хотите включиться в ситуацию и получить моральное удовлетворение». Ну-ну…. Я-то хотел одного - чтобы он выжил…

– Но откуда такое восприятие?

– Есть такой штамп интервьюшный: Вишневский идеально совпал с эрой клипового сознания. Но я ничего не просчитывал и создал себе нишу невольно, став, если не основоположником, то, как сейчас говорят, драйвером жанра российского одностишия. И так естественно был создан именно мной этот новояз, который стал так удобен. Чуть ли не все стали писать одностишия. И подражания мне, и пародии. В том числе и хорошие. Многие коллеги не очень любят поэта Вишневского, но мне достаточно того, что меня обожает и цитирует наш классик 90-летний Леонид Зорин, что меня полюбил Андрей Вознесенский, а другой кумир детства Евтушенко написал про меня целую статью, назвав ее моим же словом «Наш Сострадамус»… И мне хватает незаносчиво сознавать, что на Страшном суде я смог бы предъявить с десяток лирических стихов, в том числе и включенное в Антологию российской лирики XX века. Да только вглубь мало кто идет.. . Может, конечно, не такая уж там и глубь, но все же.. Судят лишь по тому, что оставлено в той или иной телеверсии. И знаете ведь, что обидно?..

– Пока нет.

– Я пришел к выводу, что мои критики и профессиональные злопыхатели точно меня не читали. Ну почитай ты для начала!.. Не чи-та-ют. Заметьте: я защищаюсь, но не утверждаю, что это чтение полезно для каждого. И говорю так не для того, чтобы понравиться. Я возрастал в пору т.н. совещаний молодых писателей. И храню письмо, которое написал мне Юрий Нагибин: «Какая неожиданно грустная и – веселая, серьезная книжка у вас получилась…» Вот что для меня – ценность. Остальное – переживаемо…

СТИХИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СБОРКИ

– Вы, Владимир, при всей современности - плоть от плоти того времени, что зовется сейчас «совком». Как у вас с ним складываются отношения?

– Совок – часть моей поэтической работы и органики, и так называемая «совковость» – гарант моего взаимопонимания с аудиторией старше тридцати. Мои стихи - отечественной сборки. И, выступая в любом из уездных городов, я остро чувствую, что понят могу быть только на родине. Мой патриотизм отчасти замешан на индивидуализме. Ну где еще поймут такие вот стихи: «Нам вернули горячую воду, значит лето на убыль пошло»? Кто поймет, кроме нас? Это примета российская, наша. А для меня реакция зала - еще и энергетический хлеб.

– А как вы думаете, почему у нас такая ностальгия по совку?

– «Не знаю, как у вас, у НАС-тальгия…» Да нет, это несколько другое… «Я был тогда еще подростком и то и дело грудь просил, когда Гусинский с Березовским ввели христианство на Руси…» Правда, это как бы из будущей хроники уже новейших времен… А может, все проще? Да, раньше было плохо, но тогда я был …моложе. Я, конечно, подвержен ностальгии, но это не есть хорошо: все чаще ловишь себя на том, что столькое уже в прошлом. Нет, я все же не тот старик из культового анекдота: «Тогда был Сталин, но у меня… как бы это помягче…но и я был полноценным мужиком!» Нет, пока не про меня! Но задаваемый на любом юбилее алгоритм жизни в воспоминаниях – сомнительная привилегия.

– Тогда любые воспоминания не положительны…

– Да, но они же неизбежны. Кстати, само слово «совок» стараюсь не употреблять, но я, перефразируя Экзюпери, родом оттуда, из советского детства, и обречен на эти воспоминания о нем – мама, Союз советских, дефициты и мамино «все по блату». И – как сказал бы Черномырдин, «не надо расчесывать ностальгию», а я ее регулярно это делаю! Летом ставлю в машине диск с пионерскими песнями и… еду чуть не в слезах. Понял даже заложенный в них хитрый смысл, который не сразу прочитывается: в них советские дети не просто радуются, они учат весь мир, как правильно быть детьми. Да, пока они маленькие, но скоро станут инженерами, космонавтами, рабочими… Пик ностальгии – лето. Это незабытое ощущение пионерлагерного пересменка, когда ты возвращался в город и вдруг понимал, что вырос. Массив ностальгии входит в общее понятие совковости, которая пока является составляющей любой из моих книг... И это сдвигает мою аудиторию, увы, не в сторону молодых…

– Вы это остро ощущаете?

– Конечно. И есть молодежь, которая меня уже не знает. «Я поделился истиной простой, но молодежь мне крикнула – отстой!» Ну не совсем так , это я прибедняюсь. Да я, в принципе, и не герой этого времени, а как бы предыдущего , но… подаю признаки жизни. Для кого-то даже выгляжу успешным. Кто-то написал: люди знают не только его лицо, но и его стихи…Главное богатство не «мои года», а мои читатели, их пока немало, я в этом еженедельно убеждаюсь…Хотя и это может пройти. Вынь из меня вот этот стержень – и я… не знаю, как буду… И дело тут не только в слишком уж приписываемой нам зависимости от успеха. Вознесенский писал: «…Пошли мне господь второго… чтоб было с кем пасоваться!» Мне нужен был этот второй – всегда. Куда пропали эти звонки в ночи, с раскатистым: «Старик, слушай, что я написал… - Да, это ж гениально!..» Уж нет ни поэта Дидурова, ни Арканова. Так вот, «большой второй» для меня – аудитория… И она есть.

СТАДИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ЩЕЛЧКА

– У вас огромный опыт публичных выступлений. Вы перед ними уже не нервничаете?

– Я к каждому выступлению отношусь серьезно, хотя соблазн легкого отношения присутствует. Имею опыт знакового провала. В день получения в Питере «Золотого Остапа» , я почти провалился, перегорев и утратив… Это, видно, Бог меня осадил, дал божественный щелчок по носу, напомнив, что я под ним – как все. Через два года я выступил в том же зале суперуспешно. И с тех пор перед выходом на сцену я специально вгоняю себя в режим волнения. Это – между нами! – почти всегда вознаграждается. О других тайных приемах не расскажу даже Вам. Хотя провалить-то нас ничего не стоит, тут все мы уязвимы. Жванецкий это остро чувствует – двадцать секунд нет реакции зала, и он напрягается. И у меня есть, конечно, ходы и фишки, но их нельзя абсолютизировать.

– Вы на сцене стремитесь нравиться? Подбираете актуальное?

– Если ты выходишь на сцену с закривленной миной, типа «я тут вам сейчас почитаю кое-что из всяко-разного, а вы повнимайте, как хотите…», - это все, провал, уйдешь под стук собственных копыт. Гениальный поэт Виктор Коркия высказал простую, на первый взгляд, и даже крамольную мысль: профессиональная обязанность художника – нравиться. Я знаю, что интересен «широкому зрителю» максимум минут 25-30, примерно 45 минут – еще какому-то количеству людей, но уже меньшему, а час – клубной аудитории, которая пришла ко мне сознательно. Что же касается актуальности… Вот была Олимпиада. И многие, так сказать… Хм, ну да ладно… Я люблю и понимаю спорт, что, понятно, не позиционирует меня как утонченного литератора, по мнению эстетов, но не выдумка и то, что я всегда им занимался, а мое знание истории бокса и пр. грубых единоборств кое-кого шокирует… И потому это двустишие, давно ушедшее в народ и выше «А я дзюдо любил и ДО» – было правдой. И не было тут никакого интеллигентского прогиба перед сильными мира …

– По всему сказанному выше, вы – организованный человек. Но при этом – не сердитесь! – вы не производите впечатления человека очень организованного. Опять имидж виноват?

– Да?.. Вот и я на себя такого впечатления не произвожу!.. Я всегда раздолбай был по жизни, но она же сделала из меня трудоголика. Я живу все время в режиме сроков, авральной сдачи рукописей... Судьба провела со мной операцию по принуждению к организованности… Хотя вот теряю вещи… Знаете, они иногда вдруг собираются и уходят. И это верный сигнал – стоп, надо собраться.

– Организованный поэт… Звучит забавно. А поэт для России сейчас – кто?

– Не теряя самоиронии, скажу: для нашей страны важно, чтобы поэт какую-то статусность сохранял. «И пусть меня эстеты не спросили, своим примером всем им дам ответ: я подтверждаю, что поэт в России – как минимум не меньше, чем поэт!» То, что меня в России идентифицируют как поэта – благо. Для меня. Но мне архиважно, чтобы все поэты, которые меня когда-то не пускали в журналы и союзы, были сегодня в порядке. И материально. Чтобы их издавали, например, не за их счет. Хотя Нагибин, считал, что поэт - это посмертное звание. А с каким достоинством мой друг произносил, представляясь: «Это звонит поэт Алексей Дидуров»! А страна сегодня знает его по одной песне «Когда уйдем со школьного двора…»

– Но почему вас многие не воспринимают всерьез? Откуда этот имидж «порхающего мальчика»?

– Возможно, я и сам, увы, приложил к этому руку. Как там? «Изношен имидж, хоть и недоношен, сбривай усы, пока не отвалились…» Когда-то давно меня позвали на передачу про известных холостяков. Мама моя, остроумнейший человек, прекрасно понимала, что имидж, который я ношу, пошит не без моего участия, но тут взбунтовалась – вот только пойди!.. А я просто так жил и ничего на себя сознательно не примерял… Тогда, впрочем, и слова имидж еще не было. Я ничего не просчитывал. Просто жил. Любил женщин, многим казалось, что я излишне успешен, хотя это было не так. А мне казалось, что важно писать хорошие стихи, ну и слава…и все. И до 2003 года я просто был в свободном полете, отгоняя от себя лишь слово холостяк, попахивающее протертыми штанами. А вышло – что я просто какой-то смехач, который смешит и порхает. Всю жизнь, таким образом, прожил в окружении неких представлений о себе. Ошибочных!..В соответствии с которыми я должен был, например, недавно, посещая Леонида Зорина, дай ему Бог здоровья, сделать селфи на память и выложить в сеть... «Мельчает честь в многополярном мире, он сделал селфи вместо харакири». Мы живем в мире, когда важнее не поступить, а вовремя сделать селфи… Но я рефлекса селфи так и не выработал, вот и хорошо… О чем это мы?..

– А вот еще я заметила, вы умеете другими людьми восхищаться. В творческой среде это почти нонсенс…

– Я еще и извиняться умею, а не только признавать чье-то величие. Но вот я считаю Диму Быкова - гением. У нас бывали сложности в отношениях, но я объективно признаю: по тому, как и сколько он пишет, это – гений. Хотя, как было сказано поэтом Ваншенкиным про одного персонажа,»он шумно восхищается лишь тем, кого втайне считает ниже себя». Это и к актерским телепосиделкам впрямую относится. Но – не ко мне.

ХОЛОДИЛЬНИК ПРОДВИНУТОЙ ЭТИКИ

– Сейчас так модно жаловаться на жизнь, а вы как-то увиливаете от этих жалоб.

– Да у меня не самая подлая жизнь-то!.. Современная притча гласит, что оптимист в России – тот, кто на кладбище видит не кресты, а плюсы. Но я не устаю повторять свой извращенный, наверное, но осознанный взгляд постсовка: в России для счастья важно сознавать некоторую нелишенность. Свободы и относительного здоровья. И - распробовать такое богатство по э т у сторону. «Радуйтесь, что вы не в больнице и не в тюрьме, и даже если вас ведут в караульное помещение – радуйтесь, что не в геену огненную»,- учил нас доктор Чехов… И это мной выстрадано. Вдохновение – оно ведь не дольше оргазма. А дальше идет тяжкая литработа надомника: лудить слова, страницы, книги… И все это успеть «на свободе и при жизни» – не счастье ли?..

– Такие вещи начинают обычно ценить те, кто много раз был предан. Ну, мне так кажется.

– Не могу сказать, чтобы часто меня предавали, но у меня большой опыт «черной» неблагодарности. Это не значит, что я мелочно помню то хорошее, что сделал кому-то. Об этом говорить… всегда есть большая опасность, что будешь понятно кем и как выглядеть… Ну, если ты об этом говоришь – значит, все помнишь… Вот поверьте, нет! Я уже почти научился – делать и забывать сразу. Но все же вопиющая неблагодарность - это примета времени, «эффективная» черта новопрагматиков. Новая продвинутая этика…

Или как это - ответить злом на добро? Или вот еще, категория: есть люди, которые могут говорить лишь о том, что интересно им. Почти про это и такая моя строка: «Набрасывая тезисы звонка…» Да, я наверное, не могу принять сегодняшние отношения. Как так: человека назначают на новую должность, и он уже с ее высоты не хочет разговаривать!.. Такая вот еще и пошлость…

– А в то, что все наказуемо – верите?

– Да, легко сказать: «Еще никто из тех, кто предал нас…» Дико раздражаюсь, когда кто-то говорит – мол, ничего, бог все видит!.. А вы, мужчина, вообще кто, Его уполномоченный? А почему ты мне это говоришь, а не я тебе? Да еще со зловещим подтекстом. Хотя мы живем в обстановке, когда и географическая констатация («Ничего-ничего, земля круглая!..»), или обращение «уважаемый» из уст полицейского звучит как угроза. Да, хочется верить, что кому-то «отольется». Не в плане мести, в плане справедливости.

– Вы отвечаете так, что веришь в искренность. А я шла на беседу и готовилась к «понтам».

Да какие понты!.. Нет их уж давно. Хотя, конечно, это мужская категория. Но вы понимаете, что если только начинаешь их классифицировать, значит, они есть и в тебе… Я все в жизни делаю поздно. Поздно сел за руль. Поздно завел семью. А вот с понтами расстался рано. Наверное, если они и остались, то лишь в плане жажды самоуважения. Я лишь к нему стремлюсь. И пока все же есть ощущение, что у меня оснований для него меньше, чем должно быть…

Ну, это вы к себе слишком строги…А как вы относитесь к постулату, что своих желаний надо бояться – ведь иногда мечты сбываются?

– Бояться «сбычи мечт»? Это недостижимый для меня философский уровень. У меня их столько, этих невоплощенных мечтаний\ желаний, что – мне ли бояться. Наверное, я - в свое время от многого отлученный,- и ныне слишком от мира сего. И в плане хватательного рефлекса, и того, чтобы добиться чего-то. «Мечта сбылась и - сделалась ненужной!» Или – «Мечта сбылась – ее употребили». А может быть, такое отношение к мечтам вкупе с моей наивностью, которая все еще проявляется во многом, залог моей относительной профпригодности и даже молодости? А моя затянувшаяся наивность и до определенной поры раздолбайство – объяснение тому, что я не сошел с ума. Открывался некий клапан, и я выпускал пар в виде стихов. Вот и компенсация за недостаток таланта…

Вы вот говорите о строгости. Но я, скорее, себя осуждаю за многое. У меня есть неизжитые проявления мелочности – в плане отношений. Иногда зацикливаюсь на каких-то вещах, которые мешают идти дальше. Или не имею сил оборвать отношения с человеком, с которым уже не надо общаться. И не надо его ни о чем просить! Вот, кстати, в чем я себя виню: я много раз нарушал завет Воланда и просил, да и прошу чаще, чем должен. Хотя иной раз чувствую, что не надо обращаться с просьбой, и что если перейду эту грань, то божественно и кармически меня накажут. Или все окажется проще?.. Но что-то удерживает – ну не сделай этого звонка!.. А номер-то пока на преднаборе…

– Первый раз сталкиваюсь с человеком, который издал не один десяток книг, но с таким наслаждением себя препарирует. За что вы так пинаете поэта Вишневского?

– Я к себе стал, как ни странно, строг. Без кокетства. Моего скромного дарования хватает на это - быть пунктуальным, обязательным, помнить свои даже «ресторанные» обещания. «А был бы я гений, вы бы сейчас ждали меня под часами и звонили на мой отключенный мобильник!»

– А степень вашей откровенности с самим собой…?

– Да все я про себя уже знаю…Вот стишок нерифмованный: «Себе не лгу я никогда. Точнее – просто сознаю Когда Я лгу себе.» Есть вещи, о которых никогда никому и вы не скажете. Даже в нашу эпоху тотального сканирования всего, вплоть до мыслей. Должна быть территория, на которую никому нет ходу. Она у меня - очень компактная, но есть. Мерзавец ли я?.. Ну нет. Хотя столько людям недодал. Постаревший человек? Увы, да, но могло быть хуже. Никакого самолюбования на сегодня не осталось. Я даже научился себя штрафовать за что-то на упреждение, физически могу ударить себя по лицу. И это не просто красивый жест, это материализация того, что я себя штрафую. Никто ж не видит…

– У вас с собой прямо разборки… Интервью-антипиар получится, в каком-то смысле.

– А вы полагаете, что мне любой пиар нужен? Никогда так, - видит Кто Надо! - не было. И это «Хорош любой пиар, кроме некролога» - не про меня. Нет! Сейчас, допустим, хочу – и могу - дать по морде одному подлецу. Не делаю этого пока лишь потому, что брезгую оказаться с ним в одной светской хронике… Или как, вы представляете, что я был бы счастлив, прочитав когда-то, что «поэт Вишневский, 86 лет, свалился в яму…»

– А вы склонны во всем происходящем видеть некий высший смысл?

– Напротив, есть ощущение, что божественный смысл есть далеко не во всем. А еще случается, что ты у Господа просто валишься из рук… Мне вот как-то знакомая психолог объясняла: если тебя куда-то не пускают, как, например, ведущим на ЦТ, значит, тебе туда не надо. Да, а кто это сказал? А может, наоборот, все-таки надо было?! Вот меня «что-то» будто не пускает на большое ТВ. Многим и доныне странно, что я так и не стал пока ведущим. Как только мой «Парк юмора» на ТВЦ стал заметной программой, ее закрыли. Сказали – ничего личного, просто у нас перемены. И как я могу видеть божественный смысл в том, что я там невостребован? А мог бы, так сказать, и пользу принести. Я, может, и об этом написал: «Как же бодро освоила слово карма наша казарма».

– А как насчет прошлого? Обычно говорят – если бы начать с чистого листа, я ничего не стал бы переписывать заново…

– Да я столько всего хочу «отозвать» из прошлого! Но отзываю – а оно не отзывается… Жизнь сложилась так , а могла сложиться и лучше. Но при всей благодарности за то, что и так вот устроилось, я никогда не сказал бы, согласно юбилейно-песенному стереотипу, что «не жалею ни о чем». Другое дело, что на этой энергии сожаления я еще кое-что могу успеть. Вот, например, после одной из передач с Игорем Волгиным прочел отклик: «Приятно удивил Вишневский». Мол, оказался умнее, чем кажется. Не знаю, успею ли я перебороть то, как меня себе представляют. Но посвящать остаток жизни своему исправлению в чьих-то глазах - никогда. Успеть бы новое создать!

– Значит, вы все же живете, глядя в завтра?

– Я живу, как бы платя двойной налог… «Я радостно хожу под Богом – всегда плачу налог с удач»… Ведь если в России у человека, например, выходит книга при жизни,- разве это не удача? Налог «на известность», то есть за то, что могу заниматься своим делом. Плачу «обломами» и тем, что живу почти в экстремальном режиме. Я всегда сравниваю свой суммарный налог с тем, что платили когда-то(!) российские казино – 90 процентов. Но, главное, что мне всегда что-то предстоит. У меня есть такой бонус: находясь в кабинетном заточении (не преувеличивая его герметичности!), я знаю, что могу вырваться на сцену и выпустить там пар. Да еще аплодисменты сорвать. А оттуда могу вернуться в кабинет. Мне всегда есть куда вернуться!

Еще я знаю, что никуда и не собираюсь уезжать. Да и не могу. Я физически, малодушно привязан к Москве. Не громыхаю своим патриотизмом (он эгоистичен!), но я вроде и вправду сгодился там, где родился. И я тут пока что идентифицируем. А за границей я сразу становлюсь неюным иностранцем, который путается на ресепшн и дает себе слово подучить язык… (Тем более я появился на свет в семье, которая создалась на волне модной в ту пору любви советских граждан к английскому – папа и мама познакомились на курсах «инглиша»). Я очень здешний, в моих жилах течет русская речь. Родина моя счастливо совпала с пребыванием в Языке.. Это и есть мой способ жить.