Холодная ярость штыковых атак

7 ноября 1941 года на Красной площади Москвы состоялся традиционный военный парад в честь годовщины Октябрьской революции. Верховный главнокомандующий И. В. Сталин выступил перед войсками с речью. «Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжелый урон, а наша страна — вся наша страна — организовалась в единый лагерь... Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?»

Увы, не только враги, но и друзья нашей страны тогда не сомневались, что судьба Москвы предрешена. По суровой логике войны она должна была неизбежно пасть. Немцы, еще не знавшие ни одного поражения во Второй мировой войне, окружив осенью силы трех советских фронтов под Вязьмой и Брянском, шли прямиком к Москве, и, казалось, остановить их некому и нечем.

Гимн Москвы

В конце ноября 1941 года командир саперного взвода Марк Лисянский возвращался после ранения в свою 243-ю стрелковую дивизию. Болтаясь на ухабах в кузове полуторки, простым карандашом на тетрадном листе младший лейтенант написал стихотворение «Моя Москва», которое через полвека станет текстом гимна столицы России:

Я по свету немало хаживал,

Жил в землянке, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку, любил в тоске.

Но всегда я привык гордиться

И везде повторял я слова:

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

У комбайнов, станков и орудий

В нескончаемой лютой борьбе

О тебе беспокоятся люди,

Пишут письма друзьям о тебе.

Никогда врагу не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Проезжая через столицу — линия фронта была в ее пригородах, — Лисянский передал стихотворение в редакцию журнала «Новый мир». Стихи были опубликованы в декабре, когда дивизия, где служил лейтенант-поэт, уже пошла в контрнаступление.

Твердыня на пути «Тайфуна»

Германское военное командование не верило в возможность большого наступления советских войск. Правда, чем дальше немцы с боями продвигались к Москве, тем больше их генералы понимали: блицкрига не получилось. Фельдмаршал Вальтер фон Браухич осенью 1941-го сказал: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник». Его бы слова да в уши Гитлеру...

Но Гитлер продолжал рассматривать взятие Москвы — столицы СССР и самого большого советского города — как одну из главных военных и политических целей войны. Операцию вермахта на Восточном фронте назвали «Тайфун». Он должен был снести Москву. Но выстояв в обороне с 30 сентября по 4 декабря 1941 года, на рассвете 5 декабря советские войска перешли в контрнаступление.

Первыми пошли в бой соединения левого крыла Калининского фронта и правого фланга 5-й армии. 6 декабря на врага ринулись 1-я ударная, 10-я, 13-я, 20-я и 30-я армии. 7 декабря нанесли удары соединения правого фланга и центра 16-й армии, оперативная группа генерал-лейтенанта Федора Костенко, 8 декабря — дивизии левого фланга 16-й армии, оперативная группа генерал-лейтенанта Павла Белова, 3-я и 50-я армии. Ожесточенные сражения развернулись по огромному фронту — на калининском, клинском, солнечногорском, истринском, тульском и елецком направлениях.

«...зная, что дальше отступать некуда...»

Темп продвижения вперед был невысоким, составлял на некоторых направлениях всего 1,5–4 километра в сутки. Немецкие солдаты сражались ожесточенно, не было у наступавших и перевеса в технике. Бои за овладение опорными пунктами противника в населенных пунктах, на узлах дорог и на господствующих высотах часто переходили в рукопашные схватки. Бились насмерть: штык в штык, кость в кость.

В этих наступательных боях наши бойцы проявили немало образцов героизма. 7 декабря 1941 года один танк КВ-1 из советской 78-й стрелковой дивизии вступил в бой сразу с 18 немецкими танками из 10-й танковой дивизии вермахта. Экипаж под командованием лейтенанта Павла Гудзя уничтожил 10 боевых машин врага, остальные отступили. После непрерывного трехчасового боя наши танкисты насчитали на броне своего КВ-1 29 вмятин от немецких снарядов.

14 декабря 1941 года на штурмовку отступающих немецких войск в районе станции Румянцево рижского направления вылетела группа самолетов 11-го истребительного авиационного полка ПВО. Истратив боезапас, направил поврежденный в бою горящий самолет на немецкую зенитную батарею командир звена лейтенант Венедикт Ковалев. Отважному летчику посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Получив тяжелое ранение, несколько дней не покидал атакующие порядки старший лейтенант Бауыржан Момышулы. Небывалый случай: младший офицер был назначен командиром полка. Приказ подписал командующий 16-й армией Константин Рокоссовский, который высоко ценил проявленный осенью 1941 года под Москвой командирский талант комбата из панфиловской дивизии. В условиях маневренной обороны на волоколамском направлении Бауыржан Момышулы провел 27 успешных боев. Командуя 1073-м стрелковым полком, молодой офицер успешно действовал и в контрнаступлении. В представлении к боевой награде сказано: «В боях за станцию и населенный пункт Крюково полк находился в центре боевого порядка дивизии и вел упорные бои... 5.12.1941 г. в этих боях тов. Момышулы получил ранение и, зная, что дальше отступать некуда и что в полку осталось небольшое количество людей, отказался уйти с поля боя и продолжал руководить им до 7.12.1941 г. В крюковских боях уничтожено до полка пехоты, 18 танков и много другой техники...»

Немцы не выдержали натиска, дрогнули, начали отступать.

Погнали!

Только на шестой день контрнаступления под Москвой, в ночь на 11 декабря 1941 года по московскому радио прозвучало сообщение Совинформбюро «Провал немецкого плана окружения и занятия Москвы». «С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 13 танковых, 33 пехотных и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву, — торжественно читал текст диктор Левитан. — Противник имел целью путем охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта вый ти нам в тыл и окружить и занять Москву... Но войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери...»

Верховное главнокомандование вермахта осознало степень опасности советского контрнаступления только к середине декабря. 16 декабря, поняв, что русские атаки не являются тактическими прорывами местного значения, Гитлер отдал приказ войскам группы армий «Центр» держаться до последней возможности. Но к этому времени для фашистов уже вполне очевидно наметилась катастрофа стратегического масштаба: создалась реальная угроза полного разгрома самой крупной группировки вермахта. Немцы еще могли оторваться от передовых частей Красной армии, но для этого им надо было бросить тяжелое вооружение, а без него их войска оказались бы не в силах удержать и тыловые позиции.

Контрнаступление Красной армии завершилось 7 января 1942 года. Оно в полной мере достигло поставленных целей — и военных, и политических.

ИЗ МЕМУАРОВ

Георгий Жуков, Маршал Советского Союза, полководец, четырежды герой СССР:

— Последнее немецкое наступление началось 15–16 ноября. К началу этого наступления на главном направлении Волоколамск — Нара на своем левом фланге они имели 25–27 дивизий, из них примерно 18 танковых и моторизованных. Но в ходе боев их силы оказались на пределе.

И когда они уже подошли к каналу, к Крюкову, стало ясно, что они не рассчитали. Они шли на последнем дыхании.

Подошли, а в резерве ни одной дивизии. К 3–4 декабря у них в дивизиях оставалось примерно по 30–35 танков из 300, то есть одна десятая часть. Для того чтобы выиграть сражение, им нужно было еще иметь там, на направлении главного удара, во втором эшелоне дивизий 10–12, то есть нужно было иметь там с самого начала не 27, а 40 дивизий. Вот тогда они могли бы прорваться к Москве. Но у них этого не было. Они уже истратили все, что у них было, потому что не рассчитали силу нашего сопротивления.

Франц Гальдер, генерал-полковник вермахта:

— Разбит миф о непобедимости немецкой армии. С наступлением лета 1942 года немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому декабрь 1941 года можно считать поворотным моментом, причем одним из самых роковых моментов в краткой истории Третьего рейха. Сила и могущество Гитлера достигли своего апогея, начиная с этого момента они пошли на убыль.

КОММЕНТАРИЙ

Владимир Афанасьев, кандидат исторических наук, главный научный сотрудник Центрального музея Вооруженных сил Российской Федерации:

— Переоценки значения победы в Битве за Москву в исторической науке в послевоенные годы не произошло и произойти не могло: это великое событие. Весь мир увидел первое в истории стратегическое поражение безупречно отлаженной военной машины фашистской Германии. Контр наступление в декабре 1941 — январе 1942 года одновременно стало и первой успешной стратегической операцией советских войск. Нельзя не оценить и достижение защитниками Москвы моральной победы: именно здесь наш народ показал высшую степень мужества и героизма. Еще надо обязательно отметить, что контрнаступление под Москвой стало даже не школой, а настоящим университетом для советских маршалов Победы. Здесь впервые проявили таланты в наступательных операциях Жуков, Рокоссовский, Конев, Соколовский, Катуков.

ПРАВКИ ВНЕСЛА ПОБЕДА

После войны поэт Марк Лисянский добавил в стихотворение «Моя Москва» еще несколько строк:

Мы запомним суровую осень,

Скрежет танков и отблеск штыков,

И в веках будут жить двадцать восемь

Самых храбрых твоих сынов.

И врагу никогда не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Читайте также: Ветераны отдали почести павшим в боях за Родину