Кто на самом деле научил россиян есть картошку

Устойчивое мнение: появлению картофеля в нашей стране мы обязаны исключительно Петру Первому. Отчасти это так: Царь-реформатор активно внедрял этот «земляной фрукт». Но куда больших успехов достиг на этом поприще ученый, чье имя долгие-долгие годы не упоминалось и не встречалось в учебниках. А ведь Андрей Болотов был еще и нашим первым ландшафтным дизайнером! Он внедрил севооборот и не только научил россиян есть картошку, но и солить помидоры.

Вечером крестьяне сошлись на сход. Старики говорили верное: картопля в земле родится, всю нечисть из земли на себя берет. А рождается сатанинский фрукт с головой и глазами. Зыркнет — помрешь. Есть ее — ровно что голову человечью зубами грызть. О как!

А что же барин-то ест — кипятились те, кто помоложе. Он-то знаменитого ума человек! К сроку подоспело и известие: барин, Андрей Тимофеевич, у хранилища с картоплей велел часовых выставить.«Стоят в ружье, с кажного угла, злыя как собаки!»— донес свидетель.Крестьяне чесали затылки: — коли охраняют — видать, и правда ценная штука эта картопля. Дальше произошло то, на что и рассчитывал мудрый барин: картошку начали воровать. Распробовали на вкус, оценили и, наконец, начали сажать. Так что если царь Петр насаждал картофель чуть ли не плетьми, мудрый психолог Болотов пошел от противного. Легенда же относительно дьявольского происхождения «картопли» осталась в названии «глазков» на клубнях.

…Вспоминая свою хитрость с выставленной у амбара с картошкой охраной, Болотов посмеивался. Он любил крестьян и не хотел им зла. И вообще он мечтал, чтобы на земле было больше счастья и радости.

Андрюша Болотов родился в октябре 1738-го в селе Дворянинове. Предки его жили там с начала XVII века, и Андрюша уже маленьким ощущал какую-то невероятную привязанность к родным местам. Но отец-полковник, мелкопоместный дворянин Тимофей Петрович, сына с детства таскал со своим Архангелогородским полком. Так что регулярного, систематического образования. Андрюша не получал, а учителями его становились то отец, то его сослуживцы. Немецкий и французский языки, география и математические науки — мальчишка все ловил на лету. Как положено, Болотов-старший записал сына о десяти годах в полк, затем даже отправил учиться в Санкт-Петербург. Все оборвалось в Андрюшины 14 лет, когда пришло известие о смерти отца. В 16 лет уйдет и мама — Мавра Степановна. Так Андрюша Болотов стал хозяином имения в 12 гектаров и владельцем шестидесяти крепостных. Справляться с хозяйством ему помогал дядя, на счастье мальчика — образованный, одаренный человек. Так что до поры юный помещик в основном рисовал, читал, а также самостоятельно изучал географию и историю. К молодому барину относились хорошо: Андрюша был сметлив и нереально добр. И была у него особенность: за что бы он ни брался, все в его руках хорошело.

К 19 годам Андрей пошел на службу офицером. Тут подоспела и Семилетняя война… Он принимал участие в боях, а затем благодаря совершенному немецкому служил переводчиком, стал адъютантом у высокого чина, дослужился до поручика. За ним ходила слава человека четкого и надежного, и в том, что он будет продолжать карьеру военного, не сомневался никто. Ну а привычка поручика Болотова в каждую свободную минуту читать, бегать на лекции в университеты тех городов, где приходилось бывать (чаще всего в Кенигсберге), все считали блажью. Однако именно в библиотеке Болотов определил однажды вектор своего развития. Том философа Иоганна Георга Зульцера «Разговоры о красотах естества» он взял с полки почти случайно, а оторваться не смог.

«Высшее жизненное наслаждение можно найти в красотах природы, познав которые, можно обрести душевную гармонию и жизненное благополучие», — писал Зульцер. Болотов точно услышал голос…

Вскоре пришло новое высокое назначение: Болотов стал адъютантом самого санкт-петербургского полицеймейстера. Ему завидовали: форма, блеск, карьера. А он изнывал от скуки. Ему хотелось иного, он мечтал... Да, мечтал создавать рай на земле! И разбираться в науках, докапываться до истины, служить ей… И когда в 1762 году император Петр III подписал Манифест «О вольности дворянства», по которому представители высшего сословия получили возможность определять свой жизненный путь самостоятельно, Болотов без сожаления оставил государеву службу, подав прошение об отставке.

Вид родного Дворянинова его опечалил. Хозяйство явно тосковало без барина. Родительский дом просел, отсырел, начал рушиться. Все заросло — дядя больше не смотрел за землями, Андрей вырос… В ожидании весны молодой барин принялся перестраивать дом. Крепостные его зауважали: молодой да умный, и работы не боится. А по весне началось обустройство имения. Сначала Болотов попытался разбить обычный регулярный парк. Но по прошествии времени он понял — все не то и не так. Крутой берег реки Скниги, мягкие изгибы рельефа — разве не надо было учитывать их, сажая растения? Да и ухаживать за парком регулярным было трудно… Со временем он сделает ставку на естественность, которая ляжет в основу традиции так называемого русского парка.

Ну а пока… Пока имение менялось, и стремительно. К Болотову зачастили гости: хозяин славился радушием, был так обаятелен и открыт, что ему даже не завидовали толком… Поражала и его рачительность: Андрей Тимофеевич основал первый питомник растений, названный «Садовым магазином», приступил к цветоводству, начал выращивать и «одомашнивать» дикие растения и продавать их…

По тульским землям покатилась слава о завидном женихе. Красивый, статный Андрей вскоре не знал, как отмахиваться от свах.

— Измучили вы меня, рано мне жениться! — отвечал он на «подъезды» очередных устроительниц счастья.

А самых назойливых отсылал резковато: богатую ищите! И вдруг богатая невеста нашлась — совсем еще юная Саша Каверина, за которой давали аж сто крепостных. Его обрадовало, что Александра Михайловна была представлена как «грамоте мастерица», рукодельница и любительница чтения, но смущали слова сослуживца Ивана Писарева: мол, не те люди Каверины, с которыми родниться надо, ничего не значащие и бедные, да и невеста — сущее дитя. Впавший в раздражение Болотов перед сном помолил Бога дать ему некую подсказку — как поступить. Поразительно, но в неспокойном сне ему привиделась девушка, увидев которую, он впервые ощутил, что сердце бьется чаще. Во время визита к Кавериным Болотов обомлел и писал о невесте: «Образ и все черты лица ея действительно похожие на те, какие видел я в моем сновидении…» Да, это была любовь — одна, на долгие годы. В браке у Андрея и Александры родились девять детей. Четверо погибли маленькими. Пятеро — составили их счастье…

Теперь работа, да и заработок, приобрели особый смысл: семья росла как на дрожжах. Впрочем, Андрею Болотову безумно нравилось заниматься хозяйством. В скором времени в оранжереях Дворянинова зрели ананасы и виноград, на огородах росло более семидесяти культур, в том числе непривычные для русского стола артишоки и спаржа. А сады… В них было более 220 сортов яблок и груш. Торговля болотовскими яблоками, некоторые сорта которых он выводил сам, начала приносить ощутимую прибыль: в особо урожайные годы только за них он выручал до трех тысяч рублей, огромную сумму по тем временам! Но Болотов не просто продавал яблоки. Он создал «Яблочные книги», где описал более 600 сортов яблонь, причем плод каждого сорта нарисовал собственноручно акварелью. Так что Андрей Тимофеевич — первый в России ученый-помолог.

А еще в садах разбили пруды. И для купания, и рыборазводные. Карпами дело не ограничилось: Болотов завел осетров, простелив дно одного их прудов белой глиной.

Возле лавочек («сиделок» — по Болотову) в его усадьбе росли плодовые кустарники, «осьмигранная беседка» подчеркивала красоту исторических, тогда уже старых дубов, ныне им — по 600 лет! Он делал все и везде с какой-то фантастической скоростью, вел подробный дневник, агрономические наблюдения фиксировал отдельно. Вскоре его начали воспринимать как настоящего эксперта по сельскому хозяйству, а став членом Вольного экономического общества, Болотов начал активно печататься. В 1780 году на него «положит глаз» знаменитый издатель Николай Новиков и предложит Андрею Тимофеевичу печататься в «Московских ведомостях» на специально под него отведенной странице «Экономический магазин». За десять лет он напишет для Новикова четыре тысячи статей, которые лягут в основу колоссальной энциклопедии! Началось и издание «Сельского жителя» — журнала, в котором рассказывалось о свершениях в области агрономии. Уже внедрив в рацион местного крестьянства картошку, растить которую было проще, чем хлеб, Болотов «подарил миру» и помидоры. По легенде, первую помидоринку с декоративных тогда еще растений съел по озорству сын Болотова. Началась паника: помрет пацан, ядовитое же растение! Когда все успокоилось, плод попробовал Болотов, и не то что не умер, а еще и влюбился в нежный вкус! С той поры он начал помидоры «тиражировать», хотя на его приемах дамы долго пытались украшать помидоринами прически... Кстати, именно Андрей Тимофеевич первым придумал и способ засолки помидоров. Он же, наблюдая за процессом позеленения картофеля, догадался, что его нужно хранить в темноте, а посушив тонкие картофельные «стружки» — изобрел чипсы. Равно как и первые «сухие супы», которые перед едой надо было лишь залить кипятком…

Фантастически цепкий мозг аналитика, зоркий глаз наблюдателя и стремление к постоянному усовершенствованию хозяйственного опыта сделали Болотова настоящим популяризатором сельской науки. Да, он первым предложил ввести севооборот, рекомендовал применять удобрения, составил описание множества культурных, сорных и лекарственных растений. А параллельно — еще и изучал медицину, первым — да, да, именно он! — ввел то, что сегодня назвали бы амбулаторными картами, поскольку для каждого, кто к нему обращался, заводил отдельную тетрадочку, куда записывал и жалобы пациента, и сделанные назначения. Более того. Соорудив собственноручно «електрическую машину», доктор опробовал лечение больных… электрофорезом!

Слух о свершениях молодого барина дошел до Екатерины II. Государыня дельных подданных любила. Назначив его управителем своих личных имений в одной из волостей, она осталась усердием довольна и отдала ему впоследствии в ведение и Богородицкую волость. В Богородицке, разбивая парк вокруг построенного для незаконнорожденного сына императрицы графа А. Бобринского дворец, Болотов создал шедевр, получивший название «русского Петергофа». Устроенный на двух холмах, логично «вписанный» в естественный ландшафт, он был также хитроумной инженерной конструкцией: тут были каскады прудов и водопады, в укромных уголках сада прятались беседки и гроты, увеселения вроде «Дома Эхи». Он не знал модных слов «ландшафтный дизайнер», называл себя паркостроителем, но сегодняшние его коллеги утверждают, что созданное Болотовым — шире понятий «английский» и «французский» парк.

Когда он успевал писать? Когда рисовал? Нет ответа на этот вопрос. Но наследие Болотов оставил огромное, это не только научные труды, но и назидательные произведения для молодых людей, а также интереснейшие мемуары «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков» и «Записки Андрея Тимофеевича Болотова».

…Последние годы жизни он не покидал любимое Дворяниново, где и умер за три дня до 95-летия — неслыханный возраст для того времени. Любящая его Саша пережила мужа на год. Их семейная жизнь длилась 70 лет.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Я свою жизнь прожил в гармонии с Богом, с природой, с людьми и с самим собой», — писал Болотов, подводя итог жизни. Не это ли был главный его урок потомкам — урок первого ученого-садовода, агронома, ландшафтного дизайнера? После революции дом в Дворянинове, уже давно не принадлежащий потомкам ученого, был сожжен, а его имя долгие годы не вспоминалось. Но время все расставляет по местам. Усадьбу воссоздали — благодаря рисункам того же Андрея Тимофеевича. Он оставил их в изобилии, будто чувствуя, что они еще пригодятся.

Читайте также: Как справиться с ревностью своих детей